А. ЧИРКО ПРИЗРАК – 40-2242 (РОМАН-ХРОНИКА) ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1 ПРОЛОГ. ЛОС-АНДЖЕЛЕС. АВГУСТ 1990 г. 1 ТИХИЙ ОКЕАН. 8 – 18 апреля 1942 года. 3 СССР. ПРИМОРЬЕ. АПРЕЛЬ 1942 ГОД. 11 ЗВОНОК. 1991 год. Хабаровск. 23 ХАБАРОВСК. АПРЕЛЬ. 1942 ГОД. 24 ХАБАРОВСК. 1992 год. ИЮЛЬ. 26 СОВЕЩАНИЕ. 1992 ГОД. АВГУСТ. 32 ПОСЕЛОК ВЕСЕЛЫЙ. АВГУСТ 1992 ГОД. 34 ЭРИК КРАУЗЕ. МАЙ. 1994 ГОД. 40 БЕРЕЗИН. ВЕРСИИ. РАЗМЫШЛЕНИЯ. ИЮНЬ 1994 год. 44 ПРИМОРЬЕ. ОКТЯБРЬ. 1995 год. 46 ТОКИО. 1936 год. 63 ТОКИО. ВЕСНА. 1940 год. 64 ТОКИО. ВЕСНА. 1941 год. 65 АВГУСТ И ОСЕНЬ 1941 года. ТОКИО. 67 СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИЙ ФРОНТ, АПРЕЛЬ 1942 год. 70 ПРИМОРЬЕ. ОКТЯБРЬ.1995 год. 71 КТО ВЫ, КАПИТАН УЭЛЬК ? 76 ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВОЗВРАЩЕНИЕ. 78 ПРОЛОГ. 79 ЖИТОМИР. СТАВКА ГИММЛЕРА.1943 год. Май. 80 АШХАБАД. ОКРАИНА ГОРОДА. 1943 год. МАЙ. 83 ТЕГЕРАН. КОНСУЛЬСТВО ГЕРМАНИИ. 1943 год. 87 ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ. АШХАБАД. 90 ПРИМОРЬЕ. НОВОРОССИЯ. 1998 год. 93 ТЕДЖЕК. 5 МАЯ 1943 года. 105 МАЙ. 1943 год. МЕШХЕД. 112 АПРЕЛЬ 1942 года. ВОСТОЧНЫЙ КИТАЙ. 114 1998 год, КОНЕЦ СЕНТЯБРЯ. БЕРЛОГА ЮРЫ. 122 ВОСТОЧНЫЙ КИТАЙ. ШАНХАЙ, 13-15 октября 1942 года. 128 29 АПРЕЛЯ 1942 года. КИТАЙ. РЕЗИДЕНЦИЯ ЧАН-КАЙШИ. 134 Вместо эпилога. 136 Конец октября 1998 года. Атлантика. На борту яхты «Virgnia». 136 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ПРОЛОГ. ЛОС-АНДЖЕЛЕС. АВГУСТ 1990 г. -Пустые хлопоты,- сказал Майкл Таппер.- Вы, дорогой Уолтер, хотя и являетесь обрусевшим американцем, но не знаете русских совершенно. Особенно на современном историческом отрезке. -Почему это?- обиделся Уолтер Шервуд.- Я, в отличие от вас, уже несколько раз бывал в России и знаю этот, как вы говорите, «исторический отрезок» не понаслышке. Там сейчас нет коммунистического режима и, полагаю, что проблема будет решена. -Ну, не знаю… Я не разделяю ваш оптимизм. Кроме того, прошло столько лет… Наверняка местные аборигены из дюралевой обшивки вашего самолёта наделали ложек, а «плексом» заделали окошки в избах. -Вы начитались Чехова и Достоевского, Майкл. Нынешний российский абориген смотрит передачи TV через спутники, на столе у него телевизор «Самсунг», в ушах наушники плеера фирмы «Сони», а заказы на дом он делает через Интернет. -Не думайте, что вы меня убедили, Уолтер, как бы ни был здоров бык, а на банке все равно написано «тушенка». -Не понял вашего сравнения,- Уолтер вопросительно поднял бровь. -А что тут понимать, Уолтер. В России есть замечательный, на мой взгляд, писатель Жванецкий. Так вот он говорит, что когда идет битва за урожай – уборка зерновых в России, называется битва – это значит – дождь. -Россия полна парадоксов,- заметил Уолтер,- но мы сейчас говорим не о загадочной русской душе. -И о ней тоже. Я к тому, что от самолета остались, как говорят русские, рожки да ножки. А потом, кому он интересен ваш аэроплан? Не проще бы на базе хранения подыскать нечто похожее и выставить его на обозрение жаждущей сенсаций публике… -Возможно,- согласился Шервуд,- если бы ни одно обстоятельство – живы ветераны этого полёта. Не хочется выглядеть идиотом. Этот самолет имел несколько модификаций, и ветеран сразу обнаружит подмену. Так как самолет серии «G», например, заметно отличался от серии «В». Близится пятидесятилетие знаменательной даты, и хотелось бы получить реальную машину. Сохранили же настоящую «Энолу Гей».1 -Б-29 не летал к русским, Уолтер. Впрочем, ищите. Но предупреждаю заранее – правительство Соединенных Штатов к этой акции не будет иметь отношения. Разве что на заключительном этапе,- усмехнулся Майкл. -Я и не рассчитывал на правительство. Конечно, это будет выглядеть частным предприятием. -Да, Уолтер. У вас есть подходящая кандидатура для этой акции? Желательно, чтобы это был кто-то из летчиков. Чтобы инициатива исходила от него. -Это просто,- улыбнулся Шервуд.- Дадим в прессе сдержанную, полную первобытного патриотизма статью о героях-летчиках. Ещё живы кое-кто из парней Йорка. Краткое интервью с ними по телевидению. Скупо, ни к чему не призывая, но, напомним Америке, что близится юбилей знаменитого рейда. Полагаю, что найдется пара патриотов, которые и завертят колеса этого предприятия. Нам же останется только отслеживать ход грядущих событий и направлять в нужное нам русло. -Вы, полагаете, сработает?- спросил Майкл. -Убежден. -Ну, что же, с нашей стороны возражений нет. А заодно… -Я вас умоляю, Майкл! Без всяких «заодно». У русских хотя и демократия, но атавизм настороженности к иностранцу ещё не скоро пройдет. Так что не нагружайте меня вашими «заодно». Знаете, Уолтер, у русских есть выражение «напугать пыльным мешком из-за угла». Чего вы боитесь?.. Подумаешь, пара снимков какого-нибудь бывшего военного аэродрома… Уолтер Шервуд откровенно рассмеялся. -Это у нас старые аэродромы остаются неприкосновенными и на них хоть через пятьдесят лет можно сажать самолеты. У нас - не у русских. -А что, на взлетной полосе русские сажают кукурузу?- удивился Майкл Таппер. -Хорошо,- продолжая улыбаться, сказал Уолтер.- Я привезу вам пару снимков. Увидите. -Ну и договорились. Я же не прошу вас снимать стратегические ракетоносцы. Шервуд хмыкнул. Они прогуливались по тенистым аллеям парка. Речь шла о делах давно минувших дней, о самолете Б-25Б, перелетевшем в далеком нынче 1942 году к русским и исчезнувшем где-то в необъятных просторах России. Майклу Тапперу чуть больше тридцати. Лицом похожий на простецкого рязанского парня, великолепно знающий русский язык, Таппер слыл знатоком Азиатско-Тихоокеанского региона и считался перспективным сотрудником. Не ЦРУ2, конечно. Некого фонда, который собирал и анализировал материалы различного характера стран АТР. К нему, как к знатоку России, и обратился Уолтер Шервуд, возглавлявший Ассоциацию пропавших самолетов, миллионер, свободный художник, бывший военный летчик. Человек близкий к влиятельным кругам. Словом, преуспевающий бизнесмен. В отличие от Таппера, который был одет, как босяк, в почти драные джинсы и легкую рубашку, Шервуд, несмотря на жару, был при галстуке, сером, в мелкую клеточку костюме и легких парусиновых туфлях. Он мог обойтись и без Майкла Таппера, но Шервуд подозревал, что фонд, где трудился Майкл, не более чем ширма, что за этим стоит более могущественная организация, а работать всегда проще, если тебя поддерживает невидимая, но мощная сила. И ещё Шервуд знал точно – Майкл напрямую сотрудничает с российско-американской комиссией по делам военнопленных и пропавших без вести. Серьезная контора. А потому Шервуд не стал задавать вопрос: для чего этой комиссии нужны снимки заброшенных советских аэродромов. Может там обнаружится некто пропавший без вести? Шервуд улыбнулся. -Чему вы так загадочно улыбаетесь, Уолтер, словно Монна Лиза? -От хорошего настроения, Майкл. -Да, хорошо? Может, зайдем куда, да ударим по рюмашке? -Я не собираюсь бить посуду, а выпить не откажусь, пожалуй. -Хорошо!- Майкл рассмеялся. Стоял август 1990 года. ТИХИЙ ОКЕАН. 8 – 18 апреля 1942 года. Ранним утром авианосец «Энтерпрайз» с кораблями эскорта покинули военно-морскую базу США Пёрл-Харбор и взяли курс на северо-запад. Свежий ветер трепал над авианосцем вымпел адмирала Хелси. В низах шептались, строили догадки, но куда идет соединение, никто не знал. Да что низы?.. На мостиках кораблей тоже царило недоумение. Куда идем, что за чертовщина?.. Адмирал слонялся по ходовому мостику и боевом информационном посту, мордуя штурманов и доводя командиров боевых частей до белого каления. Каждое утро давал курс на сутки и пыхтел сигарой. Куда идем, зачем, какая боевая задача… одни догадки. Штурманы – народ сообразительный на шестой день похода проложили воображаемый курс дальше, чем рекомендовал адмирал, получилось – Япония. Босс выжил из ума, решили офицеры. С одним авианосцем и тремя эсминцами против всего японского флота?.. Ну что тут скажешь… Шли в режиме радиомолчания, и только короткие всплески сигнальных огней флагмана отдавали короткие приказания адмирала. Неутихающий дождь, пронизывающий ветер, низкий туман измотали сигнальщиков и командиров, и только Хелси, поднимаясь на мостик, молча щурился на экраны радаров и загадочно курил толстую сигару. Моряки трудились в поте лица, обслуживая огромный корабль, уводя его по неведомому курсу, а в кают-компании авианосца слышался смех, рокот рояля, звон стаканов и сухой треск карт. Летчики веселились. Прошло ещё четыре дня. Двенадцатого апреля, в серой мгле наступающего утра, возник и начал расти силуэт авианосца «Хорнет». Когда корабль перестроился и пошел рядом с флагманом, то изумление и моряков и летчиков развилось до болезненных размеров: на полетной палубе «Хорнета» стояли шестнадцать средних армейских бомбардировщиков Б-25Б «Митчелл». Каждый, кто имел хоть какое-то отношение к морской авиации США, а здесь на кораблях, были только профессионалы, озадачено скребли затылки. Дело в том, что эти самолеты никогда не взлетали с палубы. Никогда! Впрочем, на полном газу, может и взлетят, но о том, чтобы сесть не могло быть и речи. Самолеты для русских. Таково было общее решение. Видимо, немцы блокировали Мурманск, и теперь грузы пойдут через Владивосток. А то, что самолеты доставляются авианосцами, а не транспортными кораблями, так на то у адмиралов и голова на дюйм больше. Им виднее. На следующий день соединение сбросило ход до трех узлов. «Энтерпрайз» и «Хорнет» перемигивались долго и многозначительно результатом чего стало следующее: на «Хорнете» вывалились шлюпбалки и быстроходный катер доставил двух офицеров с «Хорнета» на флагман. В катере сидели: командир «Хорнета» и летчик в чине капитана. У команды глаза на лоб полезли – случай небывалый – адмирал лично встречал гостей. Когда и где такое было, чтобы адмирал, как шестерка, стелился перед офицером ниже рангом?! Да ещё Хелси! Несмотря на маленький рост, он имел задиристый характер, не выбирал выражений, в суждениях был прямолинеен, как пиллерс и слыл храбрым человеком. Матросы его любили, офицеры побаивались. Итак, слегка стукнув лысиной по паркету, командир соединения увел прибывших к себе. Летчику велено было обождать. Командир «Хорнета» не задержался у адмирала. Открыв дверь, он быстро прошел мимо пилота и скрылся где-то в недрах корабля. -Прошу, господин капитан,- сказал моряк с нашивками матроса первого класса.- Адмирал ждет. Летчик поправил пилотку и шагнул в каюту. -Сюда,- показал матрос. Капитан пересек внушительную приемную, матрос открыл перед ним дверь кабинета и летчик оказался перед адмиралом. Вытянулся. Представился. Доложил о прибытии. С минуту адмирал, молча оценивающе глядел на пилота, посасывая сигару. Его живые глаза и лихой чубчик над широким лбом, как будто выражали сомнение – сможет ли этот парень выполнить поручение, о котором сейчас услышит. Из характеристики командира авиаотряда следовало, что этот парень один из лучших пилотов. Смел, решителен, находчив. Что-то слишком много хороших качеств для одного. -Садитесь, капитан,- наконец произнес Хелси. -Благодарю вас, сэр. Адмирал встал, капитан потянулся за ним, но Хелси махнул рукой «сидите» и пробежался по громадному кабинету. Похоже, он состоял из пружинок, которые толкали его среднего роста тело, Он весь пульсировал, как вулкан, готовый вот-вот взорваться. Сделав три витка по кабинету, он прибежал в свое кресло и протянул капитану коробку с сигарами. -Прошу. -Благодарю вас, не курю. -Как хотите. Дело в следующем И он изложил летчику задачу. -С этой целью на вашей машине заменили двигатели,- закончил адмирал. -Я думал это плановый ремонт,- сказал летчик. -Так и есть, дорогой Йорк, так и есть, но в обратную сторону. Теперь один двигатель на вашей машине станет прожорливее, скажем так. -Да, но… -Упадете в море? -Очень похоже, сэр. -Всё учтено, Эдвард, все проверено. Вы должны долететь! Учтите, я передал вам личный приказ президента. Личный! -Слушаюсь, сэр! -Отлично. Вопросы? -Советский Союз предупрежден? -Учитывая секретность операции, мы не стали этого делать. Да и чего вам бояться? Мы же союзники. Вам достаточно суток, чтобы просчитать новый маршрут? -Достаточно двух часов. -Я даю вам сутки. Вы должны учесть любую мелочь. Так… И вот этот пакет, если дело обернется так, что вам реально будет угрожать опасность, что поделаешь мы на войне,- пакет уничтожить. Всё поняли? -Да, сэр. -О?кей. Теперь слушайте внимательно. То, что вы сделаете – во благо Америки. Она вас не забудет. Ваша задача долететь. Не знаю, что будет с вами дальше, не знаю. Болтают об ужасных лагерях, где пропадают тысячи невинных. Однако думаю, что Россия останется верной союзническому долгу и соответственно проявит к вам должное внимание. Но всё может быть… -Мы – военные люди, сэр,- и, давая присягу, мы учитывали такую возможность. -Отлично сказано, мой мальчик! Что ж… мне нечего добавить, с Богом! -Разрешите идти? -Да. Капитан поднялся, вытянулся, бросил руку к пилотке и вышел из кабинета. -Всё хорошо, сэр?- Спросил матрос. -Да,- капитан усмехнулся.- Всё отлично. Прощай, парень. -До встречи, господин капитан. -Да-да,- рассеяно,- сказал Йорк.- До встречи. Как выйти наверх? -Матрос вас ждет. Он проводит к катеру. Йорк кивнул вестовому и вышел из адмиральской каюты, где его поджидал матрос из экипажа угрюмый рыжий верзила. -Прошу за мной, сэр,- хмуро сказал рыжий. «Наверное, ирландец,- подумал Йорк.- Так что интересно, как ирландец, так обязательно рыжий и мрачный, как моя жизнь…» В лифте они поднялся на верхнюю палубу, и капитан дернул молнию куртки вверх. Туман уже не висел белесой мутью, но ветер дул влажный, холодный и после уюта и тепла адмиральской каюты на палубе, издали напоминающей бесконечные равнины Техаса, сразу ощутилась вся эта мерзостная погода, что сопровождала их весь переход. Прохладный норд-ост, подвывавший в антеннах надстройки авианосца, развел в океане небольшую волну и, отсюда с палубы, волны походили на стадо баранов, отмытых и выбеленных хлоркой до того стерильных, что хотелось плюнуть в эту белизну. Черте о чем думал капитан, спускаясь по широкому трапу к катеру, плясавшему у нижней площадки. Йорк прицелился и, когда очередная волна выровняла борт катера с трапом, перепрыгнул на палубу суденышка, тут же ухватившись за поручень, потому что катер сразу же ухнул в пучину, обдав летчика фонтаном соленых холодных брызг. С палубы огромного корабля море казалось спокойным, но катер швыряло неимоверно, Капитан нырнул в маленькую рубку, и тот час суденышко напряглось, затрещало двигателем и помчалось к «Хорнету», ныряя в волнах. А в это время Хелси задумчиво смотрел на карту, нервно теребя пальцами почти догоревшую сигару. Он раздраженно сунул остатки табачного крошева в хрустальную пепельницу – настоящее произведение искусства: на донышке пепельницы по зачерненному фону рассекал волны один из первых призеров «Голубой ленты Атлантики»3 парусно-паровой корабль «Rising Star». Взял циркуль, что-то промерил по карте и в досаде отшвырнул. Никелированная сталь зацепила пепельницу, и она отозвалась высоким трепещущим звуком. Адмирал нашел, что это не к добру. -Престиж нации в руках этого парня,- сказал вслух адмирал и он поймал себя на мысли, что, оставшись один, разговаривает сам с собой. В открытый иллюминатор пахнуло сыростью, и он нажал кнопку звонка. -Да, сэр,- сказал матрос, входя. -Джон, закройте эту чертову дырку! -Иллюминатор, сэр,- напомнил матрос. -Слушай, умник,- начиная звереть, сказал адмирал.- Закрой без лишней болтовни, голова раскалывается. -Много курите, сэр,- сказал матрос, выполнив приказание, - а это вредно. -Идите ко всем чертям, Джон, я все-таки адмирал! Нечего мне указывать!.. -Я понял, сэр! Разрешите идти? -Проваливай! -Есть, сэр! -Хуже няньки,- проворчал адмирал.- Обнаглел совершенно. И списать в пехоту жалко – где ещё найдешь вестового с университетским образованием… Он опять опустил взгляд к карте, вздохнул, спрятал документ в сейф. «Странная штука,- подумал он,- этот клочок бумажки абсолютно секретен до… ну, скажем, двадцатого апреля, а потом…» Тут течение мысли прервалось, он закурил сигару, постоял, подумал и снял трубку телефона. -Мостик! -Да, сэр! Вахтенный офицер. -Катер на «Хорнете»? -Да, сэр, его подняли на палубу. -Хорошо. Передайте кораблям соединения: курс норд-вест. Самый полный вперед! Всё, начался обратный отсчет. Он вставил трубку телефона в гнездо, потер руки. Всё пока хорошо. Он нажал кнопку звонка. -Джон,- спросил Хелси, принимая у вестового стакан с горячим чаем,- а почему вы до сих пор матрос первого класса, какого черта?.. -Боссам виднее, шеф,- улыбнулся Джон. -А я кто?- слегка задетый спросил адмирал. -Вы здесь самый главный, сэр. -Вот – видишь. А знаете, Джон, должность моего адъютанта – практически офицерская. -Разве дело в нашивках или погонах, сэр? Я вам нужен, я – ваш справочник по всем корабельным вопросам и, пожалуй, эскадры и, если бы это было не так, то бегал бы я сейчас где-нибудь в батальоне морской пехоты, либо нес вахту на одном из кораблей. -Да, наверное,- согласился Хелси, но дело не в нашивках, вы правы. Дураков с нашивками и погонами – уж поверьте, на флоте хватает. Мне странно другое – вы закончили университет, прошли подготовку, а офицерского звания у вас нет. Впрочем, я не копаюсь, это ваша проблема. А поэтому,- он сделал паузу и весело глянул на матроса и закончил,- садитесь за машинку и отпечатайте приказ по соединению, что вам, Джон Форстер Уилкс, присваивается звание «Мастер – главный старшина флота» Формулировку изобретите сами, там… «за образцовое выполнение…» ну, что вас учить?.. -Сэр…- у Джона перехватило дыхание. -Всё, всё… не надо слов, заслужили. Это надо было сделать давно, но дела, дела… -Благодарю вас, сэр. -Пустяки. Отпечатаете, занесете – я подпишу. К сожалению не я присваиваю офицерские звания, увы… Растроганный своей щедростью (как ни как, высшее звание для рядового состава) и очень довольный собой Хелси удалился в кабинет и на сей раз без остервенения, которое его терзало весь переход, а с наслаждением и каким-то умиротворенным состоянием души он закурил сигару, не откусив по обыкновению, а обрезав её кончик специальными щипчиками. Да, всё складывается как нельзя лучше: барометр показывает улучшение погоды, команды кораблей работают слажено, все в порядке. Он посмотрел на календарь – завтра восемнадцатое апреля. Ну, и отлично! Йорк… да ничего. Парень выкрутится, хотя… эти русские такие непредсказуемые. Ладно. А не пора ли слегка вздремнуть?.. От сна ещё никто не умер. Он рассмеялся от этой мысли. Нет, всё нормально. Он вышел в приемную. -Напечатали? -Да, сэр. -Давайте. Угу, так-так, угу… что ж… где ручка? Он подписал приказ. -Поздравляю вас, Джон. Приказ размножить и объявить. Всё! Меня нет до семнадцати ноль-ноль. -Будет исполнено, сэр! -Надеюсь. И Хелси скрылся в кабинете. Но уснуть ему не пришлось. По громкой связи прозвучал сигнал боевой тревоги и, послав командира корабля ко всем чертям, Хелси поспешил в боевую рубку авианосца. -В чем дело Митчелл?- спросил он.- Японцы? -Нет, сэр,- ответил командир корабля.- Плановая учебно-боевая. -Я вам кто – пассажир? Может мне сесть в самолет и отвалить на Мидуэй, а вы уж тут командуйте соединением! Пит Митчелл – командир авианосца, возвышался над адмиралом на целую голову. -Сэр,- напомнил он тихим голосом,- вы же разрешили действовать самостоятельно. До цели восемьсот миль. Я подумал, что лишняя тренировка не помешает,- и почти шепотом.- Если бы я знал, что вы завалились на боковую… -Заткнись, Пит,- так же тихо ответил адмирал и громко - Хорошо! Тогда передайте на корабли: отражение атаки подводных лодок. Учеба так учеба… -Есть, сэр! Остаток дня «отражали» атаки подводных лодок, надводных сил и самолетов. День прошел плодотворно. Адмирал остался доволен подготовкой и хорошее настроение, не покидавшее его весь день, укрепило мысль о том, что поход закончится удачно. Утро следующего дня выдалось тихое, безветренное. Легкая дымка висела над океаном. Теплом веяло с материка, хотя берег не просматривался даже на радарах. Хелси поднялся в ходовую рубку в прекрасном расположении духа. -Смирно, адмирал на мостике!- подал команду вахтенный офицер. Хелси разрешающе махнул рукой: «Занимайтесь своими делами» и прошел в штурманскую. -До вероятной зоны соприкосновения с противником сорок пять миль, сэр,- показал штурман на карте широкий полукруг, очерченный красным карандашом. -Вы уверены?- адмирал наклонился к карте. -Полную уверенность дает только страховой полис, сэр,- усмехнулся офицер. -Если бы… хорошо, продолжайте. Хелси вернулся в рубку. -Что у нас, Митчелл? -Пока все тихо. Акустики молчат, на радарах чисто. Корабли и самолеты соединения в готовности «два». -Добро. Корабельные часы показывали семь сорок. Адмирал шарил двенадцатикратным цейсовским биноклем по горизонту. Чисто. На него вдруг стало накатывать напряжение то самое, когда кажется, что вокруг тишина и спокойствие, что в округе на сто миль никого рядом нет, но это кажется, а на самом деле ты точно знаешь – враг здесь, рядом, замаскирован и только ждет момент, чтобы всадить торпеду в борт. -Митчелл,- повернулся он к командиру авианосца,- предайте по соединению: «Боевая тревога! Готовность номер один». -Есть, сэр! На флагмане замигал фонарь Ратьера, взвились сигнальные флаги и на соединении кораблей все пришло в движение. И во время… В восемь тридцать утра на экранах радаров флагмана операторы выхватили засветку. Есть! Японский патрульный корабль? -Цель номер «один», по пеленгу 35°, дистанция двенадцать миль, малоразмерная!.. - посыпались доклады радиометриста4. -Эсминцам охранения, цель уничтожить! Первая эскадрилья в воздух!- мгновенно отреагировал командир. Адмирал засопел сигарой и отвернулся к радарам. Э-э-х! Внезапность! Внезапность, похоже, утрачена… -Я – «Кондор»,- сипло сказал динамик голосом командира первой эскадрильи.- Рыбаки. Шхуны. Три корыта. Четко различимы японские флаги. Хелси схватил микрофон: -Фред, врежь им, чтобы только щепки по океану разлетелись! -Запросто,- ответил динамик. -Через полчаса с эсминцев охранения доложили, что рыбачьи шхуны потоплены вместе с экипажами. Летчики подтвердили выполнение задачи. -Весь вопрос в том успели или нет японцы передать на берег о нашем соединении,- сказал командир авианосца. -В том-то и дело,- вздохнул адмирал. -«Кондор»,- сказал в микрофон Митчелл,- давайте домой, парни. -Понял,- ответил «Кондор». Адмирал рассеяно смотрел, как один за другим садятся самолеты первой эскадрильи, и взял у Митчелла микрофон. -«Хорнет». -«Хорнет» на связи. Адмирал замолчал, глядя на картушку гирокомпаса. То, что сейчас он должен сказать перечеркнет жизнь восьмидесяти человек. «Господи, помоги им. Это в твоих силах»,- подумал он -«Хорнет» на связи,- напомнили с корабля. -Да. Полковника Дулиттла на связь. Адмирал Хелси. -Есть, сэр. Адмирал прошелся по ходовой рубке, посмотрел в бинокль на морские просторы. Строй касаток, они шли правильным ромбом, вспарывал гладь океана. Затем перевел взгляд на палубу «Хорнета». Бомбардировщики стояли уже расчехленные, влажно поблескивали блистеры, механики возились у самолетов, видимо, заканчивая последние приготовления. -Полковник Дулиттл,- сказал басовито динамик.- Здравия желаю, господин адмирал! -Здравствуйте, Джеймс! Как настроение? -Отлично. -Это хорошо. Машины готовы? -Да, сэр. Через полчаса можем начать работу. -Через час, Джеймс. -Понял. -Добро. Основную задачу помните? -Да, сэр. -Что ж… тогда у меня всё. Удачи и возвращайтесь живыми. -Да, сэр. Динамик замолк. -Не слишком разговорчив этот полковник,- заметил командир корабля. -Я, наверное, большой балбес, если взялся за это дело,- сказал адмирал Хелси и вставил микрофон в гнездо.- А полковник – не ваше дело, Митчелл! У вас корабль рыскает на курсе, как пьяная проститутка, а вы… я у себя,- оборвал он свою речь. Через час позвоните мне. -Есть, сэр!- И рулевому.- По приходу на базу – пять суток ареста! -За что, господин кэптен?5 -Знал бы за что, влепил бы больше. Заткнитесь, Питер… Корабль шел, как по ниточке, но нельзя же замечание адмирала пропускать мимо ушей. Конечно, он «забудет» об аресте. Матрос не виноват. Тут главное во время отреагировать. Митчелл понимал толк в службе. А Хелси в каюте открыл бутылку джина и прямо из горлышка сделал пару больших глотков. -Успокой, Господи, души их,- прошептал он. Адмирал понимал, что никто из летчиков живым не вернется. *** Джеймс Дулиттл постоял, задумчиво глядя на микрофон, повернулся, и, ничего не сказав командиру «Хорнета», вышел из ходовой рубки. По внешнему трапу он спустился на палубу. Увидев командира, летчики выстроились очень вольным строем, но полковник не стал изображать из себя строевика. Он прошелся перед строем, вглядываясь в лица пилотов, стараясь запомнить каждого. -Ещё раз напоминаю – в полете соблюдать радиомолчание. Взлетать на форсированном режиме. Задачи: четвертое звено – цель Осака, третье – Кобе, второе и первое – Токио. Аэродром посадки – Чуньцинь, с командирами и штурманами экипажей этот курс отработан. У кого есть вопросы? -Всё понятно! -Отлично! Тогда… по машинам! Строй рассыпался. Чихнули и завращались винты на одном самолете, другом, третьем… На «Энтерпрайзе» Хелси поднялся на мостик. Он видел, как один за другим, тяжело срываясь с палубы «Хорнета», слегка «просаживаясь», уходят в небо бомбардировщики. -«Энтерпрайз»,- неожиданно проревел динамик.- Всё отлично! Дулиттл ушел благополучно. -Вижу. Благодарю всех за отличную работу. Возвращаемся на базу. Вспенились буруны под форштевнями кораблей и соединение повернуло назад к пивным барам, казино, девочкам, которые заждались своих жеребцов. Быстрее и подальше от японских подводных лодок, от торпед и мин к теплому ветру и спокойному морю. Свою задачу соединение выполнило. Оглядев строй, Дулиттл усмехнулся. На бомбах, что несли его самолеты, техники написали много приятных слов: «Нагумо6 - мудак», «Тодзио7 - педик» и, пожалуй, это было самое мягкое из словаря американских техников. На одной из бомб, что нес самолет полковника, была целая связка японских орденов. -Штурман,- сказал Дулиттл.- Место? -О? кей, шеф,- отозвался штурман.- Один момент. До цели 480 километров, подлетное время – час двадцать,- он сообщил координаты места и добавил. - Пока по графику. -Понял. Всё. Радист,- Дулиттл поправил наушники,- настройтесь на Токийское радио. -Есть, сэр! В наушниках потрещало, и к удивлению полковника пошла передача на отличном английском языке. Диктор читал стихи, описывал прелести Японии, рассказывал, как прекрасна сакура в эти весенние дни, потом звучала музыка. Так прошел час. А под крылом проплывали пригороды Токио: Фунабаси, мелькнула железнодорожная линия, через несколько минут остался позади район Итикава. И вот он сам город – даже с большой высоты – громадный. Удивительно, но не рвались рядом зенитные снаряды, не видно было самолетов ПВО. Дулиттл стиснул зубы и плавно отжал штурвал. Начали! Он не выбирал цель. Какая разница! Он кивнул штурману, который вопросительно смотрел на него уже с полминуты. Дулиттл телом ощутил, как распахнулись створки бомболюков, отпали держатели и бомбы с воем устремились вниз. О? кей! ПВО все-таки очнулось, и пулеметы бомбардировщика уже били по японским истребителям. Не спал и штурман в носу, изредка припадая к турели пулемета. Полковник потянул штурвал и машина, выйдя из пологого пикирования, стала набирать высоту, уходя на юго-запад. Он знал, что это маневр повторили и его пилоты. Истребители отстали. Радист не перестроился и в уши Дулиттлу быстро-быстро что-то трещал японский диктор на своем языке. -Радист,- нажал он кнопку СПУ8. -Да, сэр. -Жив? -Порядок. -Стрелок? -В порядке, командир! -Штурман. Как ты там? -Да мне-то что… -Радист! -Да, сэр. -На нашу волну. -Есть, сэр! Мне уже самому надоел этот треск. Дулиттл весело хмыкнул и огляделся. Группа, бомбившая Токио на месте. За судьбу остальных машин он не волновался. Летчики опытные – выберутся. Он ещё не знал, что за ним последуют только двенадцать машин. Две исчезнут совсем и неизвестно где. Один самолет собьют над Кобе. Из этого экипажа все погибли. «Америка, не забывай!- кричало токийское радио в тот день.- Каждый летчик, появившийся над Японией, берет билет прямо в ад. Обратного билета не выдается!» Он не знал, что адмирал Ямамото на следующий день (19 апреля 1942 года) в парадной форме явился в императорский дворец и лично принес извинение императору за то, что неразумные американцы осквернили столицу. Вернувшись из дворца, Ямамото категорично потребовал в Главном штабе ВМС разгромить разбойничье гнездо американцев – остров Мидуэй, так как он ближайший от Японии, и именно там надо всыпать янки как следует. До конца войны японское сухопутное и морское командование так и не узнало, как была проведена эта дерзкая операция. Всё это Дулиттла не тревожило. Пока он держит курс на Чуньцинь, поглядывая на топливомер – дотянуть бы хотя до берега, а штурман на карте отметил: «18 апреля 1942 год» и проставил время – тринадцать часов, ноль-ноль минут. *** И в этом месте Читателю на заметку автор предлагает информацию, которая многое прояснит в дальнейшем. Итак, весна 1942 года началась с того, что военно-морской разведке США удалось похитить только что разработанную японцами шифровальную машинку. Гордость японского генштаба «изделие 97» в принципе было просто, как веник и незатейливо как грабли, но конструктивная особенность имелась: шифровалик, который позволял комбинировать немыслимое число вариантов радиограмм. Уверенность японского командования в абсолютной секретности передаваемой информации, как раз и основывалась на этом обстоятельстве. Лихая, можно сказать – наглая, и в то же время простая, как советские три рубля комбинация морских разведчиков, дала возможность Соединенным Штатам читать абсолютно все радиограммы японских вооруженных сил, о чем в генштабе Страны Восходящего Солнца узнали только после войны. СССР. ПРИМОРЬЕ. АПРЕЛЬ 1942 ГОД. Командир Б-25Б, бортовой номер 40-2242. оглядывает приборную доску. Слегка колышется авиагоризонт, его «птичка», то чуть заваливает вверх, то опускается ниже контрольной метки – это нормально при тех воздушных потоках, что лупят в крыло, словно самолет катится по булыжной мостовой. Указатель сноса и скольжения – этот коварный черный шарик – стоит строго по центру. Пилотка командира смята наушниками, хотя сейчас они бесполезны. Режим радиомолчания, а с другой стороны – с кем говорить?.. Он нажимает кнопку СПУ на штурвале, поворачивается ко второму пилоту и говорит: -Ну, и как? -Нормально,- смеется второй.- Живы. А внизу, как в преисподней, не видно ни черта… Командир согласно кивает головой. Внизу – мгла. Попутный ветер, дующий с моря, тащит за собой густую пелену тумана. -Куда мы идем?- спрашивает второй. -В сторону русских. Наушники замолкают, а лицо второго пилота слегка каменеет, и пальцы нервно теребят штурвал. -Командир,- подает голос штурман,- до берега десять минут хода, если я что-то понимаю в навигации. -Топливо,- напоминает второй. -Вижу,- командир досадливо косится на приборную доску, где ярким рубином вспыхивает и гаснет лампа аварийного остатка топлива. -Десять минут…- произносит второй и замолкает. Что говорить?.. Через десять минут наступит развязка, а что там внизу?.. Горы, лес, поля, что?.. Курс на планшетах был проложен только до Токио. И что там внизу знает один Господь и – Йорк усмехается - НКВД9, кажется, так называется у русских тайная полиция… Десять минут… Йорк вдруг отчетливо увидел, как носовой блистер врезается в скалу, срывается с турели пулемет, с хрустом рвется фюзеляж и Нолана Херндона – его штурмана – размазывает по скале, а горячая кровь брызжет во все стороны и капли её достают командирского кресла. Он даже подался назад: так явно и в таких ужасающих подробностях встала перед ним эта картина. Йорк тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и вдавил кнопку самолетного переговорного устройства: -Нолан!- в голосе нескрываемая тревога. -Что такое, командир? -Нолан, ты бы перешел в корму. На всякий случай… -Не всё ли равно где помирать в носу или корме?..- отзывается штурман после паузы.- Отсюда обзор получше. Хоть в последний момент, но, наверное, смогу помочь. Веди самолет, не отвлекайся Йорк оттер ладонью холодный пот, выступивший под пилоткой, и посмотрел вниз, насколько погода позволяла рассмотреть этот самый «низ». Под крылом колыхалась серая муть тумана. -Прошли береговую черту,- доложил штурман хрипло. -Понял. Береговая черта,- ответил командир. -Может, протащимся вдоль берега?- спросил второй. -Отворачивай,- сказал Йорк.- Эти дела будут мигать минут двадцать, может чуть больше,- он постучал по лампам.- Давай минут восемь вдоль берега. -Так куда отворачивать?- спросил второй.- На юг, на север… -Всё. Я беру управление, но ты будь наготове. -Понял. -Хорошо. Управление принял. Самолет плавно развернулся «блинчиком», без виража и пошел на север. -А куда делся наш ведомый?- спросил второй. -Ушел на юго-запад. -Давно? -До берега оставалось пятьдесят две минуты. -А зачем? -Что – зачем? -Зачем он ушел на юго-запад? -Ты задаешь много вопросов, Роберт. Так нужно. -Черт возьми! Кому это нужно? -Прекратить вопли, лейтенант! -Есть, сэр. -Командир,- подал голос штурман,- высота тысяча двести футов, запас топлива на двенадцать минут. Идем вдоль береговой черты девять с половиной минут. Рекомендую отвернуть на материк, внизу – у полосы прибоя – возможны сплошные скалы. -Понял. -Эдвард. -Да. -За это время надо найти либо поляну, либо покатую гору… -Мудрость твоя безгранична, Нолан. Может, бросим машину и на парашютах?.. -Это был бы выход. Но я не могу назвать истинную высоту. Высотомер был установлен по давлению, что было за пятьсот миль до Японии. -Спасибо, Нолан, будем садиться. -Не за что, командир… Йорк заложил вираж и самолет пересек береговую черту. Высотомер тут же выдал такое, что если ему верить, то машина летела уже под землей на глубине двадцати футов. Йорк чертыхнулся. Они перемахнули какой-то острый пик (это была сопка «Монашка») и то, что увидел экипаж, потрясло до основания всех. Туман исчез, но насколько видел глаз, высились горы, горы, горы… -Слышу! Отчетливо слышу радиостанцию!- закричал радист. -Возьми пеленг на станцию,- сказал Йорк.- Будем живы – доложишь, а пока не мешай. Он отключился от связи. Земля то проплывала рядом, то уходила, мощные «термики» барабанили в крыло. Машину мотало. Было ощущение, что вот сейчас зацепит крылом за камни… но проносило и опять под самолетом возникала пустота. Йорк заметил среди скал просвет и направил бомбардировщик туда. Это оказалось плато, покрытое мелкими ёлочками, Йорк начал разворот в сторону плато и поразился наступившей тишине. Он посмотрел вправо, влево и вдавил кнопку перевода винтов во флюгер. Выключил зажигание. Винты, крутнулись и замерли. Если бы не глубокий снег и не мелкий ельничек, то самолет разнесло бы на куски. Но…треск молодых елочек, густо покрывавших склон, фонтан снега и машина, зарывшись в глубокий снег, остановилась. Йорк перевел дыхание. Мысленно он уже попрощался с жизнью, но есть Бог на этом свете! Есть! Он огляделся. Второй пилот всё ещё сидел, вцепившись в «рога» штурвала. -Роберт,- толкнул он второго,- бросай эту штуку. Приехали. -Руки свело,- виновато сказал второй. -Ну, посиди, успокойся. Отцепишься. -Нолан!- крикнул он.- Как ты там, жив? – и прислушался. -Да, командир, кажется. -Значит, жив. -Сержанты? -Пол шишку себе набил,- ответил Ля Бен,- а так – нормально, целы. -О? кей,- нервно рассмеялся Йорк. Штурман ползком выполз из своего ущелья в носу самолета. -Так что интересно,- сказал он,- даже блистер не разбился. А вообще-то нам крышка, командир,- добавил он тихо. -Может быть,- так же тихо ответил Йорк.- Меня сейчас волнует другое: как далеко мы углубились на материк. Ты можешь сказать? -Шли зигзагами…- задумчиво произнес штурман.- Скорость - берем среднюю над берегом, не знаю… грубо, если, то миль четырнадцать – пятнадцать до берега будет. Учитывая сопки день- два придется выбираться. -Ты же учти глубокий снег и наши ботиночки. Каких там день-два, не остаться бы нам здесь… -Эдвард, ты только виду не показывай, что запаниковал,- сказал штурман. -Нет, это я запаниковал?- свистящим шепотом спросил Йорк. -Чего вы там шепчетесь?- спросил второй пилот. -Всё нормально, не переживай. Давайте лучше подумаем, как переживем ночь… Завтра предстоит трудный переход. Но переход оказался ещё более сложным, чем представлялось около самолета. Глубокий снег, слегка подтаявший на южных склонах и нетронутый солнцем на северных, не давал возможности шагать в полную силу. Ночь, проведенная в снегу, при костре и жутком для американцев морозе, убивала всякую надежду выйти к океану. Да и одежда пилотов не была приспособлена для приморской погоды, даже весенней. Но они спешили, как могли, быстрее выйти к побережью, встретить местных жителей, а ещё лучше воинскую часть. -Все-таки союзники,- объяснял Йорк,- помогут. Измочаленный переходом экипаж молча соглашался. Да – воинская часть, это выход. -Я согласен даже на советский лагерь,- дурашливо говорил Дэвид Пол. -Не переживай,- успокаивал Нолан,- ещё насидишься. У наспех разведенного костра грелись, подсушивали ботинки. К исходу третьего дня, когда небо начало темнеть, перед командой Йорка выросли, как из-под земли два парня в островерхих шлемах со звездами, в добротных полушубках, валенках. В руках винтовки с примкнутыми штыками. Они были из батальона охраны аэродрома и уже с полчаса наблюдали за странной командой, то, беря их на мушку, то растерянно опуская винтовки. -Слышь, Петь, немцы, что ли?.. -Отколь им взяться здесь, как сморозишь тоже?.. Японцы, едрена мама! -Да какие японцы! Ты на морды ихние глянь. Жуть одна, однако, не японцы. -А хто? -А я почем знаю… Разговор шел встревоженным шепотом. Они встали, винтовки на перевес и тот, что Петя, сказал: -Руки вверх, контрики! -I don’t understand you10, - тихо сказал Йорк и привалился к толстому кедру – ноги едва держали. -Это он по-каковски?- спросил второй солдат Петю. -Ты меня спрашиваешь? А хрен его знает! Да ты чё, не видишь, еле на ногах стоят… Петя закинул винтовку за спину. -Ну, че, паря, умаялся?- ласково спросил он Йорка.- И где ж это тебя носило?.. -O’key, o’key - сказал Йорк.- I’m a pilot. United States of America Air Forces. Do you understand me?11 -Американцы!- ахнул Петя.- Ни чо себе!.. С неба, что ли свалились?- он ткнул пальцем в небо. -Yes!- обрадовано кивнул головой Йорк. -Ни хрена не понимаю,- почесал Петя затылок. Йорк вымучено улыбнулся, раскрыл кобуру – Петя машинально потянулся к прикладу винтовки – и протянул пистолет солдату. Силы его покинули, и он сполз по стволу кедра в снег. Петя растеряно оглянулся – все пятеро, что называется, вырубились. -Чё варежку разинул!- закричал он напарнику,- Чеши в комендатуру! А я тут, какой-никакой костеришко соображу, покеда ты бегать будешь. Помрут же мужики, бегом давай! – и он ласково и растрогано выматерился. Так экипаж борта № 40-2242 оказался в расположении полка тяжелых бомбардировщиков, который располагался в те годы у поселка Малая Кема – в суровом и диком районе Приморского края. Пять человек: Командир экипажа – Эдвард Дж. Йорк Второй пилот - Роберт Эмменс. Штурман - Нолан Херндон. Радист - Теодор Ля Бан. Стрелок - Дэвид Пол. *** -Да перестаньте мне голову морочить!- воскликнул командир полка, когда ему доложили, что солдаты из батальона охраны обнаружили в полукилометре от аэродрома пять почти замерзших американцев, похоже - летчиков. -Вы, что в своем уме?! Какие американцы, какие летчики? Тронешься тут с вами!.. Ну-ка, сюда этих солдат! Командир еще бушевал, ещё удивлялся, но привели солдат и те долго и путано излагали свое приключение, из которого ясно было одно: задержанные – иностранцы. Солдат он отпустил, поблагодарив за бдительность, и, стянув нервным движением назад складки гимнастерки, стряхнул с рукава невидимые пылинки. -Черте что…- сказал рассеяно командир полка.- Летчики, иностранцы… Откуда?- и он посмотрел на замполита. -А хрен его знает,- ответил тот привычной формулировкой.- Може диверсанты? -Може,- передразнил командир полка,- ты и с командирами так общаешься? Надо же следить за своей речью – политический руководитель полка все-таки. Ладно. Ты их видел? -Ну. -И что?- поморщился полковник. -Вроде, американцы. Союзники, елки-палки… -Вот, союзники… А ты их в шпионы определил. -В диверсанты,- обидчиво сказал замполит. Полковник улыбнулся. -Значит так, надо бы, конечно, допросить, но некому. А стало быть, не мордовать, помыть, побрить, накормить до отвала, дать чарку и пусть отдыхают. -Може часового поставить?- Спросил замполит. -В авиации обычно так,- потер подбородок полковник,- кто предлагает, тот и делает. Вот и постоишь с винтовочкой. -Я? -Нет, Крузенштерн Иван Федорович. -Не, а чего я?.. -Чтобы не задавал глупых вопросов. -Нашли крайнего,- обиделся замполит,- я все-таки майор. -Я тебе скажу, кто ты,- пригрозил полковник.- Майор… всех баб в деревне перещупал, видать! Смотри, а то я найду тебе место в красивом самолете где-нибудь под Вязьмой. -Я и сам рапорт сколько раз писал, вот напугали… -Куда убегут эти парни, а?- не обратил внимания на реплику замполита полковник.- Ты подумал своей замполитовской башкой? Сгинь с моих глаз и позови особиста12, а то не посмотрю, что майор… -Есть!- заулыбался замполит, бросил руку к козырьку и вышел. Начальник особого отдела, хмурый, уже в годах капитан. Вошел в кабинет без стука, без разрешения сел, и, закурив «Беломор», спросил: -Ну? Командир полка посмотрел на него молча, поиграл скулами, вздохнул: -Я понимаю, капитан, ваше привилегированное положение во вверенном мне полку, но существует же определенная субординация, устав, наконец, или вас это не касается? Вы не в НКВД служите, а в ВВС, прошу не забывать. -Извините, товарищ полковник, но устал как черт, так что я посижу, а вы доложите - окажите любезность – почему агенты империализма находятся на территории полка и как это понимать? -Во-первых, союзники…- начал полковник. -А мне – плевать,- перебил особист тихо.- Америка – оплот империализма и этим все сказано. А её офицеры вместо того, чтобы сидеть за решеткой – жрут наше сало и пьют нашу водку. Это как понять? -Буквально!- медленно зверея, сказал полковник.- Американские офицеры будут есть, спать и отдыхать столько, сколько я сочту нужным. -Понятно,- сказал особист,- Вопросов нет,- он поднялся. -Я вас не отпускал, капитан. Это – раз. -Ну-ну,- сказал особист.- Слушаю. Полковник шумно выдохнул воздух, закурил папиросу, затянулся и уже спокойно спросил: -Кто из офицеров знает английский? Вам начальнику особого отдела это, видимо, известно. -Из офицеров – никто. Но в селе есть завклубом, из ссыльных, он раньше был профессором в Московском университете, спрошу… -Доставить сегодня же. -Есть! Разрешите выполнять? -Да. Только вежливо. Без ваших штучек. Возьмите мою машину. -Есть. Разрешите? -Да. Свободны. -От-т-т…- сказал полковник и покосился на большой портрет Сталина, насажали тут… И было неясно, что он имел в виду, кого именно насажали: то ли особистов по воинским частям, то ли профессоров из университетов по клубам да глухим деревням?.. Течение мыслей в этом направлении прервал дежурный по части, который доложил, что американцы приведены в порядок, накормлены, выбриты, на чарку оказались слабоваты, а командир ихний тот вообще отказался, и, насколько понял дежурный, хочет видеть командира полка немедленно. -Ладушки,- сказал полковник.- Особист привезет переводчика и тогда давай сюда союзника-империалиста. -Есть!- рассмеялся дежурный и убежал. Полковник думал, что увидит ученого сухаря лет восьмидесяти, но переводчик оказался нормальным мужиком в затертой фуфайке, лет сорока. Понятно, что худой и с тревожными глазами, а так мужик, как мужик и ничего в нем профессорского не наблюдалось, даже без очков. Мужик сдернул шапку с головы перед высоким начальством, вытер руки о штопанные, потерявшие цвет брюки и опустил глаза, на свои порыжевшие сапоги со стянутой проволокой подошвой. У полковника сжалось сердце, и он посмотрел на особиста. -Вот – привез,- сказал особист. -Спасибо,- кивнул полковник и мужику.- Садитесь, пожалуйста, профессор. -Что?- вздрогнул мужик.- А-а, ну-да, когда-то был. Благодарю вас,- и он сел. Полковник выглянул за дверь, крикнул, чтобы привели командира экипажа американцев и к профессору: -Английский знаете? -Когда-то имел честь общаться с зарубежными коллегами. -За что и сел,- подал голос особист. Профессор вздрогнул и как-то вжался в стул. -Капитан!- звенящим голосом сказал полковник. Тот хмыкнул и уставился на свои сапоги. Йорка привели довольно скоро. Войдя, он отдал честь союзнику и быстро заговорил. -Он говорит, что в вашем лице приветствует героическую Красную Армию, которая несет на своих плечах основную тяжесть войны,- переводил профессор без запинки,- восхищен победой под Москвой и,- профессор глянул на особиста,- поскольку имеет личный приказ президента Рузвельта, то предварительно хочет переговорить с вами один на один. -Ещё чего…- сказал особист.- Я как раз и приставлен для подобных случаев. Этот, значит, будет,- он кивнул на профессора,- а я – нет? -Значит так, капитан,- сказал полковник,- ты сейчас тихо выйдешь и закроешь дверь с той стороны поплотнее, понял? -Нет,- упрямо сказал особист. -Ты давно летал?- голос полковника снова зазвенел. -И не собираюсь,- капитан закинул ногу за ногу. -Ты сейчас вылетишь,- полковник поднялся,- в окно, ну?.. Особист побледнел, поднялся, рука потянулась к пистолету, но он вздохнул и поправил гимнастерку. -Ладно, я выйду… может вылечу в окно, а вы, товарищ полковник, вполне возможно вылетите под Магадан. -Щенок!- рявкнул полковник.- Кого пугаешь? Пошел на вон отсюда пока башку не проломил табуреткой! Магаданом пугает… ты у меня, гусь лапчатый, завтра на фронте будешь! -Зря вы так,- сказал профессор,- Он же… -Что?!- еще рыча, спросил полковник и осекся.- Извините. Ходят тут всякие… Ну, что он сделает, настучит? А полком кто будет командовать, он или его… коллеги?.. Так они только и умеют, что… -Товарищ полковник,- опять заикнулся профессор. -Да, вы правы. Спросите, какое у него звание? -Капитан. -Итак, господин капитан, прошу, извините за этот служебный инцидент, я вас слушаю. И Йорк заговорил. Профессор, видать, дело знал туго, потому что шпарил вслед за капитаном без передыху, ни разу не сбился, не переспросил. И чем дальше слушал полковник, тем больше хмурился, вздыхал и зябко поводил плечами. Дело принимало ух, какой оборот!.. -Поэтому,- закончил перевод профессор,- он надеется, что вы окажете максимальную помощь в его миссии и содействие во встрече с высшим командованием Красной Армии. -Это уж как водится,- вздохнул полковник.- Помогу, конечно… -Он спрашивает, почему вы так печальны? Ведь, в сущности, он принес хорошую весть. -За что его могут расстрелять, как шпиона и провокатора…- полковник досадливо махнул рукой.- Вам ли не знать наших законов… ну, скажите, что у меня дом сгорел или голова болит, придумайте что-нибудь, у любимой коровы рога отвалились – не знаю… Профессор рассмеялся. -Если позволите, я отвечу. -Валяйте,- согласился полковник, нажал кнопку звонка, взял листок бумаги и что-то быстро написал. Вошел солдат. -Вот что, служба, найди начальника тыла и передай ему эту записку. Да посмотри, чтобы дали все с ноля, новейшее? Техничку, унты, сапоги и все по списку. Возьмешь парашютную сумку и нагрузишь снеди всякой: мяса, консервов, галет… посмотришь. Полную сумку! Принесешь всё сюда. Мы тут с профессором ещё покалякаем за жизнь. Действуй. -Есть! -Простите, товарищ полковник, это всё для меня?- осторожно с оттенком изумления спросил профессор. -Нет, для Крузенштерна Ивана Федоровича,- грубовато ответил полковник.- Для вас, для кого ещё?.. У моих и так все есть. Негоже профессору в фуфайчонке драной ходить и в сапогах, скрученных проволокой. Согласитесь, что в техничке – теплее… -Спасибо, товарищ командир,- растрогано сказал профессор, и из глаз у него брызнули слезы. -Ну-ну,- сказал полковник сурово,- не раскисайте. Мы же мужики… ничего. Всё образуется. Еще будете преподавать. Подождите в коридоре. Придет солдат, заберете свое хозяйство и вас отвезут домой, я распоряжусь. -Благодарю вас. -Да полно вам. До свидания. Профессор вышел, а полковник снял трубку, крутанул ручку телефона: -Да. Первый. Начальника штаба, замполита, начальника особого отдела – ко мне. Что? Поднять! Полчаса. Машину к штабу для профессора, отвезете домой. Всё. Такие дела,- сказал он Йорку. -О?кей? -О?кей,- вздохнул полковник. Первым прибежал начальник штаба. -Вот что, друже,- сказал полковник,- сможешь сейчас вылететь? -Куда? -В штаб армии. -Так ночь почти. -Ну и что?- удивился командир.- На фронте женщины, заметь,- только ночью и летают. -Так срочно? -Нам голову оторвут, если протянем резину. -Ого! В таком случае через час могу вылететь. Луна в полный рост – долечу. -Отлично. Готовь По-2. Да, и отведи союзника к своим, это по дороге. -Есть! -Жду завтра. С решением штаба армии. -Понял, Разрешите выполнять? -Давай - действуй. Перед вылетом заскочи ко мне. -Есть. Начальник штаба с союзником ушли, а полковник взял пачку «Казбека», вынул папиросу, размял и сосредоточено закурил. Полковника звали Эдуард Александрович Левандовский. *** В штабе армии он объявился под утро. -Чередниченко, тебя какой леший принес в такую рань? Иди в гостиницу отоспись, а после обеда придешь, начальство с утра занято. -Ты не веселись шибко, сказал майор хмуро,- а срочно вызови сюда командующего и начальника особого отдела армии. -Да знаешь, Чередниченко, пошел ты со своими прибабахами!.. Сам дойдешь или подсказать? -А-а, значит, я от нечго делать перся сюда на По-2 ночью, чтобы выслушать, куда меня дежурный пошлет. Ясно! В штрафной батальон захотел, капитан? Живо соедини меня с командующим! -Слушай, майор, я сейчас вызову караул… -Я что-то не так сказал, капитан? Как старший по званию, я приказываю соединить меня с командующим! -Ладно,- сказал капитан, покраснев от злости.- Ладно, Чередниченко, сам напросился, я позвоню, елки-зеленые…- И он взял трубку телефона. -Подожди,- майор потер лоб.- Вы тут ничего не знаете, что ли? -А чё мы должны знать!- психанул капитан.- Если бы японцы напали, то ты бы тут не стоял. -Это точно. И никто не в курсе? -Насчет чего? -Знаешь, дай-ка оперативного дежурного сначала… -Да чё случилось? -Ты звони, давай… Капитан завертел ручку аппарата, подул в трубку: -Алё! Алё!! «Калина»? Шестого дай. Алё! Шестой? Товарищ подполковник, тут вас майор Чередниченко желает видеть. Что у тебя? Говорит только лично. Так точно. Да. Понял. Есть! Да говорил я ему!.. Понял. Есть!- Он опустил трубку на рычаги. Значит так, второй этаж, направо, третья дверь. -А сейчас будет кино,- сказал майор,- фу-у-у-ух! Пошел. -Да что случилось?- спросил капитан тревожно.- Японцы?.. -Пошел я. -Тьфу, темнило!- сплюнул капитан и задумался. Когда Чередниченко всё рассказал оперативному, тот заметно побледнел, подошел к карте, посмотрел, пару раз матюгнулся, пробормотал: «Проспали, сурки, без ножа зарезали, натянут всех на шкентель за такую службу, охо-хо-о-о!». -Где экипаж? -В полку, где ж ему быть… -Ты не знаешь главного, майор, если, правда, что ты рассказал, то это второй самолет. -Во, повадились… Ещё один? -Да. Сел у моряков. В Унашах. Ну и дела… -Главное, видать, все-таки у нас…- задумчиво сказал Чередниченко. -Вот что…- пропустил оперативный реплику майора мимо ушей.- Ты поспи в соседней комнате. Там диван есть, у меня подозрение, что снова ночью улетишь. Да, капитан внизу знает, зачем ты здесь? -Нет. -Молодец. Отдыхай. До последнего будить не буду. Спи пока. А уж сколько – не скажу, но, видать будет тарарам. Да-а-а. Иди. Майор ждать себя не заставил. В соседней комнате завалился на жесткий диван, подложил под голову планшет и отключился от внешнего мира. Сон снился ему занимательный. Почтальон Алена подъехала на велосипеде к морю, и полетели вещички в разные стороны! А тут и майор подоспел. Взял арбузы Алены в обе руки и замлел от счастья невыразимого. -Юра,- укоризненно сказала Алена,- так ить не расписамшись. Грешно, поди. Грустно сказала, но рук майорских от груди не отняла, а только повернула к нему жаркие губы и глаза её заблестели. Тут правая рука майора скользнула ниже по волнующей выпуклости живота, на секунду задержалась у дрогнувшего пупка и пошла, пошла… нырнула поду упругую резинку трусиков и… Алена вдруг сказала басом: -Товарищ майор! Чередниченко, во дрыхнет… -А?!- майор вскочил, ошалело оглядевшись. Перед ним стоял капитан, который утром не хотел его пускать в штаб армии. -Приснилось что?- спросил капитан, указывая взглядом на вздувшиеся майорские брюки. -В чем дело, капитан?- зло сказал Чередниченко и залился румянцем. -Товарищ майор,- вытянулся капитан.- Командующий ждет вас. -Момент. Чередниченко оправил гимнастерку, застегнул пуговицы, надел планшет, шлемофон сунул за широкий командирский пояс и, вздохнув, сказал: -Пошли. В кабинете командующего широкий стол, штук восемь телефонов выстроились на столе с левой стороны. За спиной генерала сейф-монстр, а над головой портрет Сталина с трубкой. Вождь щурился на майора, как бы спрашивая: «Что же ты, Чередниченко, сотворил? Начштаба, коммунист, а водкой поишь империалистов. А ещё сталинский сокол… знаешь, кто ты после этого?..» Вздрогнув от немого вопроса, майор представился, доложил о прибытии и заворожено уставился на три больших звездочки в голубых и широких петлицах генерала. -Когда прилетел?- спросил командующий. -Утром!- гаркнул майор. -Что, ночью на По-2 летел?- генеральские брови удивленно скакнули вверх.- Над сопками? -Так точно, товарищ генерал-лейтенант! -Да не дери глотку, садись. -Слушаюсь. Чередниченко осторожно присел на краешек стула. Генерал усмехнулся и сказал, задымив папиросой «Казбек»: -Рассказывай. Майор толково и коротко изложил цепь событий. -Да уж,- генерал пыхнул папиросой,- дела-а-а-а. И как они? -Нормальные парни,- сказал майор,- только командир их… фамилия у него такая, как город в Америке. А-а, вот – Йорк. Он добивается встречи с высшим военным руководством. -А к Иосифу Виссарионовичу13ему не надо? -Не знаю,- пожал плечами майор,- «батя» - командир,- поправился он,- приказал передать, что у этого Йорка какой-то документ от Рузвельта. Ну, от президента ихнего. -Я в курсе,- усмехнулся генерал,- что Рузвельт – президент Америки, что ещё? -Всё. -Хорошо. Ты свою задачу выполнил. Назад когда? -Как прикажете. -Значит сегодня. Вот этот пакет передашь командиру полка. А за твоим американцем я уже послал самолет. -Чо это они мои?- обиделся майор. -Ну, как же?... Это ты привез нам ворох хлопот – твои. А можно я сейчас назад? -Можно, Ты хоть поел? -Перехвачу сейчас,- беззаботно сказал майор. -Не «перехвачу», а чтобы набуцкал под самую горловину,- приказал генерал.- Дальше. Ветер встречный, в Павловке сядешь – дозаправишься, а то грохнешься в тайге. Мне сейчас только «ЧП» не доставало. Если устанешь, то лучше в Павловке заночуй, а уверен – двигай дальше. И последнее: что видел, что знаешь, до самой смерти – никому. Понял? -Так точно! -Вот и хорошо. А, если не понял, то остаток жизни проведешь на южном побережье Северного Ледовитого океана, и это в лучшем случае. -Я понял, товарищ генерал. -Вот и ладненько. Ступай. Чередниченко поднялся, одернул гимнастерку, щелкнул каблуками и строевым шагом пошел из кабинета. Он уже дошел до порога, но остановился, споткнувшись. -Товарищ генерал, разрешите вопрос? Генерал внимательно посмотрел на летчика. -Хочешь спросить, что будет с американцами? -Да. -Я не обязан отвечать, майор,- сказал он задумчиво, но так и быть – отвечу. Мы – летчики. Я тоже не всегда сидел за этим столом. А лётная жизнь, это…- он запнулся.- По-доброму, я бы вернул их в Штаты, всё же союзники, но не я решаю. А потом, здесь сложнее. Это всё. Иди, майор, иди. Думаю, здравый смысл возобладает. Всё! Иди. Майор повернулся и вышел. Он понял… *** Уже заметно стемнело, когда он посадил самолет на свой аэродром и, стянув с головы шлемофон, смотрел на загорающиеся звезды, пока к нему не подбежали офицеры и механики. -Увезли?- спросил начштаба. -Да,- коротко сказал кто-то. Чередниченко кивнул головой и полез из машины. Странная тишина наступила вокруг самолета. Майор отстегнул парашют, выбрался из лямок и молча, неторопливо пошел к штабу. Где-то в лесу раздался дробный стук дятла, слышно было, как шумит река на перекатах. В воздухе одуряющее пахло весной… Весной 1942 года. ПИСЬМО «ОТТУДА» 1991 год. СТИВЕН ЛИ ВЕЛЛ Дэнвил, Калифорния. … сентября 1991 год Уважаемому Ивану Васину Представителю СССР при ИКАО14 Монреаль. Канада. Дорогой Иван, Я знаю, что прошло много времени с тех пор, как я виделся с Вами. Я уже давно не руководитель летной службы, но все ещё работаю в «Юнайтед Эрлайнз», однако я вернулся на место командира лайнера «Боинг-767». Пишу Вам, рассчитывая на помощь в одном из вопросов. Мне интересно узнать, в чьем ведении находится авиационный музей, расположенный вблизи Владивостока. Может он находится в ведении советских ВВС, центрального советского правительства России или местных органов власти? Мой интерес сосредоточен на бомбардировщике Б-25 американских ВВС, который 18 апреля 1941 года15 совершил посадку вблизи указанного места после первого воздушного американского рейда на Японию. В то время СССР не находился в состоянии войны с Японией. Внезапный воздушный рейд на Японию был осуществлен под командованием полковника Джеймса Дулиттла (в настоящее время находящегося на пенсии генерала Дулиттла). Указанный бомбардировщик Б-25 был одним из 16 самолетов, взлетевших с авианосца ВМС США «Хорнет»… Рейд на Японию оказался успешным. Японская патрульная подводная лодка16 была потоплена артиллерийским огнем до того, как она смогла передать по радио сообщение японскому военному командованию. Как боевая операция, рейд был незначительным вследствие малого числа самолетов и небольшой бомбовой нагрузки. Однако для американской общественности это был большой моральный стимул после японской атаки Перл-Харбора О рейде Дулиттла на Токио всё еще говорят и сегодня. Об этом рейде написан ряд книг и снят кинофильм. Из 16 самолетов, которые были выпущены с авианосца «Хорнет», все потерпели аварию на территории Китая за исключением одного. Один из самолетов потерял ориентировку над Китайским морем и приземлился в Сибири17 Это был единственный самолет, который уцелел после рейда… В этой стране мне известны люди, которые могли бы заменить этот самолет Б-25 другим самолетом, для того, чтобы поставить его в музей. Я также знаю людей, у которых есть желание отправиться в Советский Союз, чтобы демонтировать этот самолет и подготовить его для отправки в США. Всё это ничего не будет стоить Советскому Союзу. Для того, чтобы реализовать эту возможность, потребуется помощь людей очень высокого ранга в обоих правительствах. У меня завязаны все необходимые контакты в США. Прошу понять, что я делаю это как частное лицо, не представляющее никаких организаций. Я надеюсь, что наша старая дружба сделает возможным возвращение этого чрезвычайно важного самолета в США. Я полагаю, что Вы осведомлены о том, что в СССР начата подготовка в области организации безопасности полетов. Первый семинар начался 19 августа в день попытки путча в Москве. Я надеюсь, что у Вас сейчас все в порядке. Надеюсь скоро быть в Монреале. С наилучшими пожеланиями, Стивен». ЗВОНОК. 1991 год. Хабаровск. Директор мощной авиационной фирмы Виктор Петрович Завгородный держал в руках серьезный документ с несерьезной темой. Его отряд легких самолетов полностью кончился, то есть самолеты были, но летать на них категорически запрещалось. Чешские Л-410, которые можно было бы задействовать, все как один требовали замены двигателя. Не будешь же гонять Ил-62 на поиски какого-то бомбардировщика. У американцев всё через одно место… Но внушительная бумага требовала положительного ответа. А что можно здесь ответить?.. Ничего рационального он придумать не смог. Нет, мог. При наличии финансирования. Вот, если бы отвалили на два движка для 410-го, оплатили ремонт и топливо тогда почему бы и не продолжить разговор?.. Но американцы – жлобы известные, а кто из наших будет вкладывать деньги в сомнительное предприятие, ничего кроме морального удовлетворения недающего?.. Что смеяться?.. Он подумал, лицо его озарила улыбка, как у человека, который – наконец – решил неразрешимую задачу о квадратуре круга. Завгородный снял трубку телефона, навертел номер, переждал гудки, и когда на том конце сказали «да», произнес: -Завгородный. Привет. Да подожди ты со своими проблемами! Есть дело на тысячу фунтов. Ордена тебе не дадут, но спасибо, видать, скажут. -Конкретнее,- попросила трубка. -Из Москвы пришла официальная бумага, просят помочь американцам. -Что надо империалистам от старого больного человека? -Да мелочь, дружище, мелочь. Всего-то и работы – найти где-то в Приморье самолет, который упал или сел – я точно не знаю – в 1942 году. -Всего-то? -Ну. Найдешь пару самолетов. У тебя же есть Ан-2? -И что? -Пустяк. Проверь север Приморья. Где-то от Дальнегорска до границ Хабаровского края. -Как я оплачу работу экипажей? Это первый вопрос, если честно,- решаемый. Второе. Бензин. Где его взять? Летали бы Ан-2 на керосине, ещё мог бы поискать. А бензина – ноль. Свяжись с госрезервом, пусть дадут пять тонн. -Кто же даст из госрезерва, сам подумай. -Да? А ходят слухи, что запросто. -Ты слухам меньше верь и вообще эта тема не по телефону. -Тогда «ой»! Я не потребую от американцев ничего сверхественного, пусть оплатят бензин – тогда можно говорить. -И ты не держишь нигде запас? -Командир, есть - не скрою. Но держу для санитарной авиации, это для меня важнее. Ты же сам потом выдерешь, если санитарные самолеты не взлетят. -Выдеру. -Ну, вот видишь… -А если я пришлю тебе факсом официальный запрос? -Присылай. Я тебе хоть сейчас продиктую официальный ответ. Смысл его я тебе только что изложил. -А что я Москве отвечу? -Так и ответь: при условии оплаты готовы организовать поиск. -Больше ты меня ничем не обрадуешь? -Извини, нет. Завгородный чертыхнулся и бросил трубку, нажал кнопку звонка. Вошла секретарь. -Телефонограмма, сказал Завгородный.- Пишите. Москва. Комиссия по делам ИКАО. Исполнительному секретарю Ю.П. Дарымову. «Информацией о местонахождении самолета не имеем. В случае заинтересованности господина С. Велла одно из подразделений моей организации готово организовать поиск самолета на договорных условиях». Написали? Точка. Подпись. Так-так… Пишите, технический директор организации Г. Мартынов. И пока секретарь строчила в блокноте, Завгородный с удовольствием обозревал её колени. Всё? Нет, граждане, не всё. А как раз только начинается. Дело в том, что уже подошел к железнодорожной кассе представительный мужчина в форме летчика гражданской авиации и строгим голосом спросил один купейный билет до Хабаровска. Что-то будет… ХАБАРОВСК. АПРЕЛЬ. 1942 ГОД. Экипаж остался где-то в казармах под охраной солдат НКВД, а Йорка в сопровождении двух офицеров особого отдела подвели к огромному зданию красного кирпича. Узорчатая ограда из литых чугунных решеток окружала этот комплекс строений, растянувшихся на целый квартал. За оградой живописно стояли деревья и, видимо, в летние дни здесь можно было отдохнуть от трудов праведных. Небольшая группа подошла к парадному входу, сделанному в виде уютной беседки. С правой стороны, на высоте среднего человеческого роста, висел зарешеченный серый ящик. За массивной дверью, через толстое стекло наблюдался просторный холл, залитый светом с ковровыми дорожками. В холле, с левой стороны, виднелась пальма в огромной кадушке со стволом толстым, как российская тетка из глубинки, и жухлыми, потрескавшимися листьями. -По какому вопросу или вызову?- Раздался гулкий металлический голос из серого ящика. -Приказ командующего,- ответил один из офицеров. Дверь бесшумно распахнулась, и группа вошла в сверкающий огнями вестибюль. С двух сторон выступили автоматчики, оружие на изготовку, подошел офицер. -Фолоу футстепс ми18,- сказал офицер. Йорк слегка улыбнулся и пошел за офицером, а для себя отметил, что особисты остались у входа. Солдаты бесшумно вышагивали позади и, слава Богу, не упирались стволами автоматов в спину. На втором этаже Йорк с интересом оглядывался по сторонам, но удивило его другое: не толстая ковровая дорожка, гасящая звук шагов, а то, что на протяжении всего пути они не встретили ни одного человека. Пустынен был коридор, мертвая тишина висела в воздухе. Они остановились у высокой двери, офицер и Йорк вошли. Длинный, какой-то весь крученый адъютант с четырьмя «шпалами» в петлицах подскочил с кресла, засуетился и, шепнув: -Сейчас доложу,- скрылся за тяжелой дубовой дверью. Командарм второго ранга Георгий Михайлович Штерн, невысокого роста, черты лица крупные, на подбородке упрямая ямочка, на петлицах пламенеют рубиново четыре ромба с угрюмым интересом глянул на вошедших. И без этого визита дел невпроворот, а тут ещё эти, как с неба свалились… -Садитесь,- сделал он приглашающий жест. Йорк устроился в кресле напротив командарма. -Ваше звание?- услышал он голос переводчика -Капитан. -Вы хотели меня видеть? -Да, я хотел встретиться с представителем высшего военного командования Красной Армии. -Я представляю высшую военную власть на Дальнем Востоке,- сказал Штерн. И снова Йорк отметил для себя одну странность. В городе Ворошилов, куда его доставили в штаб воздушной армии, командующий носил в петлицах звезды, его называли «генерал» и одет он был чуть иначе: брюки с лампасами, гимнастерка немного отличалась… -Почему вы сели на территории СССР?- прервал его мысли переводчик. -Двигатель на моем самолете имел значительный перерасход топлива,- ответил капитан.- Если бы полетел вместе с группой, то мог упасть в море. Но,- торопливо добавил он,- перерасход обнаружился при подлете к Токио. Выслушав перевод, командарм поднял бровь: -Что вы забыли в Токио?- резко спросил он. -Цель полета на Токио?- перевел переводчик. -Бомбометание,- ответил Йорк просто. -Вы бомбили Токио?- изумился командарм. -Да. Последовал еще ряд вопросов: откуда взлетали, где планировалось сесть, кто командовал группой и операцией и чем больше капитан говорил, тем больше удивлялся командарм. Наконец он сказал, улыбнувшись: -Мы тоже бомбили Берлин в 1941 году, но без таких потерь. -Поздравляю,- грустно улыбнулся капитан. -Хорошо,- командарм хлопнул ладошкой по столу.- Итак, вы хотели меня видеть, зачем? С вами плохо обращаются, есть просьбы?.. -Я уполномочен, через высшее военное руководство СССР, передать господину Сталину абсолютно секретную информацию президента США Рузвельта. -Слушаю вас, капитан. -Разрешите,- Йорк снял куртку,- нож или бритву. Штерн нажал кнопку звонка. Вошел прилизанный адъютант. Командарм распорядился найти нож, а еще лучше бритву. Йорк показал, где нужно вспороть подкладку куртки. -И ничего не трогать!- приказал Штерн.- Только вспороть аккуратно и доставить сюда. Адъютант, склонив голову набок, почтительно слушал. -Так точно, сказал он рокочущим басом, взял куртку и вышел. Мертвая тишина повисла в кабинете. Переводчик смотрел в узкое зарешёченное окно. Штерн открыл папку и что-то чиркал на листе бумаги, макая перо в чернильницу, а Йорк смог наконец-то оглядеться. Как-никак, а он был в святая святых Красной Армии на Дальнем Востоке. Он понимал, что вход в этот кабинет, наверное, даже не каждому генералу разрешен. Он чуть расслабился, оглядываясь. Йорк только сейчас заметил в углу кабинета мужчину в военной форме без знаков различия, который, присев за низким столиком, стенографировал беседу. Отделка кабинета не поражала посетителя, а скорее угнетала, потому что темно-красный, почти коричневого цвета мореный дуб, которым были закрыты стены от пола до потолка, создавал приглушенную атмосферу, где вошедший сразу ощущал свою незначительность в сравнении с теми глобальными задачами, которые решал и претворял в жизнь хозяин кабинета. И ещё одна архитектурная особенность поражала вошедшего. Если кабинет имел небольшую площадь, то объем его был огромен, так как потолок уходил на черт знает какую высоту и маленького роста командарм казался ещё меньше. Бюст Сталина, столик с телефонами и зашторенные шкафы – вот и всё убранство. -Разрешите?- просунулся в дверь адъютант. -Давай,- разрешил командарм.- И что? -Дело сделано!- торжественно объявил адъютант. Йорк взял куртку, что-то там повертел и вынул сложенную вдвое шелковую тончайшую ткань, на которой типографским способом был отпечатан текст на русском языке. -Вот,- протянул капитан послание командарму. -Ну-ну,- Штерн взял лоскут с улыбкой, но, начав читать, изменился в лице и спросил.- Вы в курсе, капитан? -Нет, я не знаю русский. -Что ж… благодарю за информацию, действительно ценная, если нет вопросов и пожеланий… -Пожелание есть,- сказал Йорк.- Вернуться на родину. -Учту,- сказал командарм,- и помогу насколько это в моих силах, а вам нужно вернуться к своему экипажу. -Благодарю вас,- сказал Йорк хмуро,- Он понял, что это только слова. -На Западе, вероятно, плетут что попало о нашем строе?- спросил Штерн. -Не знаю,- ответил Йорк,- я – военный летчик. Меня политика не интересует. -Да,- Штерн поднял указательный палец,- текущий момент…- но осекся и кивнул Йорку,- до свидания, капитан. Хотя понимал, что уместнее было бы сказать «прощайте» Как доброе предзнаменование Йорк отметил для себя, что автоматчики, стоявшие у деверей, исчезли. Он в сопровождении только одного офицера-переводчика прошел через штаб округа и направился, было к знакомому вестибюлю, но офицер остановил его коротким «сори» и, показав рукой направление, так же коротко добавил: «плиз». Они оказались во внутреннем дворике штаба, где их ожидал крытый автомобиль, а возле машины нетерпеливо переминались с ноги на ногу два офицера НКВД. У капитана ухнуло сердце. Сопровождавший его переводчик, что-то вполголоса сказал старшему и особисты с удивлением уставились на Йорка.. -Плиз,- сказал переводчик и показал на открытую дверь фургона машины,- гуд бай, кэптен Йорк. Старший из особистов что-то резко крикнул в кузов. Йорк оглянулся, тоскливо сказал: -Гуд бай. Его подхватили сильные руки солдат, и крепкий мужичок с тремя треугольничками в петлице добродушно хмыкнул: -Садись, америкаша, Видать, долго сидеть будешь. Его попутчики весело рассмеялись тонкому юмору сержанта. В закрытом кузове автомобиля находились четверо солдат и офицер. «Если на одного меня, то не многовато ли?» - подумал Йорк. -М-да… - сказал Штерн, проводив взглядом автомобиль,- м-да… Что хотел сказать командарм, так и осталось тайной. ХАБАРОВСК. 1992 год. ИЮЛЬ. -Боже! Какими судьбами?! Привет, Жора. -Здравствуй, дружище! Так встретились однокашники по академии гражданской авиации. -Летаешь? -А-а-а, разве это полеты,- Жора махнул рукой,- в аэроклубе, да и то изредка. -Что делать,- вздохнул однокашник, такие времена… Ладно. Ты по делу или так? -А без дела нельзя? -Для тебя, командир, двери моего кабинета всегда открыты. -Какой я к черту командир!.. Это ты у нас большой начальник, без пропуска не пробьешься. Большой авиационный начальник самодовольно хохотнул. Когда-то он начинал у Жоры – Георгия Степановича Бушуева. В те уже далекие времена Бушуев был командиром отряда, но потом Жора ушел в испытатели, а бывший командир Як-40 вырос до командира крупнейшего на Дальнем Востоке авиационного подразделения. -Выкладывай, что стряслось?- сказал большой авиационный начальник.- Помогу, чем смогу… Когда с делами было покончено и проблемы разрешились или намечены пути их решения, большой авиационный начальник вынул из сейфа папку и протянул Бушуеву. -Посмотри, Жора. -Что это? -Ты ознакомься, а потом я скажу. Бушуев прочел одну страницу, вторую, перелистал радиограммы, посмотрел на генерального. -Это серьезно? -А черт его знает!.. Прислали вот… -Знаешь, я облетал всё Приморье, но не слышал и не видел. -Да, но ты летал по маршрутам. -Ну-у, не всегда… -Возможно, но все-таки в определенные районы и специальным поиском не занимался. -Да я о поисках только в твоем кабинете услышал. Нет, конечно. Но, если бы какая-то интересная машина лежала в тайге, то слушок всё равно бы прошел. -Вот и Гендель о том же. -Это наш, приморский? -Да. -Ерунду порят американцы, честное слово! -Может быть. Ты возьми эти документы. Мне некогда этим заниматься. Возьми. Может где-то, что-то услышишь… всякое бывает. -Да чепуха все это! -Оно так и тем не мене – однако,- улыбнулся генеральный.- Ты возьми, а там будем посмотреть. -Возьму. -Ну и ладненько, а с твоим горем мы тут уладим и я тебе перезвоню. А сейчас извиняй, Жора, дела. Забеги вечерком ко мне домой. Посидим, потолкуем. -Если не уеду. -Всё, до вечера. Бушуев покинул резиденцию генерального, своего однокашника, а нынче большого начальника с персональной машиной. Георгию Степановичу пятьдесят три года, но выглядит он на пятьдесят два с половиной. Высок, спортивен, одет в мундир пилота гражданской авиации, словом – летчик. У автобусной остановки «Аэропорт», в газетном киоске он машинально купил газету, сунул её в карман, не читая, и втиснулся в подошедший автобус. Хабаровск летом, это маленький кошмар: жара, духотища, теснота в транспорте. И Бушуев в своем парадном мундире изрядно взмок пока доехал до центра города. Ему не нравились большие города. Москву он терпеть не мог за суету. Ростова слегка побаивался – пресса нет-нет, да и подкидывала жуткие подробности из жизни ростовчан. Ташкент донимал его песком. Словом, всюду не то и не так. И только один город он обожал: Ленинград - где родился и вырос. В гостинице «Дальний Восток» на удивление номера имелись. Дороговизна отпугивала клиентуру, но он позволил себе маленькую роскошь, потому что… вообщем – летчик. Итак, приняв душ, он уселся в кресло, достал газету и начал листать страницы, лениво просматривая заголовки. И вдруг на всю полосу жирным шрифтом: «КУРСОМ НА ТОКИО летели 16 американских бомбардировщиков полвека назад. Один из них оказался под Хабаровском. ПОЧЕМУ?» -Да,- пробормотал Жора,- почему, черт возьми?.. Статья рассказывала о рейде полковника Дулиттла, о том, что в США очень тепло встречали китайцев, которые очень давно – полвека назад – помогли американским летчикам избежать японского плена. Описывала, каким образом проходила операция атаки на Токио. Далее в статье говорилось: «По некоторым данным он совершил вынужденную посадку на советской территории в районе Хабаровска». -В районе Хабаровска…- пробормотал Жора задумчиво.- Что-то припоминаю. И он вспомнил. Да, действительно, был такой шум в авиационных кругах где-то этак году восьмидесятом. Точно, нашли этот самолет ребята из ближней деревни. Так что интересно, он был на колесах. Забрались ребятишки во внутрь. А там оружие. Начали стрелять и вдруг взрыв. Что рвануло, сказать невозможно, но жахнуло сильно. Двоих убило на месте, третьего ранило. Говорят, от села недалече вся эта канитель случилась. Сбежались мужики, милиция подоспела. Доложили об этом казусе в КГБ19 Поспешность, с которой чекисты приказали саперам взорвать самолет тогда, наверное, не вызвала никаких вопросов, но у Жоры они возникли. И не один – несколько. Почему, столь осторожная в выводах организация, проявила такую прыть? Почему чекистов не удивило, что самолет американский и не проводилось расследования по этому поводу? А может, проводилось? И другие «почему», которые Жора, подумав, занес себе в блокнот. Записав вопросы, он сделал для себя неожиданный вывод: самолетов было два. Не мог ведомый бросить ведущего – это трибунал со всеми вытекающими, как говорится… -Так,- сказал Жора.- Т-а-а-к, ну-ка? Он вынул из портфеля, с которым никогда не расставался, чистый лист бумаги, ручку – обожал «Паркер» - и, что тоже всегда возил с собой, навигационную линейку НЛ-10М. Вынув всё это хозяйство, он аккуратно разложил его на столе, походил по номеру минут десять, потирая щеки, присел к столу и погрузился в расчеты. На листе бумаги возникали контуры побережья Японии и Приморья – карты у Жоры были в голове – они обрастали значками, цифрами, на листе возникали уравнения; одни безжалостно зачеркивались, другие обводились кружочком, уже пошли в ход новые листы и, наконец, Жора сказал: -Да, всё сходится, Должен быть второй. Должен! -Кто и что должен?- внезапно раздался голос и он прозвучал так неожиданно, что Жора вздрогнул. -Фу, черт,- сказал он весело.- Напугали. -Вы так увлеченно работали,- сказал вошедший.- Не помешал? -Располагайтесь,- сказал Жора, оглядывая пришельца. Новый сосед по номеру имел худощавое, даже какое-то хрупкое телосложение и очки с толстыми линзами на носу. Новенький спортивный костюм «Адидас» лишь подчеркивал хрупкость его фигуры, однако и не висел на нем, как на вешалке, Бушуев опытным глазом отметил, что некая воздушность нового жильца идет не от его худобы, а от тренированного тела и этот человечек, вероятно, очень много ходил или ходит. «Почтальон, видать, или агроном, а может их этих, из новых… приблатненных»,- про себя решил Жора. -Владимир,- протянул руку маленький человечек.- Владимир Петрович Журавлев. -Георгий Степанович,- представился Жора, хотел что-то сказать, но промолчал. -Отлично!- Журавлев поставил «дипломат» у стола.- Вы что-нибудь имеете против «Смирновской»? -У меня печень шалит,- нахмурился Жора,- да и рановато, как вы думаете?.. -Я думаю, что тот, кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро. Довод оказался вершиной логики. -Я в ресторан схожу,- ещё больше посуровел Жора,- что толку от одной? Знаю я эти плоские бутылочки… -Всё схвачено, всё в «дипломате»… -Нет уж, позвольте. Журавлев развел руками. Бушуев потом и сам удивлялся, с чего это его понесло, но в тот день его поступками руководила интуиция, а она шептала в ухо: -Жора-а, одной бутылки мало, мало, мало!.. Бери две. Слышишь, две!.. Когда Жора вернулся с бутылками, прихватив в буфете ресторана колечко «домашней» колбасы, то увидел, что Журавлев с интересом разглядывает его выкладки. -Готовитесь к перелету?- спросил Владимир Петрович. -Отлетал. Пытаюсь восстановить дела давно минувшие. -Да? Очень интересно, Расскажите, если не секрет. -Не секрет. Хотя… может быть. А вот по чарке и поговорим, по-трезвому. -С нетерпением жду вашего рассказа. После первой выяснилось, что оба они из одного города и город этот, если не лучший в мире, то и не последний. Что Журавлев давно заочно знает Георгия Степановича, а поскольку он счастлив от личного знакомства с известным в городе летчиком, то за это надо выпить. После второй они перешли на «ты». После третьей Жора довольно связно и логично пересказал историю бомбардировщика Б-25. И когда Жора начал наливать четвертую рюмку, Володя сказал такое, что бутылка едва не выскользнула из рук Георгия Степановича. -Я его видел, Жора,- сказал Журавлев тихо и закатил глаза. -Что?! -Да. -Не может быть! -Может. Я тогда работал в геологической партии. Это было в 1982 году. Рассказ Владимира Журавлева. -Я тогда работал в геологической партии. Мне было двадцать пять, только вернулся из армии, здоровый, как лось, устроился к геологам. Нет. Конечно, рабочим. Рыли шурфы, чего-то искали, честно говоря, и не помню что, но это неважно. А важно то, что однажды мы возвращались в лагерь, а он располагался на слиянии ключа Секунджа и речки Малая Кема. Удобное место. Рыбы, как у дурака махорки, зверья разного… Особенно медведя и кабана. Без мяса не сидели, но и азарта ради не убивали. Так вот. В тот день мы сделали что-то около пяти шурфов. А там скала, а шурфы метра по три глубиной. Вымотались так, что еле ноги волокли. Я к чему это говорю? А к тому, что можно было вернуться в лагерь по ключу, но это в обход, а потом через сопку, Ага, наливай. Хватит. Ну и решили пройти не ключом, а раз уж все равно в гору тащиться, то пройти хребтом. Там, на вершине, лес не такой густой, продираться не нужно, а спуститься прямо к лагерю. Поднялись к тригонометрическому пункту высоты 861, и пошли хребтом. Идем. Всё полегче. Не асфальт, конечно, но удобнее. Ветерок продувает мошки и комарья поменьше. Вдруг – бац! Остановка. А отошли от тригопункта метров триста – четыреста. Что за чудеса?.. Лежит самолет, Целехонький. Насколько я понимаю в этих делах, при такой посадке от него одни дрова должны остаться, а тут – целый! Прикинь? Только «пузо» примято, весь зелененький, но краска кое-где уже выгорела. Пушки или пулеметы торчат. Не знаю, я в этих делах ни бэ, ни мэ, но как он выглядит – запомнил. Хочешь – нарисую? Дай листок. Вот так, смотри, два киля, нос вот такой своеобразной формы, вот тут башенка, вообщем, где-то так и выглядел. *** -«Митчелл»,- выдохнул Жора,- Б-25. -Может быть. -Да уж… я догадывался, что они должны были лететь вдвоем!- Жора, волнуясь, заглотил прямо из бутылки. -Кто? -На вот, почитай. И Бушуев подвинул Журавлеву папку с документами и газету. Тот поправил очки и погрузился в чтение. -Ни фига себе!- сказал Журавлев минут через сорок. -Да уж, ни хрена себе,- отозвался Жора. -Я тебе обязательно помогу в этом деле. Ей-богу. Я помню место. А дай мне хорошую карту, то покажу с точностью до миллиметра. Во-дела! Так это ты курс считал? Я в этом малость соображаю. -Точно. -Железно. Помогу. Наливай. *** Утром Жора с изумлением рассматривал похрапывающего на соседней койке мужчину. -Вот задачка, откуда взялся этот чудик?..- пробормотал он, с тяжким трудом вспоминая прошедший вечер. Однако взгляд, переведенный на стол, где красовались четыре пустые бутылки водки, куски недоеденной колбасы и искромсанный хлеб, мало-помалу восстановили цепь вчерашних событий, и Жора вздохнул: -Да уж… перебрали малость… Тут приоткроем маленькую тайну. Жора Бушуев выпивал. Разумеется, не в такой степени, чтобы считать себя алкашом, это было бы даже оскорбительно для летчика первого класса, но «вмазать» по возможности почитал святым делом. Тем не менее, медицинские комиссии проходил исправно, без скидок на возраст, что называется по первой графе, которая в авиации означает: «годен к летной работе без ограничений», а, стало быть, хоть в космонавты. Но к этим летающим ведрам, как он называл ракеты, Жора относился с подозрением, а его любовь к небу сконцентрировалась на вертолетах, которые он водил в любом состоянии – мастерски. Говорят, что частое употребление алкоголя ведет к импотенции, но Жора начисто опровергал этот тезис, так как имел очень молодую жену, двух крикливых пацанов, а это обстоятельство характеризовало его как мужчину очень положительно. Ко всему этому академическое образование, когда нужно отлично поставленная речь и манеры старого пилотяги – этакого русского Балу20 – придавали ему неуловимый шарм и бабы дурели от восторга стоило Жоре открыть рот. А в обыденной жизни Жора говорил языком аэродрома где, как известно, любое понятие или предложение дополняется ненормативной лексикой для связки слов. Вот и в общении с геологом он мыкался, объясняя ему, что к чему до тех пор, пока у геолога не сорвалось с языка знакомое словосочетание. Уловив родственность душ, они перешли на общепринятый русский и уже через минуту проблема прояснилось, и стала понятна её суть -Да-а,- вздохнул Жора вторично,- перебрали и вспомнил имя геолога. -Володя,- толкнул он мужчину в плечо. Вроде легонько, а череп геолога с треском врезался в стенку. -Япона мама!- взвыл геолог.- Ты чего? -Да? Извини, вставать пора. Ты просил разбудить. -Ну и ручка у тебя!.. Сейчас встану. Пивка бы… полцарства за банку «Старой гвардии»! А может по соточке? -Нет, мне по делам бегать. -Ладно. У меня тоже пара вопросов нерешенных. Но домой – вместе! Я билеты возьму. И чарку. В дороге накатим. Елки-палки, скажу, что в одном номере с Бушуевым… не поверят. -Я справку дам,- успокоил Жора. -Ладно. Ну, круто!- говорил Володя, запрыгивая в джинсы и ныряя в рубаху.- Круто!.. ??? Отметим для себя вот что: пока Бушуев в мыле носился по Хабаровску, изнывая в парадной форме от жаркого солнца и на первых порах испытал к рейду полковника Дулиттла не более чем интерес, нашелся в Приморье человек, который тоже прочитал газету «Гипотеза», увидел в этом практическую сторону дела, яростно потер руки и сказал: -Ага… Тонкость ситуации заключалась в том, что копии документов, над которыми в Хабаровске потел Жора, попали к этому человеку раньше. Как? Нерешенная загадка по сей день. Статья подтолкнула этого человека к действию. И пока Жора Бушуев кропотливо считал курсы, углы разворота, скорость и запас топлива, то есть подошел к данному вопросу академически, человек побежал на почту и сочинил в консульство США такую телеграмму: «САМОЛЕТ НАЙДЕН. НЕОБХОДИМЫЕ СРЕДСТВА ДЛЯ ТРАНСПОРТИРОВКИ ВЛАДИВОСТОК – СТО ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ. ИВАНЧУК». Именно так звали предприимчивого человека. Он с удовольствием – на обрывке газеты – умножил сто тысяч «баксов» на две тысячи рублей (курс 1992 года) и получилась увлекательная цифра – двести миллионов! Золотой свет озарил обшарпанный стены и углы почтового отделения. О-о! Это было покруче, чем белые штаны и Рио – де – Жанейро! Это телевизор «Хитачи» с метровым экраном по диагонали, это двухкамерный холодильник фирмы «Самсунг», это новенький «Марк-II» или – чем черт не шутит – даже «Мерседес», это… И тут фантазия господина Иванчука дала такие всплески, что он тихо застонал. Здесь были совсем раздетые шоколадные красавицы, пятизвездные отели и слуга-японец. Иванчук облизнул пересохшие губы и понес бланк к окошечку. Равнодушная тетка-почтовик шарахнула по телеграмме с миллионами казенной печатью, что-то почиркала карандашиком и затребовала с Иванчука двадцать рублей. -Однако,- пригорюнился будущий миллионер,- цены-то у вас бешенные. -Так посылаем или нет?- строго спросила тетка-почтовик. -Да, да, да…- Заторопился Иванчук. Двадцать рублей… мелочь! Это не деньги. Кузьма Петрович – так в миру звали нашего героя, который будет то появляться то исчезать - легко расстался с двадцаткой, потому что видел себя на борту белоснежной яхты, а слуга-японец уже организовывал файф о'клок и, похоже, становился реальностью. Насвистывая марш «Прощание славянки», он с легкостью покинул унылую почту. Вот интересно, откуда у бывшего пионера и комсомольца возникли такие гнилые мелкобуржуазные замашки? Неужто демократические веяния всколыхнули темные омуты его души? А может, зря его принимали в пионеры и вручали комсомольский билет? На графа Строганова он не походил, так может, в его родне были махновцы? Поди, узнай сейчас… ДЕКАБРЬ. 1942 ГОД. ОХАНСК. НАЧАЛЬНИКУ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ маршалу советского союза А.М. ВАСИЛЕВСКОМУ.21 г. МОСКВА, ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ. Дорогой сэр! Мы с большим интересом следим за героической борьбой Красной Армии. Каждый советский гражданин должен чувствовать большую гордость за её успехи. Но чем дольше мы сидим здесь, бездеятельно следя за борьбой, тем больше у каждого из нас, пяти интернированных здесь, растет ощущение бесполезности в нашей общей борьбе. Нас держат в Советском Союзе вот уже около года. Теперь же, когда войска вашей собственной страны всё больше втягиваются в борьбу, я уверен, мы могли бы принести большую пользу в Африке, например, чем здесь. Я уверен, что квалифицированные экипажи бомбардировщиков всё ещё нужны. Не считаете ли Вы возможным, принимая во внимание эти обстоятельства, освободить нас для участия в активной борьбе где-либо? Если же это абсолютно невозможно, ты мы хотели бы использовать наш опыт здесь, например, для подготовки экипажей имеющихся у Вас (американских) бомбардировщиков, в частности для доставки ими войск. Я взывая к Вашему чувству реализма, Ведь не думаете же Вы, что при подобных обстоятельствах японцы за бомбардировку советской территории германским экипажем, приземлившемся в Японии, держали бы его под стражей? Я не думаю, что в это можно поверить. Искренние пожелания в Новом году. С уважением, майор ВВС США. Э. Дж. Йорк. Декабрь 1942 г. РЕЗОЛЮЦИИ: «Тов. Берия, прошу рассмотреть вопрос о возможности освобождения пяти американских летчиков – командир экипажа майор Э. Дж. Йорк – дружественной нам страны, которая находится в состоянии войны с фашистской Германией. Экипаж совершил вынужденную посадку в Советском Приморье и сейчас находится в п/я №…. Содержание союзников в учреждении Вашего ведомства мне представляется некорректным, полагаю, что Ваше решение будет верным и справедливым. Начальник Генерального штаба РККА, маршал Советского Союза А. Василевский. … 1. 43 г.» Начальнику п / я №…. Оханск, Пермская область. «Команду майора ВВС США Э. Дж. Йорка, как лиц, представляющих союзную страну в борьбе против фашизма, перевести в п/я №… Условия содержания на территории п/я – расконвоированные. Содержать на этих условиях вплоть до особого распоряжении. Питание - по нормам офицерского состава. Л. Берия … 2. 43 г.» СОВЕЩАНИЕ. 1992 ГОД. АВГУСТ. Это был год крутых перемен. Менялось всё: устои, привычки, политика, религия входила в моду, деньги – да, граждане, деньги – их никто не собирался отменять, и всё-таки они обращались в дым. Еще вчера на счет в сбербанке приятно было смотреть, а сегодня – пшик. Шел великий обмен социалистического образа жизни на… А вот на что? Этого никто не знал. Плодились, как грибы, акционерные общества, товарищества с ограниченной ответственностью и без, возникали банки, и новые слова входили в обиход: «инфляция», «дилер» «киллер», «акция». Замаячило на горизонте слово «безработный», но к нему пока относились с юмором. В это смутное время, в маленьком городке в центре Приморья, по улице имени профессора Жуковского в комнате № 19 собралась небольшая конференция, и повестка дня этого собрания касается нас вплотную. На конференции – надо отметить первой и последней – присутствовало трое: Георгий Степанович Бушуев, Аркадий Петрович Кучеренко и Кузьма Петрович Иванчук. Компания на первый взгляд очень приличных, интеллигентных людей. Вопрос о том, как они встретились, отпадает сразу, Во-первых, город маленький просвечивается и прослушивается насквозь – стеклянный город. Во-вторых, все трое работали на одном предприятии, а, следовательно, друг о друге знали, может не так подробно, но все же… А, в-третьих, на описываемый момент все трое остались без работы, что в конечном итоге, и свело их вместе. Бушуев пока числился при аэроклубе, Иванчук продумывал тезисы военно-патриотического воспитания молодежи, которая ему была по барабану, но флаг военно-патриотической работы позволял хапнуть в войсках какую-нибудь материальную ценность, каковую и можно было толкнуть заинтересованным лицам, положив в карман приличную наличность. А Кучеренко вообще смотрел на совещание, как на возможность выпить, он ни о чем не думал, он получал северную пенсию и заботы почтенного собрания, его практически не волновали. Повестка дня содержала один пункт: что делать с документами, случайно оказавшимися у Бушуева? О своих документах Иванчук скромно умолчал. Плодотворному проведению высокого собрания способствовал низкий столик, на котором ненавязчиво располагались: икра красная в хрустальной вазочке, колбаса краковская, нарезанная не тонко, но и не вызывающе толсто, поданная в голубой тарелочке с золотым ободком, нежно-красный кетовый балычок и бутылка «Смирновской». По нервным перестроечным временам это было очень даже неплохо. Отощавший на неиндексированной пенсии Кучеренко кровожадно дернул кадыком. -Сейчас картошечки принесу,- сказала жена Бушуева, молодая женщина с дразнящим бюстом, одетая по-домашнему в шелковый халат, который она поминутно оправляла. -Да маслица, маслица не жалей!- приказал Жора. -Ученого учить, только портить,- отозвалась с кухни жена и расхохоталась. Смеялась она громко, заливисто и от смеха женщины оконные стекла мелко дребезжали. -Суть вопроса в следующем,- сказал интеллигентный Жора и пригладил седеющие волосы, которые внушали уважение всем: от прапорщика до маршала,- присутствующим нужны деньги и желательно в долларах. Иванчук взволновано потер руки – он уже послал письма и телеграммы во все мыслимые адреса и пока Жора здесь рассусоливает, американцы приедут к нему, и будут разговаривать с ним, а не с Бушуевым. Кучеренко хмыкнул. -Так вот,- развил мысль Жора,- нужно убедить США, что самолет есть. Нужно для этого сделать все. Иначе за нас это сделают другие. -А если самолет есть?- осторожно спросил Иванчук. -Тогда мы вообще герои. -А если его нет?- тревожно спросил Аркадий.- Тогда что? -Тогда покупаем себе по машине, телевизору «двойке», а остальное делим поровну и в банк под проценты. -Но американцы!- взвизгнул Аркадий.- Это же Интерпол!! -Да пошли они!..- нервно сказал Жора,- мы же не государство надуваем, а частных лиц. О чем речь, я не понимаю… -Господа, надо выпить,- потер руки Иванчук,- это мысль. Это классная мысль! Не государство, а частника. А кто такой частник?.. Личность жалкая и ничтожная. Я его презираю. -Это уже плагиат,- сказал начитанный Жора и обвел взглядом полки, которые ломились от книг.- Ладно. Надо прийти к какому-то решению. -Господа, вывод один – надо обуть буржуев как можно сильнее,- медленно сказал Иванчук. -А вот с этим – согласен, Жора потянулся к бутылке.- Еще по одной и по-трезвому поговорим. Их надо окучивать и окучивать, это далеко не глупый народ. Иванчук потер руки и посмотрел на Аркадия. Тот спал, похрапывая, изредка приоткрывая глаза и автоматически кивая головой, соглашаясь, а Жора, усмотрев в этом повышенное внимание к теме говорил, и говорил, и говорил… «Все-таки многому мы научились на профсоюзных собраниях,- усмехнулся в душе Иванчук.- А чему удивляться?.. Профсоюзы – школа коммунизма, так на кровати и въехали бы в светлое будущее. Натворили дел эти Маркс и Энгельс…» А вслух сказал: -Жора, плесни. Бушуев охотно плеснул. Иванчук выпил и поморщился. -Аркаша,- позвал он.- Ты чего спишь, как удав. -Я? С чего ты взял. Очень внимательно слушаю. Жора предлагает выпить… -Ничего в мире не исчезает бесследно,- вдруг совершенно трезвым голосом сказал Жора,- а, следовательно, надо лететь. -Куда лететь?- с нескрываемой иронией сказал Иванчук. Полеты неизвестно куда и на чем не входили в его планы. Зачем дергаться, когда можно послать серьезные письма, раскрыть мешок и подождать пока он не наполнится долларами, что за прихоть?.. -Сюда,- упрямо сказал Жора. Он потянулся, взял планшет, развернул карту и ткнул пальцем почти в самое побережье Японского моря. Все трое склонились к карте. -Да тут же сплошные горы,- сказал Кучеренко, зевая,- тут от вертолета даже щепок не останется, а уж о бомбардировщике… блеф это, Жора, вот что я скажу. -Я все просчитал,- Жора упрямо сдвинул брови.- И прошу обратить внимание, они прошли вдоль реки, развернулись на Хабаровск и упали вот на этой осыпи. Здесь и надо искать. -Где?- Иванчук пододвинулся к карте. -Вот тут,- Жора обвел место карандашом. В обведенном кружке было мелко написано: «лесоучасток Веселый, не жил.» ПОСЕЛОК ВЕСЕЛЫЙ. АВГУСТ 1992 ГОД. -Я борт – 1234 к взлету готов.- Жора поправил микрофон.- Понял вас. Разрешите взлет? Выполняю. Едва заметное движение на ручке «шаг/газ», кажется, что он вообще ничего не делает, но Ми-2 начинает рычать, бежит по земле – ощущение такое, что вертолет сейчас уткнется носом в утрамбованную грунтовку – и земля плавно уходит вниз. Если позволяли размеры площадки, Жора всегда взлетал с разбегом. Ну, а если таквзлетать не представлялось возможным, то Жора поднимал машину вертикально, но как! Вот машина, подрагивая, уже ревет на взлетном режиме, кажется, еще немного и несущий винт разлетится вдребезги от немыслимого напряжения, но вот опустились амортизаторы на колесах, и плавно без раскачки, без рысканья вертолет устремляется вверх, как по ниточке, строго вертикально, на какое-то мгновение замирает и устремляется вперед. Красиво летал Георгий Бушуев… В пассажирской кабине из заседавшей троицы никого. Два молодых парня и техник, закемаривший сразу после взлета. Край пересекли по ломаной линии: сначала мелькнуло внизу село Ново-Михайловка, затем почти по прямой вышли на Кавалерово, и уже здесь повернули на северо-запад, оставляя океан по правому борту. В поселок Веселый прилетели в полдень. Поселок… Был. Может когда-то и в самом деле веселый. Яркий солнечный день, радостный и какой-то приподнятый сгладил впечатление от мертвящей тишины, пустых окон и громадных сопок, сдавивших небольшое селение вокруг. Удивительное место!.. Сопки, окружившие поселок со всех сторон, так, что он оказался как бы в котловине, создали здесь особый микроклимат. И не удивительно, что люди, проживавшие здесь, отличались особенным здоровьем. И даже когда поселок захирел, что случилось в более поздние времена, то становившиеся здесь лагерем геологи, топографы, туристы, а то и просто любители тишины и покоя, уезжали из поселка заметно окрепшими. Никто из живших здесь не вел здорового образа жизни. Лесорубы – о чем говорить… пившие водочку – пили, курившие не только «Кент», но и просто самосад – курили. Но даже с жуткого похмелья стоило съесть пару гроздей лимонника, выпить хрустально-чистой воды и вдохнуть дурманящий – какой-то сгущенный – хвойный воздух, как здоровье приходило в норму, а сигарету или самокрутку хотелось притушить. И как тут не быть здоровым и сильным, если окружала человека со всех сторон лесная аптека. Рябина, калина, лимонник, дикий виноград, брусника, кишмиш, жимолость и за всем этим не надо тащиться за тридевять земель, Все рядом. Нагнулся и взял. Протянул руку – сорвал. Рыба вечерами сама морду из воды высовывает, спрашивая: «Сегодня жарить не собираетесь, ушицы, например, не желаете?.. Нет? Сегодня на консервах… дело хозяйское. Надо будет – свистнешь». Занятно даже, как это в наше прагматичное время никто не догадался соорудить здесь пансионат в стиле «а ля рюсс» с девочками в кокошниках, сауной и спутниковой антенной. Нечто с теремками в духе семи богатырей и стричь купоны с иностранцев, желающих пощекотать нервы в экстремальных условиях. А условий этих с избытком. Это не Таити. Тут мама родная!.. Не туда шагнул, а медянка22 цап за ногу и через час труп. «Скорой» нет. Бежать некуда. Или пошел к ручью умыться. Намерения саамы благие, но как объяснить это медведю? И хорошо еще, если медведь, есть шанс. А если тигр? Как говорят в народе, клювом не щелкай, не проспект. Рассказывают, что в одной из экспедиций то ли геологов, то ли золотоискателей, а может просто в туристической группе, был парень. Задыхался. Астма. Взяли его в последний поход, пусть проветрится перед смертью, а может и сгодится по ходу жизни: костер поддержать, суп сварить или кашу какую… Зря взяли, конечно. Но взяли, а теперь куда деваться. Так вот, здесь уже в поселке. Нашли баньку, затопили, безо всякого умысла набросали в воду кедровых веток, чтобы дух тайги ощутить, разумеется, пару поддали до потери пульса – у человека непривычного к этим делам уши в трубочку сворачиваются – и туда бедолагу. Тот запсиховал: «Да вы что, мужики, я же от этого жара сразу ластами щелкну…» А его успокоили: « А ты не переживай. Помрешь, не беспокойся, закопаем и даже табличку поставим. Все нормально, вперед!» Действовали по принципу: не умрет – будет жить, Визга и воя, конечно, было на всю тайгу, но после такой бани парню стало легче, момент этот отметили, не поленились. Специально для него топили баньку каждый день. Результат? Ого! Выбросил таблетки, ингаляторы, все медицинские примочки и стал бегать как молодой лось. Жив по сей день и теперь со смехом вспоминает свою таёжную одиссею. Однако это было когда-то, а пока Жора приглядел поляну на пересечении двух улиц и усадил вертолет прямо посередине поселка. Возникло странное ощущение, что вертолет переместился во времени и сел не в конце ХХ века, а где-то, этак, в веке ХI… -На месте,- сказал Жора, снял наушники, сдвинул назад дверцу кабины и устало откинулся в кресле – почти три часа в воздухе. Смолк свист турбин и на пришельцев обрушилась тишина. Парни, открыв дверь, выбрались наружу. -Как на другой планете,- потянулся Дима. Дима в экспедиции саамы молодой. И поскольку он в нашей истории личность эпизодическая, то о нем коротко. Черноволосый. Лицом бел, как девушка – молодость… Служил в спецназе. За два года службы из рядовых стал младшим лейтенантом. Впрочем, 90-92 годы событий имели достаточно и всё возможно. Смешлив, но смеется только над своими «остротами», которые сам и отпускает. Дьявольски честолюбив, маленькие неполадки с психикой. Это понятно. Разгонять демонстрации и бить своих же дубинкой по голове – трудно для восприимчивой юношеской души. Но бил же… Одет в летно-техническое обмундирование и тяжелые десантные ботинки. Саша. Высок, замкнут. По типу лица – русский с примесью многло-татарской крови. А у кого её нет?.. В меру умен. Во всяком случае, может говорить на разные темы: об устройстве синхрофазотрона, опасности абортов для молодых девушек, о социальном вреде анаши и героина, о юриспруденции в штате Пенсильвания и особенностях национальной политики в республике Бенин. Словом, чего же более?.. Свет решил, что он умен и очень мил.23 Неординарный ум мог бы выдвинуть его в число передовых граждан страны. Может даже в мэры города, но это же надо суетиться, а он суеты не переносил. В экспедицию оделся просто и незатейливо. Выжженная солнцем «афганка». На ногах кеды. -Мужики,- Жора растеряно оглянулся,- а поселок-то пуст совершенно. -Ну и ладно,- Саша потянулся и улегся возле вертолета в мягкую траву. -Так,- Жора оглянулся еще раз,- Саша, Дима – на разведку. Кто-то же здесь должен быть живой. Обыскать всё и доложить, а мы с техником взлетим, посмотрим, что в округе творится. На подходе должна быть машина обеспечения с топливом, они вчера ушли. Всё. До вечера. -Есть!- сказал Дима, и рука его непроизвольно поправила ремень несуществующего автомата.- Пошли, Саша. Коробков поднялся нехотя и, бурча себе под нос всякие непотребности пошел следом, а вертолет, обдав грохотом и свистом тайгу, растаял в небе. -Я с них угораю,- зло сказал Саша.- Они за пивом полетели, а тут в разведку иди. Что тут разведывать?.. Но в Диме заговорил профессионал. -Тихо!- приказал он.- И шибко не высовывайся! -Рембо…- досадливо произнес Коробков.- Куда деваться с подводной лодки без парашюта… Дима метнулся к забору, прижался к трухлявым доскам и через секунду исчез из виду. Сделано это было мастерски. Но Коробков служил в стройбате, рисовал плакаты и ударные лозунги, а потому эти тонкости не оценил. -Пацан!- сказал он нервно.- Тоже мне ниндзя… ладно – прячься. Он хмыкнул, подобрал сухой прутик и пошел вдоль улицы, по которой нога человека не ступала много лет. Дома стояли целые, стекла не выбиты (а это означало одно – отдаленность от «цивилизации»). Двери распахнуты, дворы пусты – поросли густым бурьяном - и тишина, обрушившаяся на него с исчезновением Димы, растущее ощущение одиночества, истлевшие заборы и крылечки, почерневшие от времени бревна домов вселили в него паническое беспокойство, и уже в середине улицы он был близок к истерике. Коробков ошалело оглядывался по сторонам, а, оглядевшись, увидел проулок и особняком стоявший дом. Стегая прутиком лопухи, росшие вдоль дороги, он подошел к зданию. Забор почти лежал на земле и был похож на накат морской волны. В просторном дворике виднелась сляпанная наспех печка, внутри которой тлели угли, а на железке, изображавшей плиту, дымилось в кастрюле странное варево, от которого шел резкий, бьющий в ноздри запах. -Ого, аборигены,- облегченно сказал Саша, прошагал к дому, открыл заскрипевшую калитку и ступил в дворик. Он прошелся по усадьбе. Хозяин дома, видать, был мужик толковый. Сараи, большой огород, развалившийся парник, возле него останки мотоцикла «Днепр», чуть дальше баня. От неё шли ступеньки к небольшому, но глубокому водоему с чистой, прозрачной как стекло, водой. Когда-то это было очень рационально и толково продумано. «А ступеньки недавно подправлялись»- подумал Коробков. Не надо ума палата, чтобы сообразить: в доме кто-то есть. Он вернулся назад и ступил на шаткое крыльцо. -Слышь, мужик,- услышал он за спиной тихий голос и щелчок взводимого курка.- Стой, где стоишь. Не оглядывайся. Руки за голову, мент позорный! Коробков побледнел и ощутил, как по телу побежали холодные мураши. -Руки за голову говорю,- прошипел голос сзади,- Оружие есть? -Нет. -В тайгу и без оружия… ты мне сказки не рассказывай. -Оружие в вертолете. -Так он улетел,- хихикнул голос за спиной. -Прилетит через десять минут. -Успею закопать,- сообщил голос.- Менты? -Нет. -А кто? -Не твое дело. -Ну-ка сойди с крыльца. У меня «жакан», на вылет медведя прошивает, дверь неохота портить,- объяснил голос. -Чего-о-о?.. -С крыльца сойди, быстро! Крик: «Мать твою…» и выстрел Саша услышал одновременно. «Жакан» ахнул чуть выше головы, прошил дверь на вылет и коридоре что-то громко зазвенело. Он машинально пригнулся, едва не упав, и прыгнул с крыльца. Дима уже вязал мужика обрывком электропровода. -Вот контра,- беззлобно сказал Дима, улыбаясь, и внезапно врезал мужику по бороде.- Ты чего это на людей бросаешься? Отвечать!! -Мент позорный,- прошипел мужик, сплевывая кровь. -Иди,- позвал Дима,- врежь ему как следует. Он же тебя убить хотел. -Прекрати,- брезгливо сказал Коробков.- Связали и ладно. Прилетит Жора – разберемся. -Разбираться будем сейчас. Дима крутнулся вокруг оси и ударил мужика тяжелым ботинком в лицо. Мужик залился кровью и упал в траву. -Кончай дурить!- крикнул Саша.- У тебя что, крышу сорвало? Кончай! -Сейчас кончу,- усмехнулся Дима и выдернул кинжал из ножен. Как бы дальше развернулись события даже трудно сказать. Вынырнувший из-за сопки вертолет мгновенно вернул Диму в реальность и, замахнувшись на мужика, он метнул кинжал в дверь. -Сань,- Дима обнял Сашу за плечи.- Ты извини. Нашло. Я полгода, как с войны, там такое было!.. Как увидел, что он тебя на мушке держит – нашло опять. Убил бы. -Не сомневаюсь,- Саша зябко повел плечами.- Что с этим будем делать? -Потерпит. Жора подойдет – решим. Его сейчас развязывать нельзя. -Да в очко я вас всех!- заорал мужик.- Ночью все равно всех порежу. -До ночи еще дожить надо,- ласково сказал Дима,- а шансов у тебя – ноль. Пошли, Сань… Они вышли из дворика и направились к вертолету. -Командир,- Дима зевнул,- тут у нас ЧП приключилось местного масштаба. Надо решить что делать… -Вечный вопрос на Руси,- проворчал Жора.- Что ещё?.. -Местное население,- вставил Саша. -С местным населением надо дружить,- строго сказал Жора,- а не разводить уголовщину. Пошли. По дороге Дима коротко обрисовал ситуацию. Жора кряхтел, вполголоса матерился, пробормотал: -С вами влипнешь в историю, а нам только приключений нехватало… За разговорами незаметили как добрались. Жора подошел к связанному, сел на чурбак. -Рассказывай. -Ты что ли старший?- спросил абориген. -Похоже так. Ребята, развяжите его. Звать-то как? -Семен. -Вот и расскажите, Семен, что у вас тут приключилось. -А вы кто – менты? -Специальная экспедиция министерства обороны, ищем самолет в ваших краях. Он упал здесь, а может сел, ещё в сорок втором году… Жора, конечно, загнул насчет министерства, но Дима поправил тужурку, а Саша расправил плечи. Такая постановка вопроса в корне меняла дело и придавала вес всему предприятию. -У-у-у,- протянул мужик,- чего ж вы сразу не сказали… А ты дал сказать!- заорал Саша.- Руки за голову, закопаю…чуть не убил. -Ты в штаны крепко наложил,- засмеялся мужик,- запашок и сейчас прет. Здесь тайга – закон, медведь – хозяин, запомни, парень. И нечего ломиться в дом, если хозяев нет, разведчик,- опять засмеялся он. -Ладно, не ругайтесь.- Жора почесал нос.- Все оказались неправы. Стало быть, мирное разрешение этого вопроса я вижу только через бутылку. Я прав, Семен? -Полностью. Если вы не менты, то все в порядке. -Образование не спрашиваю,- строго сказал Жора, но подозреваю, гуманитарное. Сколько отсидел? -Вообще-то, я – инженер-топограф,- усмехнулся Семен,- малость приболел, остался на связи. Жора покраснел, почесал затылок. -Ты пойми, Жора,- Семен разволновался.- Прилетает вертолет, я выскакиваю. Пока туда-сюда, вертолет опять улетел. Кто, что – не понять. А тут этот – кивок на Сашу - чешет прямо к дому. А там карты, радиостанция, документы. Зачем бы я его убивал. Вывел бы за калитку, пальнул бы в воздух. Он и так рванул бы – не догонишь, трусоват хлопец. Я думал милиция. Не переношу этих друзей. -Детали меня не интересуют,- сказал Жора.- Ты мне скажи – мир? Трудно работать в условиях войны. -Только через пузырь,- усмехнулся Семен. -За этим дело не станет. -Тогда располагайтесь,- согласился Семен. -Пошли к вертолету, парни, будем распаковываться. Ближе к вечеру подошла машина обеспечения, на которой имелся запас топлива для вертолета, «пузыри» для народа и не один, продовольствие на всю команду, спецснаряжение и оборудование, необходимое для обеспечения жизнедеятельности группы в самых сложных условиях. Подготовились солидно. Учли всё. Ну, скажите, какой дурак в ночь перед броском сидит над картами, уточняет курсы облета, намечает маршруты движения?.. Наверное – псих. Нормальные же люди, к которым относилась и наша группа, открывают «пузырь», чтобы отдохнуть после утомительного перелета, встряхнуться от городской жизни и бессмысленного изучения пустого кошелька. Толстый Коля, по прозвищу «Муму», приехавший с машиной обеспечения и мирно дремавший в уголке, вдруг очнулся и спросил: -Здесь будут, наконец, наливать? -На конец наливать не будут,- веско заметил Жора,- а в стакан можно. Да, мужики, завтра трудный день. Нас шестеро с водителем. Разрешаю открыть две бутылки и на сегодня – всё! Народ сдержано промолчал, наперёд зная, что сначала Жора пропустит чарку, посмотрит на неё с изумлением, страдая и морщась, нальет вторую, третью… А поскольку бутылок в машине было достаточно, то вечер обещал быть интересным. *** Опустим вечер. Начнем с утра. Итак, утро. В авиации просыпаются рано. Привычка. А потому, солнце еще не позолотило верхушки сопок и в распадках курился легкий туман, а в мелодию утреннего леса уже вплелся звук выдираемого гвоздя. Это Муму что-то присмотрел себе на дачу. Вышедшему отлить Жоре, он пояснил: -Так пропадет же добро, а мне как раз на заборчик… У Жоры было другое мнение по этому вопросу. Он прилетел сюда делать «баксы» и потому, продолжая поливать кустик одичавшей смородины, он посмотрел на Муму неодобрительно. -На фига мне ваш самолет?- спросил Коля задумчиво.- Если подойти философски, а, Жор… -Ну, если философски,- Жора попрыгал на месте, убрал штангу в брюки,- что с тебя взять?.. -Ну,- сказал Коля и заскрипел гвоздодером. После короткого завтрака Жора и Дима улетели в горы. Муму и водитель машины обеспечения занялись разборкой заборов – кое-где они состояли из железных аэродромных плит. Бортмеханик, надвинув кепку на глаза, привалился к пустой бочке и заснул, а Саша, оглядев всю компанию, плюнул с досады – он не так представлял себе поиск. Удручающая тишина навалилась на поселок, Даже стрекотание вертолета, исчезнувшего где-то в распадке, заглохло в ветвях могучих кедров. Саше стало как-то не по себе. Урбанизированный детеныш ХХ века, привыкший к грохоту городских улиц, к рекламному визгу из телевизора он растерялся среди этой мрачной красоты. Ему хотелось сделать хотя бы один вдох бензиновой гари, хотелось глоток воды, издающий такой родной запах хлорки. Он боялся девственно-чистого ручья, где плескалась метровая форель, ему ненавистен был этот лес, этот кедровник, орешник, где полно клещей, укус, которых сопровождается мучительно смертью или инвалидностью на всю жизнь, и вся эта канитель, которую затеяли черт, знает ради чего… Из душевных метаний его вывел грохот – это вернулся Жора. -Нет здесь ни черта!- зло сказал Бушуев, когда утих свист турбин, и винты замерли.- Пусто. -Ты говорил о тригопункте, напомнил толстый Коля,- Туда летали? -Нет. -Надо бы слетать. -Слетаем. Пообедаем, Саньку возьму и полетим. -Я полечу,- капризно заявил Дима. -В наряд на кухню!- отрезал Жора. -Когда полетишь?- толстый Коля почесал затылок.- Мне бы ещё один забор разобрать. -Я думаю на аэродром Малой Кемы слетать, а потом вершины посмотрим. Успеешь? -Постараюсь. -На меня штук шесть прихвати. -Обязательно -Тогда все. Через час полетим. Обед прошел тихо без возлияний. А в два часа дня вертолет поднялся в воздух. В кресле правого летчика сидел Коробков. С воздуха мир выглядит иначе, и открывшийся вид потряс парня. Летать ему доводилось. Но всё пассажиром и не всегда у иллюминатора, а тут… дух захватывало. Жора показал рукой на старенький потертый шлемофон, жестом показал «одень». Саша с трудом его натянул, внезапно ощутив, как резко уменьшился шум. Жора кивнул. -Слышишь меня?- пробился к нему голос Жоры.- Если слышишь – кивни головой. Коробков кивнул. -Слева от тебя панель, видишь? -Вижу. -Найди оранжевую кнопку. -Есть. -Будешь мне говорить – нажми. Закончил – отпусти. Коробков нажал кнопку, сказал: -Понял. -Молодец. Так и будем общаться. Нет, все-таки два Бушуева как-то уживались в одном. Летчик с удостоверением от Бога, великолепный организатор, в известном смысле личность незаурядная и, безусловно, умная – это один Бушуев. А о втором Бушуеве лучше помолчать (все - таки, автор относился к нему с глубоким уважением). -Сгоняем на Малую Кему,- сказал Жора,- крутнемся по бывшему аэродрому, а вдруг… -Сгоняем,- согласился Саша. Жора кивнул. Вертолет, заложив крутой вираж, устремился к широкой пойме реки, блестевшей за деревьями. Они «проутюжили» аэродром вдоль и поперек. Ничего. Опрокинутые цистерны, разобранная взлетная полоса и пусто. Они осмотрели окрестности и тот же результат. -Нет тут ничего,- сказал Жора. -Похоже,- отозвался Саша. Возвращаясь на базу, они «обшарили» все складки и ущелья высоченной горы «Монашка», где предполагалось найти самолет, но кроме еще не растаявших глыб льда не обнаружили ничего. -А я знал, что всё это выдумки,- сказал Муму,- и черт с ним, с самолетом, зато машину загрузили. -Да, можете выезжать, вам двенадцать часов трястись,- Жора досадливо махнул рукой. -Что - всё?- спросил Коробков. -До встречи дома!- крикнул Муму и шоферу.- Поехали. -Нет, Саня, не всё. Это только начало. Самолет есть и его чую… То, что мы ничего не нашли, это нормально, но я повторяю – всё только начинается… ЭРИК КРАУЗЕ. МАЙ. 1994 ГОД. -Нет,- сказал консул США во Владивостоке.- Нет и ещё раз нет! Вы, Краузе, просто с ума сошли!.. Нельзя же так нагло… -Русские говорят нахальство – второе счастье, вы же не хотите… -Не хочу,- перебил консул.- Не хочу конфликтов с Советами. -В России уже несколько лет нет Советов,- усмехнулся Краузе. -Какая разница,- махнул рукой консул.- Они еще два – три поколения будут мыслить категориями Советского Союза, а действовать по схеме коммунистического строительства -Не будем уходить от темы,- сказал Краузе.- В конце концов, я имею санкцию действовать самостоятельно. Тем более,- он усмехнулся,- у меня крыша солидной организации, уважаемой и в нынешней России. -А вот это сколько угодно,- сказал консул.- Действуйте, но не вмешивайте консульство в свои игры. К слову о вашей солидной организации. Вы имеете ввиду Корпус Мира? -И его тоже. Но вообще-то «Комиссию…»24 и так далее. -Понятно. Так вот, дорогой Краузе, вашу коллегу русские парни оттрахали, как хотели, и она в порыве страсти ляпнула нечто, что и положило конец её карьере. Что-то о своей принадлежности к… -Бывает,- рассмеялся Краузе,- но человек, которого я хочу навестить не голубой, так что в этом смысле все в порядке. А потом дел-то на час не более и я вернусь. За это время даже самая проворная разведка не сможет меня перехватить, конечно, если о моем визите им не будет известно заранее. -Что это за человек, вы хотите, чтобы он работал на ваше ведомство? -Ну, что вы доктор Джонс? Просто небольшая информация… -Информация или деньги? -Деньги – развращают, а полезная информация подталкивает к действию. Открылись новые обстоятельства. Государственный департамент счел возможным довести эти сведения до поисковиков. -Мне известна только одна группа, которую возглавляет некто Иванчук. На мой взгляд – аферист. Он запросил за поиски сто тысяч долларов. -За эти деньги я бы и сам побежал в тайгу,- хмыкнул Краузе.- Нет, там возникло новое направление поисков – северное. И вот оно, на взгляд наших специалистов, представляет большой интерес. Человека, который разрабатывал это направление, я и хочу навестить. -Это в корне меняет дело, но хочу сказать вам, Краузе, при малейшей вашей оплошности – я о вас впервые слышу. Вы меня поняли? -А что от вас можно ожидать,- вздохнул Краузе.- До свидания, доктор Джонс. -Надеюсь,- буркнул в ответ консул. Несколько лет назад. Июнь.1990 год. В один из летних июньских дней, когда тополевый пух, кружа над городом, сбивался у тротуаров в белоснежную пену прибоя. Когда горожане, изнывая от жаркого солнца, трудились кто у станков и кульманов, кто на дачах, кто прохлаждался на рыбалке, а кто просто отсыпался после трудной ночной смены, так вот – в один из таких дней к Владимиру Ивановичу Березину наведался Кузьма Петрович Иванчук. Березину – сорок шесть. Возраст почти комсомольский. Рост средний, волосы с проседью, а лицо коричневое, как у малайца. Жаркое приморское солнце делало свое дело. Отношения с Иванчуком – вооруженный нейтралитет. Но иногда общались. -Можно?- вежливо спросил Иванчук. -Заходи, раз пришел. Извини, что в трусах – жара, сил нет. -Да,- согласился Иванчук,- пекло. У меня дело к тебе,- добавил он и яростно потер руки. -Просто так зайти не в жилу,- мрачно заметил Березин. -Не-е,- честно сказал Иванчук, по японскому обычаю снимая ботинки.- Ты же у нас порядочный. Ленина читаешь… -Не можешь без этого?.. Пошли на балкон, там хоть ветерок. -Пошли. А что я такого сказал?.. Правда, сейчас на «Володю» наезжают, но я думаю это мода. А что меня касаемо, так с вашего позволения, сэр, процитирую классику. Мне всегда противно общество, где много честных и порядочных людей. Что-то в этом роде. -Приятно иметь дело с образованным человеком,- поклонился Березин. Что у тебя, выкладывай. Вместо ответа Иванчук протянул ему пачку бумаг: -Читай. -А что тут? Иванчук прошелся по короткому балкону, опять свирепо потер руки и сказал со смешком: -Читай-читай… Березин пожал плечами и начал читать, отмахиваясь от тополевых пушинок. И чем больше он читал, тем больше хмурился. Перевернув последний лист, он задумчиво уставился в небо. Подумал и протянул листы Иванчуку. -Забери. -Не понял?- сказал Иванчук и в глазах его засветилась тревога. -Что не понял? -Я же тебе материал принес! -А мне он зачем? Какой-то самолет? Пропал… сколько их лежит на трассе АлСиб?.25. -Да, много. Но суть не в этом. Если организовать экспедицию, а как ты понял из документов, в Штатах в нем сильно заинтересованы, то можно хорошо заработать. -Я никогда не играл с государством в азартные игры. -Это не лотерея и не казино. Не нашел – какой спрос. На нет и суда нет. А нашел – ты представляешь?.. -Представляю, а ты представляешь, сколько средств и сил потребует только организация такой экспедиции, я уже не говорю о самой экспедиции. Нет, я – пас. -Не суетись под клиентом,- наставительно произнес Иванчук.- Документы я тебе все же оставлю. Посмотри, подумай. В конце концов, они есть не просят. И давай сразу оговорим, я буду искать на юге Приморья, а ты на севере. -Я ёще ничего не решил, что ты мне приказываешь… -Я? Упаси Бог. Я рекомендую, чтобы не путаться друг у друга под ногами. А потом, ты в некотором смысле историк. Я же знаю твой интерес к Великой Отечественной... -И что? -А мой знакомый из Америки Уолтер Шервуд говорит, что с этим самолетом связана одна из самых загадочных историй второй мировой войны. Вот и подберись к этой загадке. Кому, как не тебе в этом разобраться?.. -Ох, ты и жук… -На том стоим,- хмыкнул Иванчук.- Ты единственный человек с кем я честен и откровенен. -А Бушуев? -Жорж? Он классный летчик, но ещё опаснее меня. Это я тебе честно говорю. -Вот это меня и беспокоит. Ты такой предельно-откровенный, зачем же отдаешь мне материал, который может принести тебе реальную выгоду. -Всё просто. Самолет ты не найдешь, зато соберешь прекрасный материал, а уж как им распорядиться – дело твое. Я же найду. И рвану с дяди Сэма кучу «баксов». Жменьку отсыплю тебе. Вот и весь расклад. -Ну, ты и, Кузьма-а-а!.. -А ты думал… Зато все честно. Ладно. Мысли. Пошел я. -Будут деньги – заходи. Березин не прикасался к бумагам год. А через год и началась эпопея, которую он впоследствии назвал «Призрак – 40-2242». Но это будет через год. *** -У нас гость,- шепнула жена.- Сидит в твоей комнате. -Кто?- также шепотом спросил Березин, снимая куртку. -Американец,- многозначительно шепнула жена. -Ух, ты. А что ему надо? -Не знаю, тебя ждет. Американец оказался молодым человеком под два метра ростом, одет просто, но не по-нашему. Лаково отсвечивали модные туфли из настоящей кожи, на носу очки в тонкой золотой оправе. Серые глаза смотрели на Березина добродушно, а по комнате струился легких запах дорогого одеколона. Вообщем, американец. Буржуй и человек не наш. -Господин Березин? -Да. -Эрик фон Краузе. Офицер спецслужбы США. -Даже так? -А что вас смущает? -Спецслужба…- сказал Березин задумчиво. Лэнгли?26 -Не совсем. Я работаю в комиссии по делам военнопленных и перемещенных лиц. Вот моя визитная карточка. -Как это связано со мной?- удивился Березин.- Я в обозримом будущем никуда перемещаться не планирую. -С юмором у вас все в порядке,- усмехнулся Краузе.- Меня интересует другое, как идут дела с поиском Б-25? -Никак. Дело в том, что я организовал четыре экспедиции на место предполагаемого падения – или посадки, как угодно – самолета, но ничего не обнаружили. -Следовательно, его нет? -Да, можно бы и так утверждать, но есть одно обстоятельство. -Какое? -Обнаружились следы самолета Б-25 в районе Золотой Долины, прежнее название - Унаши. -Где это? -Поселок под Находкой. Смотрите сюда,- Березин расстелил карту.- Вот предполагаемое место первого самолета, а вот где Унаши, где предположительно сел второй самолет. -Вы полагаете, был второй самолет? -Более того, с тем же номером, что и самолет Йорка. Командиром этого второго самолета был капитан Уэльк? Краузе откинулся в кресле и внимательно посмотрел на Березина. -Кто вам это сказал?- проговорил он свистящим шепотом. -Вы будете смеяться, господин Краузе, но в нашем Приморском ФСБ27. -Это совсем не смешно, господин Березин.- Это совсем не смешно… -Только не надо этих трагических ноток в голосе, господин Краузе, нормальный запрос – нормальный ответ. Всего лишь. Я скажу вам больше: с авианосца «Хорнет» взлетело не шестнадцать самолетов, как утверждает ваша официальная печать, а семнадцать. И этот семнадцатый и был ведомым у Йорка. Одно мне непонятно – зачем столько тумана… -Вы можете это доказать?- удивился Краузе. -По счету – раз,- весело ответил Березин.- Как вы думаете, ФСБ серьезная организация? Может ли быть допущена ошибка сотрудником ФСБ в ответе весьма официальному лицу? -Полагаю, что это невозможно. -Вот и я так полагаю. -Отсюда вывод – Йорк упал или сел где-то в приморской тайге, а Уэльк, его ведомый, приземлился на аэродроме в Унашах. В этом случае всё сходится. -Я не опровергаю и не подтверждаю ваш вывод, господин Березин. Скажем так, возможно вы и правы. И я спрашиваю вас, поиски будут продолжены или мне доложить, что они закончились? -В известном романе наших замечательных писателей сказано: «Утром деньги – вечером стулья». Не знаю… найдем средства, поищем. Но ничего обещать не могу. -А сколько нужно для завершения поисков? -Четыре – пять тысяч долларов. -Не много и, пожалуй, такую сумму можно найти, но поймите, господин Березин, если бы фотографии этого самолета… - Это замкнутый круг,- Березин почесал затылок.- Чтобы получить фотографии машины, нужны средства, а средства мы не можем получить без фотографии. Так, где же выход из этого исхода?- усмехнулся Березин. -Хорошо,- улыбнулся Краузе,- я читал и «Двенадцать стульев», и «Золотой теленок». Я вас понял. Вашу аргументацию я передам в Госдепартамент. Возможно, что-то и выгорит.- Я правильно выразился? -Неплохо, именно так и говорят у нас в России. -И вот что…- Краузе задумался и оценивающе посмотрел на Березина.- Информация только для вас. В машине с номером 40-2242, причем номер этот дополнительно закреплен на сидении правого летчика, находится миллион долларов США выпуска 1939 года. Эти деньги предназначались воюющей Красной Армии, для укрепления её Дальневосточных рубежей. Планировалось, что самолет долетит до Хабаровска, но, увы… -Это интересно. -Если найдете, то возвращаете деньги в консульство США во Владивостоке, а взамен получаете такой же миллион, но уже современного выпуска. Я думаю, что это окупит все ваши расходы и послужит стимулом для участников экспедиции. -Номер на кресле правого летчика только на машине Йорка?- спросил Березин. -Да. Это была отличительная метка. На других самолетах это дублирование было излишним. -Что же,- сказал Березин,- попробуем еще раз. -Да уж,- сказал Краузе,- попробуйте. Пожалуй, всё, господин Березин. Рад был с вами познакомиться. Если возникнут проблемы – звоните. Номер телефона на визитке есть. -Куда,- усмехнулся Березин,- в ЦРУ? -Очень смешно,- вдруг озлился Краузе.- Всего доброго! -Пока,- сказал Березин в закрывшуюся дверь. -Ну, что,- спросила жена, сгорая от любопытства,- отвалил буржуй денег? -А мешок где? -Какой мешок?- изумилась жена. -Видишь ли,- он хотел отвалить, но не во что было переложить. -Трепло!- обиделась жена. -А чего задавать бестолковые вопросы… -Конечно, я дура, а ты умный. -Началось… Жена бабахнула дверью и вышла из комнаты. БЕРЕЗИН. ВЕРСИИ. РАЗМЫШЛЕНИЯ. ИЮНЬ 1994 год. Перед ним лежала ксерокопия из незнакомого американского журнала с рубрикой « история» и заголовком, который Березин перевел как «ТАЙНА БМБАРДИРОВЩИКА 2242». Статья начиналась фотографией Стивена Ля Вела, крепенького мужичка, в белой сорочке, с гладко зачесанными волосами и, если бы ему ещё усы, то он бы малость смахивал на Сталина. Весь разворот занимала громада авианосца «Хорнет» с краткой аннотацией, что вот именно с этого авианосца в годы второй мировой войны начался известный «рейд Дулиттла» на Токио. Похоже, авианосец шел полным ходом, потому как тащил перед форштевнем большой белый бурун. Ниже был снят стартующий Б-25, уходящий в белесую муть, справа тот же (или такой же), но уже в воздухе. Отдельно - фотография экипажа Йорка. Березин задумался. Ладно, если бы это была фотография всей команды Дулиттла, а на ней кружком или стрелкой обозначался экипаж капитана или он сам, это бы в корне меняло дело, и означало одно – интерес к нему возник позже, следовательно, ему изначально отводилась некая особая роль в этом рейде, иначе, откуда такое внимание, но какая?.. И что за жгучая тайна стоит за этим самолетом? Почему практичные американцы так суетятся из-за какого-то бомбардировщика? Ладно, решил он, занятно, что творилось в 42 году на Тихоокеанском театре военных действий. Может здесь разгадка… *** Победа у острова Мидуэй вдохнула надежду в американское командование. Выяснилось, что побеждать японцев можно, нужно только немного порядка, дисциплины и согласованности. Теперь стояла задача остановить наступление противника дальше на юг по архипелагу Соломоновых островов. Японцы – при своем продвижении – оставляли за собою базы, аэродромы. Идея становилась ясной: на аэродромах разместятся истребители с задачей прикрывать бомбардировщики, которые могут наносить удары по транспортной коммуникации между США и Австралией. Но и в самой Австралии готовились к обороне в случае вторжения на континент японской армии в северных и восточных районах. Америка переходила в наступление. Первый шаг отличался скромностью и небольшими запросами – очистить Рабауи (район Новой Гвинеи) и острова восточнее. Исходной базой для операции избрали Гуадалканал. Разграничительная линия ответственности сил под командованием адмирала Нимитца и соединений генерала Макартура проходила по 160° восточной долготы. Операции в районе Гуадалканала в основном ложились на флот, поэтому несколько сместили линию и перенесли её на 159° восточной долготы. Батальон морской пехоты быстро очистил остров, но через два дня японские корабли незамеченными подошли к месту высадки десанта и утопили четыре крейсера и эсминец. Локальный успех Японии дал возможность газетами и радио сообщить на весь мир, что «США больше не имеют авианосцев, они взорваны в Коралловом море и у Мидуэя, Австралия осталась сиротой, а морская пехота на Гуадалканале не что иное, как насекомые сами прилетевшие на огонь». Для армии США японцы сообщили, что «солдаты пошли на верную смерть», а флот порадовали известием, что «на дне Тихого океана есть ещё достаточно места для ваших кораблей»28 Корабли Соединенных Штатов, доставившие десантников, ушли, не разгрузив боеприпасов, и на несколько дней морская пехота оказалась в воле божьей. Эту шутку морским пехотинцам устроил адмирал Флетчер, но дней через пять после высадки пехотинцы получили все-таки патроны к винтовками, артиллерию и даже танки. Однако и японцы не дремали, и на остров высадился полк пехотинцев под командованием полковника Ичики. Может полковник где-то смотрел советский фильм «Чапаев», потому как выстроил свою узкоглазую гвардию и с развернутым знаменем, со штыками наперевес повел полк в атаку. Трудно сказать курил он при этом сигару или нет, но что вышагивал впереди полка с саблей наголо известно доподлинно. Американцы – мужики простые – подивились такому нахальству и ударили по атакующим из пулеметов. Только убитыми полк потерял восемьсот человек, Полковник Ичики не смог перенести конфуза. Он порвал и сжег знамя полка, и, накалив себя до ручки, как и положено истинному самураю, воткнул себе меч в живот, даже не протерев его спиртом. Нервный оказался мужичок. Поражение на острове заставило японцев принять решительные меры. На остров перебросили сначала бригаду, а потом усилили её дивизией. Не спали и американцы, подтянув на остров 1-ю и 2-ю дивизии морской пехоты, авиаполк и армейскую дивизию. Войска сосредотачивались, и каждая из сторон понимала: битва за остров внесет перелом на Тихоокеанском театре. Руководить операцией поручили адмиралу Нимитцу, морские силы принял под командование адмирал Хелси. Японцы сосредоточили на острове тридцать тысяч человек, но вряд ли это воинство могло быть боеспособным – к началу 1943 года лишь немногие могли держать оружие в руках. Объяснялось это тем, что японское командование внушало солдатам – голод и болезни сделают их души непобедимыми. «Ваша смелость и верность заставляют плакать даже богов»,- надрывались агитаторы. Американцы же считали не надо трепаться, солдат должен быть обмундирован, всем обеспечен и сыт. Поэтому, отлично обеспеченная, накормленная тридцатипятитысячная группировка США отжимала японские войска по всему фронту. Японский генштаб напомнил командованию флота поражение у о. Мидуэй и флот уже не настаивал на генеральном сражении. В начале февраля 1943 года за несколько ночей японцы вывезли с острова десять тысяч солдат и офицеров. На Гуадалканале они оставили восемь с половиной тысяч убитых, двенадцать тысяч триста человек умерли от голода и болезней. А США за шесть месяцев боев потеряли пять тысяч человек, но японскую эвакуацию они прозевали. На стыке 1942 – 43 , подводя итог первого года войны на Тихом океане, газета «Джапан Таймс» писала: «От ледяных скал Алеутских островов через обширные просторы Тихого океана и его бесчисленных островов до Азиатского континента, сказочной Индии и стран-антиподов установлена неоспоримая мощь Японии. Удары Японии ощутили континент Америки, базы Австралии, берега Африки и даже Атлантика. На десять тысяч километров от Арктики до тропиков, на семи морях и пяти континентах земля дрожит под грохотом японских легионов, а небо ревет моторами крылатых рыцарей Японии…» Ну, что тут скажешь?.. Бои в джунглях продолжались, войска США добивались успеха практически на всех участках военных действий, а токийское радио так отозвалось об американских солдатах: «Эта банда дегенератов, головорезов и отъявленных каторжников, по-видимому, отведена из Мельбурна за непристойное поведение. Далее токийский диктор заключил: « Я имею удовольствие добавить, что наши солдаты полностью подготовились к отражению этой наглой попытки29. Джунгли покраснеют от крови гуадалканальских палачей». *** Пока что Березин не улавливал связи между войсковыми операциями Соединенных Штатов и напряжением милитаристской Японии. Но какая-то связь была. США вступают в войну, сюда же по времени можно отнести и бомбовый удар по Токио, а затем 2242 попадает в СССР. И перед этим фотографируют экипаж Йорка. Ладно, пока не делаем акцент на фото. Ля Велл написал статью под названием «Тайна исчезнувшего Б-25». Стивен подробно описывал встречу американских летчиков с командующим Дальневосточного военного округа и снова Березин натолкнулся на фразу, лишившую его равновесия. «На этой встрече,- писал Стивен в статье,- Йорк рассказал о настоящей цели полета и причине прилета в Приморье. Было над чем подумать… ПРИМОРЬЕ. ОКТЯБРЬ. 1995 год. Осень тихо дремала в уютных овражках заваленных сухими листьями. По городу стлался сизый дым, и запах его был горек, как несбывшаяся надежда, Это суровые дядьки в желтых передниках, навевавших мысли о сумасшедшем доме, жгли осенний листопад. Редкая по красоте осень незаметно сменила лето и, нежась в последних, по-летнему жарких лучах солнца, заполыхала тайга яркими красками. Наверное, в один из таких дней и вырвалось у Пушкина сокровенное: «Осенняя пора! Очей очарование…» Утром в один из таких дней, когда всё еще дышало негой и свежестью, а дали, были удивительно чисты и прозрачны, Владимир Березин хлопнул дверью подъезда дома №… по улице великого русского ученого и дворами, срезая углы, направился в местный аэроклуб. Он вышел к городскому базару, уже шумно гудевшему, пересек автомагистраль и мимо автобусной остановки, мимо стадиона, где некогда славили передовиков социалистического соревнования и проходили громкие баталии между «курскими» и «татарами»30, вышел на тропу, ведущую к аэродрому. Тоскливая безнадежность охватила Березина при взгляде на пустынное летное поле. А совсем недавно – ощутимо недавно – город засыпал и просыпался под гул самолетных двигателей. Небо расцветало куполами парашютов, а чуть выше бесшумно скользили планеры. Было… Штаб аэроклуба находился в подвальном помещении жилого здания и больше походил на пыточную камеру, нежели на один из известнейших в стране аэроклубов. Только запыленные кубки, сваленные в кучу фотоальбомы да сохранившиеся на стенах пожелтевшие плакаты для парашютистов и летчиков напоминали о былой славе этого авиационного подразделения. По лестнице, загаженной котами, он спустился в чрево подвала, откуда пахнуло - плесенью и могильным холодом, прошел длинным темным коридором – город экономил электроэнергии, - и толкнул дверь кабинета, где сидел мрачный начальник аэроклуба. Кабинет выглядел довольно уныло. Несколько столов, на одном из них покрытая пыльным чехлом пишущая машинка «Ятрань». На стенах схемы, в углу сейф, под которым деловито скреблись мыши, на сейфе радиостанция «Баклан», умолкнувшая давно и надолго. В столах и возле машинке – бланки, приказы, которые никто не читал, инструкции с грифом «для служебного пользования», но некому было служебно-пользоваться… Возле сейфа в кресле сидел начальник и, теребя отрастающую бородку, рассеяно просматривал никому не нужные бумаги, поступающие «с верху» больше по инерции, чем по необходимости. Бывшему лихому летчику, а теперь вот – начальнику Николаю Новицкому сорок лет. Узкий шрам по всей щеке делал его похожим на Отто Скорцени. Летная куртка наброшена на спинку кресла. Николай в голубой рубашке, не шее черный галстук. Он хмуро глянул на Березина и раздраженно ответил на приветствие: -Здоров!- Помолчав, добавил,- Закурить не найдется? -Найдется,- Березин протянул пачку.- Что такой взъерошенный. -Будешь тут…- Новицкий отодвинул пачку бумаг. Пишут. Все пишут. Опять комиссия приезжает с проверкой, а что проверять?.. Мы же не работаем. Полеты запретили… -Что так -Есть тут один дух! Всё пишет, во все инстанции. Жалуется. -«Бамбук»?- Березин чиркнул зажигалкой. -Кто же ещё?!- всё больше раздражаясь, сказал Новицкий.- Задрали! Умников развелось и на калькуляторе не подсчитаешь. Работать некому, зато писателей – пруд пруди. Тебе-то чего надо? -Тема та же – экспедиция. -Экспедиция?..- задумчиво проговорил Новицкий.- Может, свернем все дела? -А давай,- быстро согласился Березин. -Давай – давай,- пробурчал Новицкий.- Столько денег ухлопали на подготовку, а ты - давай… -Ты же сам предложил. -А ты сопротивляйся, доказывай необходимость. -Не буду я доказывать,- устало сказал Березин,- но если найдем самолет, я тебе новую машину подарю. -Ладно, Володя, потрепались и хватит. Вот командировочные удостоверения. Знаю, что отчитываться в командировке никто не будет, да и не перед кем. Это больше для порядка, Говорят, что в тех районах милиция здорово шерстит браконьеров, а с вашим снаряжением… -Понятно. -И вот что. Лететь не на чем. Ни вертолета, ни топлива. Микроавтобус – всё, что я могу предложить. -На безрыбье и рыбу раком,- сказал Березин,- что же поделаешь. Такие времена, такая эпоха. -Все укомплектовано, машина загружена, завтра в четыре утра старт. -Понял. Я пошел? -Удачи!- хмуро сказал Новицкий. -К черту!- привычно ответил Березин. Дома он еще раз просмотрел документы, карты, уже пройденные маршруты. Короткий звонок в прихожей оторвал его от занятий. Пришел Коробков. -Собираешься,- спросил Саша. -Да. А ты? -Готов. Я что зашел, давай еще раз посмотрим маршрут движения. -Смотри,- согласился Березин, протягивая карту.- Тебе в горы карабкаться. Надо знать куда. -А ты не пойдешь? -Определимся на месте. -Если на этот раз не найдем, то уже не стоит и голову морочить,- Коробков развернул карту.- Жалко, если не найдем. Я прямо чувствую, что крутимся где-то рядом. Может, и проходили мимо несколько раз. -Я не дошел до него метров тридцать. Ну, сорок,- с досадой сказал Березин. -Я бы дошел. -Да-да… трепаться не мешки таскать. Ты же летал с Бушуевым над «Монашкой», хорошо видел вершину? -Да. Как стол. Мы даже хотели сесть. -Это на «Монахе», а на «Монашке»?31 -Да, крутовато… -Не то слово! Умножь ситуацию на дождь, на снег, который взялся невесть откуда, на промокшую до последней нитки одежду и собачий холод, и это в самом начале октября… -Все равно я бы дошел. -У тебя представится такая возможность. -Ты не заводись. Но стоять рядом и не сфотографировать. -Я тебе сейчас покажу одну пленку. -Видео? -Фото. Березин ушел в другую комнату и вернулся с рулоном пленки. -Скажи, здесь можно что-то разглядеть? -А что это за пятна? -Снег. Я не видел никогда, что бы снег шел так плотно – стеной. -С большой натяжкой можно разглядеть силуэт самолета,- сказал Коробков.- Но это, если знаешь, что снималось. А так… непонятно, конечно. -Разверни пленку дальше,- подсказал Березин. Саша развернул рулон, узнал поселок Веселый, реку, каких-то людей, забор. -Ты присмотрись,- посоветовал Березин,- а лучше – на свет. Коробков присмотрелся, По забору шла корявая надпись, написанная то ли мелом, то ли куском извести: 5октября 1993 год. Решение ехать в пятницу тринадцатого само по себе было роковым. И хотя далекий от предрассудков Березин и не верил во всякую нечисть и чертовщину, но червяк сомнения и неосознанной тревоги точил душу. А тут еще дождь, зарядивший с утра, нудный, холодный. -К вечеру пройдет!- бодро объявил Гриша Егоров военный представитель оборонного завода.- Это Приморье – здесь идет, а там,– взмах рукой куда-то на север,- тепло, светло и мухи не кусают. -Я не верю, конечно,- мрачно сказал Березин, садясь в машину,- но раз решили ехать – поехали. В ту самую первую поездку, когда они измочаленные добрались до поселка Веселый на стареньком «Москвиче», всё казалось мрачным и неуютным. Все-таки почти полтысячи километров от дома, но тогда в поселке стояла геологическая партия, и это обстоятельство смягчало ощущение затерянности в этом бескрайнем зеленом море. Утром следующего дня Березина и Егорова высадили перед стеной леса. -«Монашка» перед вами,- сказал водитель.- Пока, мужики. Я буду ждать вас в этом месте в шесть часов вечера. Успеете? -Постараемся,- сказал Березин. -Постарайтесь. В семь вечера уже темно, но я ещё часок по дороге погоняю. Только постарайтесь на дорогу выйти, не промахнитесь. Ошибётесь – тут и останетесь навечно. До ближайших населенных пунктов, мужики, на запад по прямой триста километров, на восток – сто пятьдесят, на северо-восток - пятьдесят, но ошибиться в направлении, что два пальца об асфальт. На север и юг где-то около тысячи. Вот вам и весь расклад. Так что лучше вам выйти на дорогу. Я буду ждать,- повторил он. -Не беспокойся,- бодро сказал Егоров.- Будем, как штык. -Лады. Ну, пока. -Давай. Они посмотрели, как исчез грузовик, и остались один на один с тайгой. Вопреки предсказаниям Егорова, дождь все также нудно сыпал с небес. Он шел, не переставая и по глухому ворчанию воды в ручьях, ощущалось, что они набрали полную силу. -Ну, что – двинули?- Егоров улыбнулся в усы. -Куда деваться,- Березин поежился.- Пошли. Они прорубились сквозь густые заросли лимонника и оказались в не менее плотных зарослях дикого орешника и сразу вымокли. Потому что одеты были в прорезиненные куртки с капюшоном, а стало быть, все, что оказалось ниже пояса – хоть выжимай. -Да уж,- хмыкнул Егоров. Вперед!- заключил он бодро. Григорий Викторович Егоров – майор. Другими словами, вроде как на службе государевой. А с другой стороны, какая служба, если автомат держал в руках только на присяге, а о тактике взвода в бою, например, что-то, где-то слышал, но офицер. Есть в стране Советов такая странная воинская служба – военная приемка. Это когда готовую продукцию не доверяют гражданским и готовые изделия, скажем, детские колясочки, принимают военные. Вот и шарахаются по заводам странные дяди в военной форме с портфелями и умными лицами, приводящие в трепет всех – от рабочего до директора.32 Да, так вот, Гриша Егоров – майор – служил в этой самой приемке. И, если Березина волновал сам факт наличия или отсутствия Б-25, то Гришу волновал гонорар, который за этот самолет можно будет рвануть. Но это выяснилось позже, не в тайге. Гриша вежлив со всеми. У него нет врагов. И даже сотворенная им пакость воспринимается как благодарность. Подтянутый, всегда чисто выбритый, всегда при галстуке Егоров являл собою образец мужчины (что само по себе явление положительное). А щегольские усики и хорошо поставленная речь – с вкраплением современной лексики – делали его неотразимым. И лишь в одном случае холодели его глаза и отдавали сталью, когда речь заходила о деньгах. -Откуда деньги?- изумлялся Гриша, закуривая «Кэмэл».- Или вы не знаете, что предприятие переживает конверсионный период, в стране бушует инфляция, налицо возникновение стагфляции33, а рынок?.. Разве вы не наблюдаете ценовую дискриминацию?34 На мой взгляд, государство должно занять активную позицию в плане фритредерства35 Ошалевший от мудреных слов обыватель отходил окончательно напуганный грядущими событиями. Черт его знает, что можно ждать от всяких инфляций?.. Ясно одно, что насчет зарплаты будет туго. Умен был Гриша, что уж тут уж… Столь длинное отступление стало возможным лишь потому, что Егоров и Березин, хватая ртом воздух, шли в крутую гору и ничего пока не случилось. Они тяжело поднимались, обходя оползни и диковинные нагромождения скал. Гриша, засунув за ремень маленький топорик, шел впереди. Березин, по его же словам, страдавший топографическим кретинизмом, следовал чуть сзади, каждые десять минут проверяясь по компасу, и, внося в курс следования необходимые поправки. -Ох, ноженьки мои!- сказал Егоров.- Отдохнем малость. -Пожалуй,- согласился Березин, едва не падая.- И не жарко… -Ты слышишь это цвирканье?- спросил Гриша. -Сойки,- ответил Березин, нормальное дело. Они всегда сопровождают либо человека, либо тигра. -Но мы же стоим, сказал Гриша и потянул из-за пояса топорик,- а крик – прислушайся – смещается то вправо, то влево. Березина окатила холодная волна. -Тигр? -Очень похоже. Ты держись ко мне поближе, далеко не отставай. Он бы уже давно показался – запах его держит непонятный. Что верно, то верно. От новеньких курток химической защиты, уже здорово намокших, шел резкий запах резины и нафталина. -Ну, что – пошли? -Двигаем. -Только ради Бога, не отставай. -Куда деваться, постараюсь. Они встали и медленно тронулись дальше. -Закурить бы, сказал Березин. -Немешало. Но у меня сигареты и спички в «кашу» превратились. -Аналогично,- отозвался Березин. -Слышишь?- Егоров замер. -Да. Крик соек стал ближе. В истошном крике слышались нервозность и раздражительность. Впереди, сквозь непроглядную зелень, вреде как просветлело. -Давай рывком,- предложил Гриша. Из последних сил рванули и через минуту вышли на открытое пространство. Огромная осыпь опоясывала гору, казалось, по всему периметру. Резкий порыв прохладного ветра дунул им в лицо, а сзади нечто чихнуло так, что у Березина волосы шевельнулись на голове, с перекошенным и враз побелевшим лицом, с топориком на изготовку, резко обернулся Гриша. Оба услышали мягкий прыжок в сторону и отчаянный крик соек, уходящий куда-то в глубину тайги. -Фу-у-у-х,- выдохнул Гриша.- По следу шел контра… -А ты его топориком – тюк,- нервно засмеялся Березин. -Ты тоже хорош со своим ножичком,- заулыбался Гриша,- этим ножом только хлеб резать… -Да-а-а,- протянул Березин, вкладывая кинжал в ножны,- орлы. -Это точно. Так что интересно,- Егоров сделал задумчивое лицо,- если экстраполировать этот случай на медведя, то можно уверенно утверждать, что в данном алгоритме… -Гриша,- вздохнул Березин. -Что? -Бросьте ваши ученые штучки, профессор. -Дождь,- грустно сказал Гриша. Такая тоска… а что у нас на компасе? -Компас можно выкинуть. Как Березин ни крутил, ни тряс, ни поворачивал прибор – стрелка намертво уперлась в донышко и ни туда, ни сюда. -Вершину и так видно,- заметил Егоров,- пошли дальше. Осторожно ступая по осклизлым камням, они двинулись к вершине. Заметно похолодало. -Черт-т-т, аж зубы сводит,- проворчал Егоров,- а не ударить ли нам по спиртику? -Пожалуй,- согласился Березин. Они отхлебнули из фляги обжигающей жидкости. Но спирт не принес ни тепла, ни бодрости – ничего, кроме ощущения маленького злого костерка в желудке. И погашался этот костерок гроздью лимонника, от которого тяжело бухало сердце. Искатели приключений осторожно двинулись по скользким валунам, покрытых налетом бурого мха. Но не следует ставить ногу в этот мох, перепрыгивая с камня на камень, так как этот бурый налет немедленно брызгал водой и… Тут вариантов имелось несколько: носом в камни, затылком об камни или вывих ноги, если повезет, или сломанные ребра. Врача нет, оказать помощь некому… Два часа потребовалось, чтобы преодолеть осыпь длиной не больше километра, и они снова вошли в дубовое редколесье. Шагать стало ощутимо легче. Конечно, крутой подъем давал себя знать, но зато местность просматривалась метров на триста, а за редколесьем уже виднелся большой просвет, что означало два момента: либо они подошли к самой вершине, либо за дубками большое открытое пространство. Молча, в одном яростном изматывающем рывке, они миновали редкий лес и остановились, тяжело дыша. Перед ними открылась мрачная картина с темными тучами, закрывавшими горизонт. Сквозь мутную пелену дождя далеко внизу просматривалась незнакомая дорога. Чуть выше затаился, кажущийся черным лес, а прямо на северо-восток колыхалось нечто мутное похожее на «Солярис» Лема и от того слегка жутковатое. -Слушай,- Гриша нервно хохотнул,- чертовское ощущение удачи. Самолет где-то здесь. -Я даже слышу запах мокрого металла,- поддал жару Березин -У-у-у, ну и холодина!.. Дай карту. Березин вынул из-за пазухи карту, отпотевшую и потертую на сгибах, протянул Егорову. -Я же мастер спорта по спортивному ориентированию. Если машина лежит здесь, то она никуда не денется. Мы её в один момент найдем. -Твои бы слова да Богу в уши,- хмуро сказал Березин.- Елки-палки, да что же такой холод?! -По отношению к остальным смертным мы на километр восемьсот метров выше. Холодно… октябрь, что ты хочешь?.. Ладно. Так-так,- Гриша заводил пальцем по карте,- мы метров пятьдесят не дошли до вершины. На вершине, смотри, тригопункт должен стоять. -Отлично, вперед! Они продвинулись выше и оказались у трухлявой тригонометрической вышки, метров десять вышиной. -Теперь от тригопункта двести пятьдесят метров на северо-западный склон,- сказал Березин. Триста шагов по хребту сопки, с которого всё отлично просматривалось, и они одновременно замерли. Чуть ниже тригопункта на мелких камнях осыпи темнел бледно-зеленый «крест» самолета. -Он?- дрожащим голосом спросил Гриша. -Меня ноги не держат,- признался Березин.- Похоже. Смотри, два киля, башенка стрелка. Давай присядем… -Ух-х, япона-мама!- крикнул Гриша и, цепляясь за дубки, побежал к самолету. Березин, подхватив рюкзак с фотоаппаратами, помчался следом. Забыты холод и дождь, тяжелый подъем и кровожадный тигр, шедший по пятам. Самолет, так долго бывший в теории, расчетах, мечтах – лежал перед ними. Чуть завалившись на бок – на левое крыло – покрытый пылью десятилетий, странно, но абсолютно целый, только с помятым «животом» и загнутыми в штопор лопастями левого винта – вот он! И это не было миражом. Березин побарабанил пальцами по обшивке. -Не верю глазам своим!- воскликнул он.- Смотри, Гриня, и номер 40-2242, все сходится!.. Надо бы в пилотскую кабину пробраться. -Проберемся,- сказал Гриша. Теперь уж точно!- Но пальцы его заметно подрагивали и даже усы приподнялись. -Я сейчас все сфотографирую и можно обратно. Гриша, ты номера перепиши. Все буковки и цифры, что увидишь. -На чем я тебе запишу?!- изумился Гриша.- На этой штуке?- он провел рукой по ширинке брюк.- Все размокло к чертям! -На ладони!- рявкнул Березин.- В лагере перепишем. -А-а, куда спешить?- беззаботно отозвался Гриша.- Ты управишься на таком холоде? Боже, хоть костер разводи! Кружась, перед глазами Березина легла снежинка. Медленно растаяв, она влилась в капли дождя, рядом легла вторая, третья… -Гриня!- заорал Березин.- Снег! Помоги расстегнуть рюкзак, экспонометр! О-о-о, дьявольщина! Они бросились расстегивать рюкзак. Намокшая, уже тронутая ледком кожа ремешка застежки не поддавалась. А снегопад становился все гуще и гуще. Тяжелые хлопья снега – величиной с ладонь – покрыли вершину сопки и самолет. Мягкая прорезиненная ткань курток стала греметь жестью и тело, остывшее без движения, сжало жестким холодом. -Кидай к черту этот аппарат!- закричал Гриша.- Замерзнем, не выбраться! -Нам не поверят,- прошептал Березин посиневшими губами. -Да что же это такое!- прорычал Гриша и острым лезвием топорика срезал ремешок.- Скорее снимай. -Руки не слушаются!- крикнул Березин.- Помоги затвор взвести. Гриша подцепил пальцами затвор, и вдвоем они его взвели. Кое-как сделали три снимка. Объектив забило снегом, и аппарат пришлось убрать. -Сдохнем!- крикнул Гриша. -Значит, судьба!- прокричал в ухо Грише Березин.- Быстрее! Пурга уже выла. Они еле различали друг друга. Не сговариваясь, по мелкой скалистой осыпи, едва не падая, рванули в низ и с ходу врубились в редкий дубняк. Цепляясь за хилые стволы молодой поросли, погасили скорость, остановились и с изумлением огляделись. Здесь внизу было значительно теплее, всё так же моросил мелкий дождь, снег прекратился. -Чертовщина какая-то,- сказал Березин и оба посмотрели на вершину. Там бушевала пурга. -Приморье,- нервно хохотнул Гриша,- за это надо выпить. -Давай,- согласился Березин,- и закуска под руками… Рядом пламенели гроздья лимонника, Они выпили спирт, закусили кисло-вяжущей ягодой и продолжили спуск. -Так что интересно,- произнес Березин,- в другой ситуации уже давно был бы в позиции «морда в киселе», а тут стакан чистого спирта накатил и ни в одном глазу. -Нервы,- отозвался Гриша.- Всё это от нервов. Что у нас на компасе, сейчас это важно. -Компас, как импотент, смотрит в низ. -Ладно – обойдемся. Спускаясь – оказалась, что подниматься даже легче – они вышли на странное нагромождение камней. -Марсианский пейзаж,- сказал Березин. -Да, припоминаю,- в тон ему отозвался Гриша. -Обойдем? -Ты смотри, какой он здоровенный твой пейзаж!.. Давай прямо? -Что-то мне не нравится это шило…- задумчиво сказал Березин.- Попробуем, но осторожно. Но едва Егоров ступил на один из валунов, как вся эта громада пришла в движение и со зловещим скрипом сдвинулась с места. -Прыгай!- истошно крикнул Березин. В немыслимом кувырке Егоров прыгнул, Березин успел его подхватить, но не совсем удачно – Гриша все-таки зацепил головой камень, - оттащил подальше. -Ты что-нибудь понимаешь, майор? -Меня же могло раздавить… -Как муху,- подтвердил Березин. -Это был бы полный аллес… ферштейн? Это ни есть гут,- продолжал бормотать Гриша. -Очнись, полиглот,- тряхнул его за плечо Березин. -А, что? Мы где? -Спускаемся с «Монашки». -Я ни на какую монашку не залазил,- вдруг обиделся Гриша. -С горы,- встревожено пояснил Березин.- Пошли дальше, уже темнеет. Дальше шли молча. Компас начал давать показания, и Березин неприятно удивился – они отклонились от курса выхода на тридцать градусов. Но может, врет компас? А если нет, и идем в противоположную сторону от дороги? Он промолчал. Не выйдем в точку встречи, но на дорогу должны выйти. Если бы шли в противоположную сторону, то было бы не тридцать градусов, а шестьдесят, а то и все девяносто. Так спустились в лощину. Холод, дождь и усталость делали свое дело. Сюда же добавился и голод. Консервы они не брали, а бутерброды превратились в скользкую жижу, и Гриня с омерзением их выкинул. -Последний парад наступает…- пропел Егоров.- Интересно, через сколько дней найдут наши окоченевшие трупы? -Кости, ты хотел сказать… какие трупы, полный лес чавкающего зверья! Сожрут, Гриша, так что не обольщайся. Хоронить будет нечего. Егоров дико на него глянул. Промолчал. -Ну, три дня мы с тобой продержимся,- продолжил мысль Березин.- Через три дня геологи свяжутся по рации с пограничниками, еще месяц будут нас искать… Если не замерзнем, дело-то идет к ноябрю, а это минусовые температуры и снег, то выживем. Геологи знают наш маршрут, курс выхода, точку встречи, так что шанс выжить у нас увеличивается в три раза. Ты слышишь шум?- вдруг сказал Березин. -Дождь в листве шумит -Ты вслушайся. Шум не ровный, тональность меняется. -Я не музыкант,- сказал Гриша,- по-моему, дождь. Их снова обступала плотная стена орешника вперемешку с густыми зарослями камыша. Под ногами хлюпала вода. -Что решаем?- тревожно спросил Гриша. Березин понимал Егорова, его тоже начала донимать тревога. Но о ночлеге под дождем, в мокрой одежде нечего было и думать. -Надо двигаться,- сказал Березин,- наше спасение в движении. -Сто метров, сто километров,- безразлично сказал Гриша,- какая разница… пошли. Через двадцать шагов они вышли на дорогу. Ровно двадцать! -Время!- спросил Гриша. В голосе уверенность, глаза сверкают, жесты резкие, решительные. Словом, майор. Березин улыбнулся. Не верилось, что этот человек еще пять минут назад, вероятно, приготовился к лютой смерти в сердце тайги. Конечно, веселого мало, но дня четыре они бы продержались, не дети. А там… И все-таки, шансы были. -Половина восьмого,- ответил Березин. -Нас уже не ждут, понятное дело, но теперь дойдем. Нам туда,- он махнул рукой в сторону поселка. -Только держись по центру дороги,- сказал Березин.- Если выскочит какая пакость, то у нас будет две-три секунды в запасе. -Дельно,- заметил Гриша и энергично выдернул из-за пояса топорик. Берзин тоже откинул предохранительный ремешок с кинжала и сдвинул ножны на живот. Насвистывая, и, специально громко разговаривая, они прошли так минут сорок. -Тихо!- вдруг сказал Березин.- Слышишь? -Речка плещется, лес шумит. -Нет, ты послушай. Они затихли. Где-то далеко в горах надрывно подвывал мотором автомобиль. -Вопрос в том, куда он идет?- сказал Гриша.- Будем рассуждать логически… -К черту логику!- взорвался Березин.- Стоим. Все равно отдохнуть надо. -Чего ждать?.. Вышли на точку встречи и… банан. -А ты уверен, что мы вышли правильно?.. Но стоять оказалось не просто. Прекращалось движение, и сразу же холод обнимал за плечи. А потому, постояв, они пошли на уже ясно различимый гул мотора, мчавшейся навстречу машины. Утром следующего дня Березин вышел из дома с фотоаппаратом и куском извести. Он выбрал доску в заборе пошире, что-то написал, отошел, поднял фотоаппарат и нажал спуск. Подумал и сделал несколько снимков поселка. Зябко ёжась, он вошел в дом. А на доске забора осталась белеть надпись: «5октября1993 год» Всё так же шел дождь… *** -Да, досталось вам,- сказал Коробков. -Так самое смешное, что вышли мы на пятнадцать километров западнее от точки встречи. -Я возьму карту, у меня есть некоторые соображения по маршруту,- сказал Коробков. -Бери, в дороге обсудим твои соображения. Остаток дня прошел в предстартовой суете. То куда-то делись командировочные удостоверения, то оказался неправильно собран рюкзак – пришлось все перекладывать, то не оказалось пленки в фотоаппарате. К вечеру все проблемы разрешились и, уставший, Березин лег спать пораньше. Поскольку отъезд намечался в четыре утра, то надо было встать в три. Мощный дизель уносил «Караван»36 на север. Березин сказал, что до океана дорога хоть на боку катись и Андрей, не опасаясь, вдавил педаль газа в пол кабины. Началась пятая экспедиция. Автобус мягко шуршал шинами по асфальту, «колокольчик» уже не звенел, а издавал хрип – Андрей, как он выразился, держал взлетный режим, и стрелка спидометра дрожала возле цифры сто сорок, то чуть заваливаясь к ста шестидесяти на ровных участках, то снижаясь до ста на поворотах и снова возвращаясь к ста сорока. Сидевшие в автобусе к высокой скорости были привычны, а потому не обращали внимания на охрипший колокольчик. Возле Антоновки Андрей притормозил и остановился. -Все, мужики, спим. А то я вас в пропасть куда-нибудь завезу. Часок надо поспать. Мужики не возражали, и час с небольшим в автобусе слышалось тихое похрапывание, нарушаемое бормотанием Казака, который во сне норовил поцеловать Коробкова. Саша, тихо матерясь, отпихивал Казака, и тот засыпал с блаженной улыбкой на лице. Казак – для своих просто Володя – в авиационных кругах Приморья имел достаточно широкую известность. Накануне он совершил свой пятитысячный прыжок с парашютом и очень удивлялся - почему такое волнение по этому поводу?.. Нормальный прыжок, нормальная работа. Не всегда эти прыжки были наслаждением, и не один раз Володя смотрел в темные глазницы смерти, но каждый раз бабуля с косой лишь ухмылялась, разрешая Казаку еще немного попрыгать. Видать и её трогало мужество парня. Невысокий плотно сбитый, почти всегда одетый в потертую летную куртку и такое же затертое лётное обмундирование он чаще смахивал на босяка времен новой экономической политики двадцатых годов, чем на заслуженного ветерана парашютного спорта, а ветерану не было и сорока лет. Любимец аэродромной братии и городских пацанов. Это был третий член экспедиции. Нынче он был одет не как босяк НЭПа, а как рядовой из войска батьки Махно. Из-под офицерской тужурки старого образца со споротыми погонами выглядывала десантная тельняшка. Вместо брюк - драные джинсы и дополнял этот вид пестрый нейлоновый платок на шее. Полное впечатление, что Казак обнищал за время перестройки до предела и донашивает, что Бог послал. Через час Андрей проснулся. -Подай термос,- попросил он Березина. -А где он? -У Казака под головой. Березин осторожно вынул термос, сунув под голову Казака рюкзак, на что тот немедленно отреагировал: -Сильнее толкаться надо при отделении,- и тут же заснул. Андрей налил кофе из термоса, протянул Березину: -Хочешь? -Можно. Они попили кофе и, вздохнув, Андрей сказал: -Надо ехать. До побережья далеко ещё? -К семнадцати часам доедем, я думаю. -Я ещё никогда так далеко не забирался на автомобиле,- признался Андрей.- Ладно. От винта! -Выруливать разрешаю,- усмехнулся Березин. Андрей повернул ключ зажигания, и снова полетели навстречу километры. Андрей Морин – в недавнем прошлом летчик-истребитель. Капитан. Летал не на каком-нибудь ведре, а на новейших Су-27. Летчик первого класса. Имел все допуски, какие только можно получить, летая на современном истребителе. Без самолетов, без неба не видел смысла в жизни, а остался и без того и другого. Как говорил руководитель полетов в фильме «Аэроплан-2»: «Ирония иногда бывает очень ироничной». Закончил Андрей знаменитую Качу: Качинское училище летчиков. Начинал служить в Польше, но когда Варшавский Договор приказал долго жить, вместе с полком переехал и Андрей на Украину. А тут и Украина стала «заграницей». Летал, как Бог. За время службы ни то что не одной аварии, даже предпосылки к летному происшествию не было. Все хорошо складывалось у молодого летчика. Украинцы рисовали занятные перспективы и до генеральских погон оставался один шаг. Нужна была малость – присягнуть «жовто-блакитному» флагу. Дважды не присягаю, так решил молодой летчик. Перевелся в Приморье. А уже на месте командир полка посмотрел летную книжку пилота и загрустил. У него, у командира второй класс, а этот хлопчик молодой да ранний. А у Андрея тоже характер. -Так я вам не нужен? -Как сказать… -Тогда увольняйте в запас! -Без проблем. Пишите рапорт. К поиску самолета Б-25 отнесся, скажем так, со скептическим интересом. Потому и оказался за рулем автобуса, пересекающего Приморье. Им двигало любопытство. Вперед, вперед… уходят назад прибрежные села, проехали крупный населенный пункт Терней. Дорога отворачивает от моря и уходит в горы. Дальше только тайга. Березин нервно повел плечами. Четыре экспедиции тщетно искали самолет, обнаруженный ещё тогда в 93-м., но он как сквозь землю провалился. И Березин думал, а не привиделось ли ему в тот холодный сумрачный день. Может наведенная галлюцинация? Говорят, что бывают такие вещи в момент сильных стрессов… А тогда переживаний хватало. Но не может же быть такого. Ведь стоял он возле самолета, стоял! Однако, ни пешие поиски, ни облет местности на вертолетах не давал никаких результатов. После четырех экспедиций он уже перестал думать о самолете, о майоре Йорке, о полковнике Дулиттле. Найти самолет где-то на аэродромах – представлялось чистейшей фантастикой. Зная советскую систему, он начисто отвергал идею, что самолет сохранили где-нибудь на аэродроме только потому, что на нем были знаки американских ВВС. Он вспомнил гору между Южно-Сахалинском и Холмском из самолетов МиГ-15 и цыкнул зубом. Гора! А кто бы там сохранял один… нет, конечно. Березин даже забросил увесистую папку с надписью «Программа Поиск». И однажды зазвонил телефон. -Березин? -Да. -Вы ещё занимаетесь поиском Б-25? -Нет. А с кем я говорю? -Для вас это важно? -Что вы хотели? -Мы хотели, чтобы вы нашли самолет, всего лишь. У вас карта под рукой? -Нет, но… минутку. Березин сходил за картой, нашел район прошлых поисков. -Слушаю. Незнакомый человек подробно объяснил, как обнаружить самолет. Выходило вообще дело пустяковое. Доехать, сделать снимки и вернуться обратно. -Да,- сказал незнакомец,- перед въездом в тайгу, проконсультируйтесь в местном отделении ФСБ. Там предупреждены о возможном визите, будут ждать, и окажут помощь, если таковая вам потребуется. -Так вы из… -Браво!- сказал человек.- Вам потребовалось всего полчаса, чтобы догадаться, откуда звонок. -Да ладно вам,- досадливо сказал Березин. -Желаю удачи,- сказал незнакомец и повесил трубку. Этот неожиданный разговор состоялся в конце сентября. И вот снова дорога. -Андрей, впереди развилка. Нам направо,- это Коробков. -Точно? -Да. -Эта, что плавно закручивается, уходит на рудник Молодежный,- объяснил Березин, а направо… -На Малую Кему и поселок Веселый,- подхватывает Коробков.- Сейчас будет спуск, переедем ручей по очень хилому мостику и опять в сопки. Вот тут и начнется цирк. -Так куда ехать?- Андрей притормаживает.- Вы так оживленно говорите, что я не пойму, куда все же отворачивать… -Направо,- подтверждает Коробков, и автобус сворачивает с основой дороги. Березин вспомнил, как в октябре 1993 года они ползли тут на стареньком «Москвиче», по раскисшей дороге, под непрерывным дождем. Досталось тогда. А сейчас тоже октябрь, но какая удивительная разница!.. Дни стоят поразительно теплые, солнечные. Небо чистое, ясное! Чудо, а не погода! В половине пятого вечера автобус въехал на широкую поляну, окруженную кряжистыми кедрами. Где-то недалеко шумела на перекатах речка Малая Кема, слева от домика звенел по камешкам ключ Секунджа. Ближе к кедрам располагались постройки: видимо, жилой домик, срубленный из бруса с обширным навесом, сарайчик – нечто приземистое, наподобие амбара с большим замком на дверях, возле дома – огород с уже пожухлой ботовой картофеля. Посредине поляны росла высоченная сосна. -С комфортом устраивались мужики,- заметил Андрей. -Казачок, ты десантник. Посмотри жилой дом или нет. Да осторожней, могут быть ловушки, самострелы. Хоть и тайга, а своих Михеичей37 полно… Пока Андрей ставил машину под навес, вернулся Казак. -Все в порядке. Здесь живет одно чудо. Говорит – без проблем. -Ясно, Разгружаемся, Приехали. В домике оказалась одна комната, печь с падающей дверцей, три кровати у стены, у окна стол, но в целом относительно чисто и даже уютно. На угловой кровати слева таращился на пришельцев таёжный мужик Юра. Худенький человечек, чуть выше среднего роста, с маленьким личиком и удивленными глазками. -Да заходите,- Юра сделал приветливый жест,- Места всем хватит. А что вас сюда занесло? -Экспедиция. -Геологи? -Нет. -Я вижу, не похожи. Те всё с бородами. Менты, что ли?.. -Смахиваем на милицию? -А не знаю… -Мы самолет ищем,- внес ясность Березин.- Слышал что-нибудь о самолете, который здесь упал? -Тут всегда что-то падает,- Заметил Юра философски.- А когда упал? На этой неделе тихо было. -В апреле 1942 года. -У-у,- Юра засмеялся.- Давно. -Так слышал ты о таком самолете? -Американский? -Да, а ты откуда знаешь? -Так его все ищут. Приедут, и давай приставать. Вы вот тоже… -И как успехи, нашли? -Мужики, откуда я знаю. Тайга тут. Меньше знаешь – дольше живешь. А самолет? Он мне и в тазик не брякает. Не знаю, мужики, ей-богу. Березин выдохнул воздух, сказал устало: -Всё – устраиваемся. Коробков подошел и, помявшись, прошептал на ухо. -Володя, по соточке накатим? Никуда же не пойдем сегодня. Поели да спать. -Делайте, что хотите,- махнул рукой Березин. -Ты что так? -Но ты же слышал, что абориген бормочет. Нет машины. А уж он-то наверняка не один километр здесь прошел. -Да пошел он!.. Со страху такое можно наплести… -Почему со страху? -Мы же в его глазах переодетая милиция. И, знаешь, сильно не расстраивайся. Отрицательный результат – это тоже результат. Будем знать, что здесь нет ничего. -Еще одну экспедицию нам не осилить,- сказал Березин грустно. -Не последний год живем,- бодро сказал Коробков -Иди ты… -Пошел. Когда экипаж заканчивал походный ужин, на пороге лесного дома возникла странная парочка: он и она. -Макс,- просто сказал он. -Ольга,- представилась молодая женщина и «стрельнула» глазами в Коробкова, но Саша не обратил внимания на быстрый взгляд. Странным же в этой паре было следующее: Максу где-то пятьдесят пять, а Ольге – двадцать пять. А вообще, какое нам дело до них… *** -У?- спросил утром Юра и показал глазами на бутылку водки. -Давай,- махнул рукой Березин. Спал он тревожно, Поднялся рано и пока экипаж похрапывал, чистил картошку на завтрак. Он глянул, как Юра присосался к бутылке и пожал плечами. -Что будешь делать, когда мы уедем? -Страдать,- улыбнулся Юра, и его маленькое личико горько исказилось.- Слушай, ты вчера о самолете спрашивал… -Ну?- удивился Березин. Видимо трезвость мысли приходила к Юре после двух стаканов водки. Он оглянулся на кровать, где спали Макс и Ольга, и сказал шепотом. -Выйдем. -Чего?!- еще больше удивился Березин. -Разговор есть, Я их боюсь. Особенно эту сучку,- он показал глазами на Ольгу.- Она убить может. Березин усмехнулся. Так не вязался тон Юры с лицом спящей женщины простым и даже милым. Посмеиваясь в душе, он вышел из избушки. -Какое утро теплое…- вздохнул Березин.- Прямо не верится, что октябрь… -Да Бог с ним с утром утром! Я не за этим тебя позвал. Есть самолет. И, похоже, Б-25. Березин оторопело посмотрел на Юру, тот поморщился. -Ты не смотри так. Думаешь, если пью, то и алкаш? Может и так. Ну, и что?.. -Нормально,- успокоил Березин,- с чего ты взял, что это Б-25, может Ан-2? -Имеющий уши да слышит. А вчера вы говорили о Б-25. -Допустим. -Не надо со мной так. Я – авиационный инженер. Работал на фирме Мясищева38, если тебе это о чем-то говорит. Документы показать? -Верю, но когда же ты успел? Мясищев умер в 1978 году, сколько же было тебе? -Я в 48-м родился. Тридцать. МАИ39 – с отличием. Направили в его ОКБ. А-а, о чем говорить… -Верю,- повторил Березин, внутренне холодея.- Но почему эта избушка, отшельничество. Почему? -Были и есть причины!- резко оборвал Юра. -Хорошо. Я не священник, чтобы мне исповедоваться, что дальше? -Дальше?.. Я сам не видел этот самолет, но мужики видели. Есть самолет, но вы его, скорее всего, не найдете. -Почему? -По кочану… -Ладно, если ты уверен, что это тот самолет, ради которого мы приехали, то сможешь рассказать, как он выглядит? -А что рассказывать, я его нарисовал. Смотри,- и он достал из кармана рисунок Б-25.- Он? Березин рассмотрел мастерски сделанный рисунок и побледнел – на листке бумаги был изображен тот самый самолет, что они видели с Егоровым. Тот же наклон влево, та же осыпь, тот же закрученный в штопор левый винт. Он вернул рисунок и сказал: -Да. -По лицу видно,- хмыкнул Юра.- Это я со слов мужиков нарисовал. -А номера они не называли? -Нет. -Жаль. -Вы ищите. А после вашего отъезда я поищу. Черкани здесь свой адрес. -А почему не с нами?- спросил Березин, записывая свой адрес под рисунком,- Помог бы. -Не люблю толпой по тайге шарахаться, да и не угонитесь вы за мной. Я же, как лось по сопкам бегаю. Привык. А ждать не люблю. -А знаешь, где искать? -Не знаю. Обшарю все сопки только и дел. -Последнее, Юра, почему мы должны опасаться эту парочку? -Плохие они люди, вот и всё. Пошли в дом. Когда они вошли, Макс уже поднялся, Ольга причесывалась. -Володя,- сказал Макс,- я тут рыбы наловил недавно. Забирай. Пожарить как раз на всю команду хватит. Очень вкусная рыба… -А вы. -Да у нас есть. -Спасибо. -Пустяки. Рыба в коридоре в мешке. Пойдем – покажу. Там еще таймень есть, но я его с собой заберу. Они вышли в коридор и Макс извлек из мешка зубастое страшилище в темно-зеленых разводах, метра полтора длиной. -Вот это рыбина!- ахнул Березин. -На удочку поймал,- сообщил Макс. -Нет – правда? -Точно. Я сам не поверил, когда вытащил. -Макс, а Ольга тебе жена? -Хм,- сказал Макс.- Вообще-то не твое это дело, ну, да ладно. Я её деру помаленьку. А что делать?.. В тайге одному скучно, а так и ей хорошо, и мне приятно. Я их каждую неделю менял, эта что-то задержалась. Талантливо поддает, знаешь ли. Может вам баб привезти, я могу… -Обойдемся. Как говорится, «Руссо туристо, облико советико морале». -Понимаю. Командир, ты это…- Макс замялся.- Ты скажи своим парням, чтобы к бабе моей не лезли. Пока всё нормально, но… -Не бойся, парни из цивилизованного мира, да и цель у них другая. -Вот этого я и боюсь, что из цивилизованного… Ну, ладно. Будем считать, что договорились. А я тут, как видишь, шишкую помаленьку, золотишко мою и так… по мелочи. -Макс, нам до твоих мелочей дел нет. -О!- Макс поднял палец.- Каждому свои заботы. Это самое главное. Бери рыбу, я вижу ты – классный мужик, чищеная, можно сразу на сковородку. -Понял. Выполняю. -Выполняй,- усмехнулся Макс. Да и в самом деле, какое нам дело до этих странствующих браконьеров?.. Ну, выловил он десяток рыбин, намыл грамм сто золота, это его проблемы. А наша забота – самолет. Тайга. Здесь свои законы и свой кодекс чести. *** Двое стояли на вершине отметки 821 возле трухлявого, поскрипывающего на легком ветру тригонометрического пункта. Под ними бугрились сопки поменьше. Внизу журчал ключ Токунджа. На севере дыбилась конусом гора Дракон, издали очень похожая на вулкан Фудзияма. И ни дымка, ни крыши, ни просто телеграфного столба на многие километры!.. -Вот это глушь,- сказал Казак с восхищением.- Да, широка страна моя родная, а это же только Приморье… -Это точно,- отозвался Коробков,- слегка не по себе. Если бы не знать, что в шести километрах отсюда избушка, можно с ума сойти. -Ладно. Ч то у нас по плану? -По плану – траверс, надо пройти до следующего тригопункта, отслеживая левую сторону. Там может быть наш самолет. -Тогда, чего стоим? Пошли. Казак вскинул рюкзак на плечо, и они двинулись в путь. Ярко светило солнце, тепло, редкий кедровник прогулка, да и только. Но прогулка по тайге, да и хребет не ровная линия «от» и «до». -А вообще-то дурость эти переименования,- подал голос Коробков,- ключ Таксаторский… Скучно. То ли дело – Секунджа! Есть в этом что-то от Чингисхана, слышится романтика, правда, Казачок? -Романтика в езде на заднице,- сказал Казак нервно, который видел прелесть только в стропах парашюта.- Одел кеды на свою голову. Как вверх, так нормально, а как в низ… а-а-а! Казак шлепнулся и по рыжему мху съехал на спине на самое дно распадка. Коробков бросился ему на выручку, но, не добежав до Казака двух метров, остановился. -Володя, смотри, что на этом кедре… -Ого! Очень интересно… На кедре, примерно, на двухметровой высоте стояло четыре знака: L•CC = M видимо, прорубленные давно и чем-то острым – либо штыком, либо топором. -Ты что-нибудь понимаешь?- спросил Коробков. -Похоже на римские цифры. Я в каком-то справочнике видел. Но что это и в чем тут смысл сказать не берусь. Цифры римские - их вырезать легче. Ты вот что, сфотографируй всё, а дома проанализируем. Судя по наплывам, этим царапулькам лет пятьдесят, а то и больше, а кто их оставил – это еще одна загадка. Копнуть бы здесь, да не успеем. Метра два рыть – не меньше. Делай отметку на карте и пошли дальше. Слушай, что это за запахи? -А я думал это ты на себя флакон духов вылил,- удивился Коробков.- Да молчу уже… В распадок сползал тревожащий душу и воображение тонкий аромат французских духов. Коробков втянул носом воздух. -Шанель номер пять,- сказал он. -Слушай парфюмер, давай установим источник запаха,- предложил Казак и устремился наверх. Коробков пожал плечами и пошел следом. Они поднялись к вершине гребня и натолкнулись на ярко-изумрудный мох, источавший это удивительное благовоние. -Никогда не видел такой красоты,- восхищенно сказал Саша и сделал шаг вперед. -Коробок, стоять!- крикнул Казак. Саша оглянулся и увидел, что Казак медленно сползает по стволу дерева к земле, он бросился к Володе. -Что с тобой? -Голова плывет,- смущенно сказал Казак и добавил почти шепотом,- надо уходить отсюда быстрее,- пробормотал Володя и уронил голову. Коробков еле успел его подхватить. Он и сам ощущал острое желание прилечь, прильнуть к этому мягкому зовущему мху и никуда больше не двигаться. Легких дурманящий запах тянул, привораживал, звал: «Не уходи, останься…». Коробков понял – если он сейчас не сделает что-то такого необычного, они останутся здесь навечно. Обхватив Казака, он рванул его на себя и покатился с ним вниз по противоположному склону. В пути их разбросало и, скатившись, они лежали, уткнувшись в редколесье, не ощущая ни ссадин, ни ушибов. Резкий порыв ветра привел Коробкова в себя. Тряхнув головой, он поднялся и изумленно посмотрел то на распластанное тело Казака, то на вершину, где только что были. Через минуту очнулся и Казак. -Саш, давай побыстрее от этого места, уж больно много здесь непонятного. -Уходим. Двое, обогнув злополучную вершину, снова пошли вверх и скорым шагом пошли вдоль водораздела. А в ста метрах от них тигрица встала на лапы, втянула в себя воздух – в привычные лесные запахи вплелось нечто новое – она чихнула, потянулась, выгнув спину, и улеглась снова, подставив солнцу полосатый бок. Убитый у ручья Токунджа утром, молодой глупый изюбр обеспечил ей пищу, а потому она лежала в сухой траве и блаженно щурилась. *** -Как там наши? – задумчиво сказал в воздух Березин и посмотрел на часы. -А что им сделается?- Андрей улыбнулся.- Мужики опытные. Не заблудятся Найти или не найти… Вот в чем вопрос? Что благородней: думам отдаваться, Или, сварив обед, наполнить до отказа Желудки тех, кто в сумраке лесном Презрев опасности и муки бытия, Все же пошел искать железки эти На коих знак таинственный стоит Американских ВВС и номер странный. Два, еще раз два, Затем четыре И все венчает странная цифирь: Всё та же два… Андрей прочел все это на одном дыхании, как Гамлет, то, воздевая руки к небу, то, обращаясь к кедрам, то к Березину. -Могешь,- сказал Березин со смехом.- Бедный Шекспир… он, наверное, аж скелетом загремел от зависти. Пишешь стихи? -Нет. Нашло вот… -Великое дело – природа! Кто бы мог подумать, что бывший летчик может вот так вот проникновенно напомнить, что пора готовить обед?.. Не зарывая талант в землю, Андрей. -ВВС – страна чудес, Иванович. А потом, если помнишь, все летчики в чем-то да с прибабахом. Арцеулов – картины рисовал, Экзюпери книги писал. -Да. Наш Игорь Шелест40 тоже. -А я чем хуже? Из меня стихи льются. -Про обед? -И про обед? -Тогда неси дрова, а я займусь картошкой… *** Они прошли весь маршрут, а перед ними стояла высота, которую ещё предстояло исследовать. -Я и не надеялся на траверсе что-то найти, мрачно сказал Казак. -А знаки?.. -Со знаками интересная штука получается. Помнишь, я говорил тебе, что они напоминают римское обозначение цифр. -И что? -Если это так, то получается следующее: латинское «Эл» - соответствует римской цифре 50, соответственно СС – 200, а М – 1000. Если собрать всё в кучку, то выходит пятьдесят умножить на двести равно одной тысяче. А должно быть десять тысяч. -Или не доцарапали один знак или я не знаю,- растеряно сказал Коробков. -Это тем более странно,- сказал Казак,- что римское десять тысяч, выцарапалось бы очень просто. Это икс с черточкой сверху. -Слабаки в математике,- заметил Коробков. -Или что-то зашифровано,- сказал Володя.- Ладно, пошли. Уже на базе с Володи и Саши сняли по нескольку клещей. Не летающих, плоских тихо и страшно крадущихся по телу. Оторопь брала при мысли, что это маленькое насекомое несет или мучительную смерть, или паралич. Березину доводилось видеть пораженных энцефалитом и выживших – жуткое зрелище. Уж лучше смерть, чем такое существование. Поэтому он сказал: -Мужики, дело, конечно, ваше. Но мне доводилось говорить с одним старым и мудрым медиком. Так вот, он говорит, что первое средство против энцефалита – стакан водки. Рекомендую,- он усмехнулся,- в целях профилактики. -Очень мудрая речь,- сказал Казак. Сбегал к автобусу и принес три бутылки.- Надо лечиться. А то – не приведи Господь… и чем быстрее, тем лучше. Андрей хохотал. Коробков подтянулся. Юра в кровати открыл глаза и прислушался – звякнуло стекло, пора подниматься. Странная парочка, глядя на веселящихся пришельцев, о чем-то шепталась. -Макс, Ольга,- позвал Березин.- Двигайте к столу! Как говорится, что Бог послал. Посидим, покалякаем за жизнь нашу грешную. -Благодарствуйте,- степенно ответила Ольга,- мы уже поужинали. Макс, если ты хочешь… -Вообще-то я не пью,- осторожно заметил Макс. -По возможности,- сказал Березин.- Принимает душа – от винта! Ну, а нет – никто не настаивает. -За знакомство разве, немножко… -За что же ещё?.. Макс, всё так же медленный в движениях, осторожно присел на краешек табуретки. Неторопливо текла беседа о тайге, о жизни на севере и тихонько, не выбиваясь из общей темы, Казак поведал о странностях местной флоры. -Протяни вы ещё немного,- заметил Макс,- и каюк. Уже бы не вышли. Смешная штука этот мох. Сначала вдыхаешь аромат, действительно, запах обалденный, потом начинает кружиться голова… -Во-во!- вскинулся Казак и налил себе ещё полкружки водки, видать, с испугу. -Потом,- продолжал Макс, мельком взглянув в сторону Володи,- тянет прилечь, а лег – уже не встанешь. Такие дела. На какое-то время в домике воцарилась тишина, за окном сгущались сумерки и в зыбком полумраке уже едва просматривались лица сидящих за столом. -А чё!- громко сказал Юра. Березин вздрогнул. Жизнерадостный вскрик Юры, казалось, отпугнул тени неведомого, что незримо зависли в воздухе. -А чё?- удивленно переспросил Юра.- Как на похоронах, может ещё по одной? Никого не спрашивая, он присосался к бутылке. Коробков щелкнул зажигалкой, и колеблющийся огонёк выхватил из темноты, блеснувшие зеленым глаза Макса и застывшее лицо Ольги. -Вот вы самолет ищите,- напряжено произнес Макс,- а золото или, например, оружие вам не надо? -А зачем?- звонко спросил Казак.- Оружие у нас есть, а золото… куда его? В банк не сдашь, крутым не предложишь – могут шлепнуть по тихой грусти, разве что в милицию, как случайно найденный клад… -Оружие здесь?- тихо и вкрадчиво спросил Макс. -Да,- подтвердил Березин,- а что? -Нет – ничего. Не надо так не надо,- улыбнулся Макс.- Значит, золотом не интересуетесь?.. Не пойму я вас, мужики, золото оно и в Африке золото… -Найдем самолет – не надо и золота,- вставил Андрей. -А я не пойму, Макс, куда ты клонишь…- сказал молчавший до этого Коробков.- Если интересна наша позиция по отношению к тебе, то нейтральная. Даже, если ты тут урановую руду роешь. -Ага,- сказал внезапно Юра,- все ерунда. И золото и вопросы. Он с вами разговаривает, а сам думает, как бы вас всех прикончить. У него тут такие дела есть, спецназу и не снились. Тайга, кто бы вас тут искал?.. Пропали, да и все. -Я же говорю – больной человек,- опять натянуто улыбнулся Макс.- Мелет, что попало. А ты, придурок, лучше бы заткнулся… -Он боится меня,- засмеялся Юра в своем уголке. И правильно делает. -Спокойно,- сказал Березин.- Нас не интересуют ваши промыслы, но, Макс, если Юра исчезнет, то… -То?- насмешливо переспросил Макс… -А если он уйдет в тайгу?- подала голос Ольга. -А вам, барышня, я не советую перебирать варианты, куда можно деть Юру. -Давайте лучше выпьем,- предложил Макс.- какой-то непутевый разговор. Никого убивать я не собираюсь. Это полоумный конструктор всё выдумал. Мне, знаете, грех на душу брать как-то не с руки. Да и за что, собственно?.. Ищите самолет, ну и флаг вам в руки. Дело, надо понимать, государственное, раз с оружием в тайгу приехали. Кто же без разрешения оружие выдаст? Разве что ворованное. Тогда и ваша экспедиция, как бы это сказать помягче, незаконная. -Зажги фонарь,- сказал Березин Казаку. Вспыхнул фонарь и Березин показал удостоверение на оружие и командировочные. -Только пистолет,- как бы с облегчением вздохнул Макс.- Пистолет, а я думал у вас тут в машине целый арсенал… ТОКИО. 1936 год. Те хризантемы белые, что там Колеблемы вдали приморским ветром, Всё кажутся глазам в осенний день Прибрежною волной, а не цветами… Ясный вечер висит над Токио. Небо чисто и прозрачно в эти осенние дни. Из окна гостиницы «Мегуро» Зорге рассматривал этот странный азиатский город с его немыслимой архитектурой, режущей глаз европейцу. Токио 1936 года… Цементные и деревянные домики с раздвигающимися стенами-ширмами, тесно прижались друг к другу, образуя кварталы, тесные улочки, переулки, тупики… Экзотика. Стучат по тротуарам дзори41 женщин, затянутых в кимоно с широким оби42, снуют продавцы… -Непостижимая страна,- усмехнулся Зорге, отходя от окна,- но самое смешное, что я должен стать здесь своим человеком. Практически от двух разведок получил он напутствие, уезжая сюда. Чуть раньше руководитель советской разведки Ян Берзин сказал ему: -Операцию провести успешно возможно лишь на территории Японии, Если нам удастся создать разведывательную организацию в Японии, а мы обязаны сейчас её создать, то отпадет необходимость добывать информацию окольными путями. Кодовое название операции «Рамзай». Её цель – защита Советского Союза. Защита!.. Создавать организацию будешь ты. Руководить тоже. И несколько позже, уже в Берлине Вальтер Функ экономический советник Гитлера, возглавлявший пресс-бюро, маленький, толстенький с огромной лысой головой и всегда заспанными глазами говорил Зорге: -В Токио будете аккредитованы от «Берлинер бёрзенцайтунг», я позабочусь об этом. Нам нужна информация о Японии. Безо всякой дешевой экзотики: настроения японцев, их отношение к союзу с нами, экономика, финансы, вооруженные силы, их роль во внутренней и внешней политике, отношения с Америкой и Англией. Я вас представлю начальнику отдела прессы в аппарате Геббельса Карлу Бёмеру. Функ сдержал слово. И вот корреспондент «Берлинер бёрзенцайтунг» любуется вечерним Токио. Да, надо будет сменить эти шикарные апартаменты на что-нибудь поскромнее. И для бюджета не так накладно, и от любопытных глаз подальше. Руководитель Германского информационного агентства Рудольф Вайзе встретил Рихарда дружески. Черт его знает, что за фрукт прибыл из Берлина?.. Тем более такие связи – Геббельс, Боле, Рибентроп! Это и успокаивало и настораживало. Спокойствие вносил тот факт, что Зорге послан самим Функом. Да и справка есть, подтверждающая чисто арийское происхождение доктора Зорге. Рудольф Вайзе был в курсе, что вот-вот выйдет закон, устанавливающий, что журналистикой могут заниматься только чистокровные арийцы, имеющие немецкое гражданство. Впрочем, это относилось и к литературной деятельности вообще. А настораживало то обстоятельство, что этот Зорге может и выжить Вайзе из спокойного кресла и должности. Такие связи… А знаком ли господин Зорге с Дитрихом? В каких отношениях он с Брауном фон Штуммом? Знает ли кого, а если – да, то конкретно, пожалуйста, несколько лиц из центральных газет? -Это допрос?- вскинул бровь Рихард.- Вы снова пытаетесь пропустить меня через фильтры? -В какой-то степени,- сказал Вайзе и спросил вкрадчиво.- Вы давно в партии? -Увы,- Зорге развел руками,- я не член НСДАП43 -Я крайне удивлен, доктор Зорге. -Обстоятельства,- пожал плечами Рихард.- Всегда в дороге, всегда в странствиях. К слову, господин Функ советовал не торопиться с членским билетом. -Конечно,- Вайзе потер крючковатый нос,- мы на шахматной доске политики лишь пешки, а игроки лучше знают, как распорядиться фигурами, не так ли? -Вы правы, господин Вайзе. -Рудольф. Для вас я просто Рудольф, дорогой Рихард,- добродушное лицо Вайзе засветилось улыбкой, но через несколько секунд он загрустил.- Советую не затягивать с членством. Здесь в немецкой колонии, мы – люди фюрера должны задавать тон и ритм жизни. -Разумеется,- смиренно ответил Зорге,- и просил бы вот о чем… -Да,- добродушно улыбнулся Вайзе. -Я в Токио впервые. И в Японии обстановка намного сложнее, чем в Китае. А для нас, журналистов, вы не просто пресс-атташе, а гаулейтер прессы. И, конечно, мне будет крайне трудно без ваших советов. Вайзе приветливо рассмеялся. -Конечно, Рихард, конечно. Вы всегда можете обратиться ко мне за советом. И он обращался. Постепенно и в Берлине и в германском посольстве в Токио приходили к убеждению: лучше Зорге не знает Японию никто. ТОКИО. ВЕСНА. 1940 год. Гора Кимбусэн, что находится в префектуре Нагано – обиталище богов страны Восходящего Солнца. Цвела сакура. Издали казалось, что долины засыпаны бело-розовым снегом. Горные деревушки празднично украшены. У каждого домика на длинных шестах развешаны матерчатые карпы. Сюда на священную гору Кимбусэн, приехали на экскурсию подполковник Эйген Отт с женой и близкий друг подполковника доктор Зорге. -Сколько в семье сыновей – столько и карпов,- пояснил Зорге.- Карп у японцев символ мужества и стойкости. -Почему?- Удивился подполковник. -Карп всегда плывет против течения. -А правда, что цветок сакуры – символ вечной молодости и красоты,- грустно спросила фрау Отт. -И надежды…- добавил Зорге. Фрау Отт быстро глянула на Зорге и отвела глаза. По сравнению с доктором её собственный муж, с лицом перезрелой тыквы, казался щупленьким и низкорослым. Тоненькие губы и жидкие волосенки на голове ещё больше делали похожим подполковника на клоуна. «О-о, Рихард!- мысленно вздохнула фрау Отт,- как он сказал? И надежды… Что ж, будем надеяться»,- думала фрау Отт. Оказаться с ним в одной постели… О-о, это предел мечтаний! А пока она слушала, как Рихард рассказывал её мужу об особенностях восточной кухни. Подполковник Эйген Отт являлся военным атташе Германии в Японии. Через него проходили секретнейшие документы третьего рейха, касавшиеся страны Восходящего Солнца, а с кем ещё можно вот так вот откровенно, прямо сказать, дружески проконсультироваться по щекотливым вопросам, как не у признанного специалиста? Кроме того, не болтлив, умеет держать язык за зубами и ничего не требует взамен за те услуги, которые оказывает подполковнику. Клад, а не человек. Если Зорге не было рядом, Эйген чувствовал, что всё валится из рук и работа не клеится. Но Зорге и не лез в его дела, специально уезжая в командировки по Японии, либо стучал у себя дома на машинке. Гостиницу он покинул и поселился в маленьком домике. Дом в два этажа, почти игрушечный, располагался на такой тесной улочке, что ни машина, ни коляска рикши не могла протиснуться в эту городскую расщелину. В этом проулке на бамбуковых шестах, как на веревках висело белье, а тротуаром служил деревянный настил с засохшими комьями грязи. Подполковник такой пустоты вокруг себя долго не выдерживал. -Рихард!- взвывал Отт,- будьте человечны! Вы же видите, я тону в этих проклятых шифровках и докладах. Помогите, наконец, разобраться… -Нашли мальчика на побегушках,- ворчал Зорге.- Ну, скажите, господин подполковник, на кой черт мне ваши заботы?! -Ну, Рихард…- умоляюще просил Отт и складывал пухленькие ручки, не во имя меня, во имя нашей дружбы и новой Германии. -Разве что…- нехотя соглашался Рихард. -Конечно!- радостно восклицал подполковник и выкладывал перед Зорге секретнейшие документы рейха. А дома… Ему пришлось купить бесшумную машинку, потому что грохот старой привлекал внимание соседей. И не только соседей – японской полиции тоже. Что до того, что он немецкий журналист?.. Мокнет под проливным дождем полицейский сержант Аояма. Ждет, когда Зорге выйдет на улицу, чтобы тут же пристроиться рядом. -Мы бережем вашу драгоценную особу. Вчера вы не стучали на машинке, и мы взволновались: не уехал ли? Има ва тоте44… Но пока все идет хорошо. Пугающе хорошо. А ведь известно, если всё очень хорошо, то это уже плохо. Сквозь шум дождя он расслышал легкое постукивание дзори о доски тротуара. -Моя черноволосая ящерка,- прошептал Зорге,- только бы я не ошибся. Не пройди мимо в этот вечер, моя любовь. Он не ошибся. -Рихард!- черноглазая, очаровательная, стройная, как статуэтка японочка бросилась на шею Зорге,- Я тебя хочу, я хочу тебя,- настойчиво повторила девушка. Её звали Ханако Исия. Зорге увидел её в ресторане «Золото Рейна», где отмечал свой день рождения, а Исии пела перед гостями, Рихард, интуитивно чувствовавший подлинный талант, был очарован её голосом. Потом они встречались, стали друзьями и не только… Да и кто сказал, что разведчик должен быть пуританином, разве это написано у Маркса? Забегая вперед можно сказать, что впоследствии Исия стала актрисой, написала две книги о Зорге, у неё открылся ещё один талант – скульптура. Она изваяла бюст Зорге, который хранится у неё в токийской квартире. Побывала в Москве, о которой ей так много рассказывал Зорге. А когда на могиле Рихарда на кладбище Тамма сооружали памятник, она отдала за него свой гонорар, полученный за книги, но все это будет потом. А пока со всей страстью двадцатитрехлетней девушки отдалась любви, ещё не зная, что и она, и её любовь, и сам Зорге уже принадлежат Вечности. Возможно с точки зрения пролетарской этики – это моральное разложение. Но важно на данном этапе не это. Бог с ней с пролетарской этикой. А важно то, что к описываемому моменту Эйген Отт уже стал полковником и потихоньку, без лишнего шума заказал себе генеральский мундир. В Европе назревали события. ТОКИО. ВЕСНА. 1941 год. -Как?- самодовольно спросил Отт, словно балерина, крутнувшись перед Зорге. -Великолепно!- сказал Зорге.- Мои поздравления, генерал… -Да!- сказал Отт.- Свершилось, как видишь, теперь я хозяин в посольстве, а, следовательно, и в международных делах. Я сделаю все возможное, чтобы натравить японцев на Советский Союз. Этого от меня требует фюрер. Генерал Отт – значит война! Зорге промолчал. «Тупенький, а дел может натворить,- подумал он.- Сказано же ум может покинуть человека, но глупость сопровождает его до конца» А вслух сказал: -Посол фюрера… Звучит. А с чего начнешь? -Ты – пресс-атташе! Оклад – пятьсот иен. -Пятьсот иен – это отлично, сгодится, но на службу, извини, не хочу. -Почему?- искренне удивился генерал. -Журналисту нужна полная свобода, а чиновник – это чиновник. -Обещаю полную свободу! -Эйген, ты слишком добр ко мне, но давай сделаем так: я буду руководить работой всех наших корреспондентов в Токио, проводить совещания, давать инструкции, но к черту официоз! -Поступай, как знаешь,- нехотя сказал Отт,- но все-таки считай себя пресс-атташе. -Ну и отлично! Рихард вздохнул облегченно. Официальная служба – это дополнительные проверки, а кто его знает, что там могут накопать парни Шеленберга?.. А уж они постараются, в этом он не сомневался. Так зачем?.. Зорге стал обладателем большого кабинета оборудованного, как и положено кабинету высокого начальства: сейфы, телефоны… Круг деловых знакомств заметно расширился, Теперь к нему приходили за консультацией и советом специальные представители Гитлера, секретари посольства, сотрудники японского министерства иностранных дел. А в одном из сейфов Зорге хранил свои дела: микропленки для ГРУ45 СССР, информацию от разросшейся агентуры и особо ценная, идущая от Ходзуми, Вукелича, Мияги.46 Нового посла все время подмывало разжечь костер большой войны на Дальнем Востоке и основной своей задачей он видел нападение на СССР. Зорге пытался охладить его воинственный пыл. -Не время, Эйген. Ты должен укорениться в Японии. Ты же видишь, страна находится в состоянии финансового и политического кризиса. Коноэ47 не начнет войну на севере. И из Китая не уйдет. Китай – это плацдарм для подготовки большой войны. Но Отт, наверное, впервые не очень прислушивался к доводам Зорге и увяз в долгих переговорах с министром иностранных дел Хиротой, требуя начать боевые действия – пусть пока ограниченные – в Китае. Хирота улыбался, показывая желтые зубы, туманно намекал: -Мы предпринимаем решительные шаги… -Черт бы взял эту обезьяну!- бушевал Зорге.- Какие еще шаги? Ты не вытряс из него? Отт посмеивался. -Вытряс. Японский генштаб поручил Осиме48 вести переговоры в Берлине о заключении военного пакта о взаимопомощи в войне против СССР. -Документы есть? -Видишь, моя решительная политика дает плоды. На днях вылетаем в Гонконг, Туда приедет наш посол в Китае Траутман. Он будет действовать с нами заодно. Уберем советников из Китая. А как только мы их уберем, японцы сразу же нападут на СССР. Хирота дал гарантии. Тебе надо документы? Будут.- Отт добродушно хлопнул Зорге по плечу. От дружеского похлопывания душа Рихарда захолодела. Война?.. В своих статьях он писал о растущем милитаризме Японии и, создавая общественное мнение в Германии, заставляя сомневаться немецких промышленников, обрушиваясь всей мощью своей логики и аналитического мышления, Зорге нажил себе массу врагов. Но он был близким другом германского посла, ставленника Гитлера, его статьи печатала популярнейшая «Франкфутер цайтунг» и с журналистом ничего невозможно было сделать. -Чего они ходят с жалобами?- возмущенно говорил Отт Зорге. -А-а,- Зорге махнул рукой.- Каждый вечер угрожают по телефону. Страшнее клеветы - истина, это ещё Талейран говорил… -Будь осторожен, Рихард. Но Зорге не принял в расчет слова «друга». Война… Неужели Япония втянется в войну против СССР?.. Сообщение Отта ввергло его в какое-то болезненное состояние. Он ждал известий от Ходзуми, который должен был выяснить правдоподобность заявлений посла. А ночью позвонил Одзаки. Есть документальное подтверждение заявлению Отта. Встреча на Гинзе49, у аптеки. -Два часа ночи,- пробормотал Зорге. Но он быстро собрался и на мотоцикле помчался на условленное место. Уже с документами, возвращаясь обратно, он обнаружил летящий за ним черный «паккард». Рихард крутнул ручку газа и мотоцикл резко увеличил скорость, но автомобиль не отставал. АВГУСТ И ОСЕНЬ 1941 года. ТОКИО. На полях России гремела война, а здесь в Токио, шла война кабинетная. Благодаря Одзаки, Коноэ имел правильное представление о том, что творится на Западном фронте. Зорге обильно снабжал Ходзуми секретными донесениями о ходе боев. Информацию для него подбирал военный атташе Шолл, с которым Рихард наладил дружеские отношения, и помощник посла Мальхайлер. Все эти материалы, естественно, с комментариями ложились на стол премьер-министра и вызывали грусть у сторонников генерала Тодзио50. «Молниеносная война» проваливалась, а это означало одно – СССР очень мощная держава. За годы работы в Японии Зорге собрал такие материалы об экономическом потенциале Японии, продовольственных ресурсах, запасах каменного угля и нефти, транспорте, госбюджете обо всем, что называется военным потенциалом страны, что и не снилось Отту. И здесь выяснилось главное – горючее, вот слабое место японской военной машины. У группы Зорге неожиданно появился союзник: президент экономического планирования при кабинете генерала Судзуки. В специальном докладе принцу Коноэ он наглядно показал, сколь ничтожны запасы горючего в Японии. А вывод был один: Япония в силу ограниченности природных ресурсов, не способна к длительной и напряженной войне. И Зорге делает решительный, но очень рискованный шаг. В статье «Япония сопротивляется блокаде», опубликованной во «Франкфуртер цайтунг» он писал, что ограничение ввоза стратегического сырья из США и Голландской Индии превратилось почти в полную блокаду Японии. Страна не обеспечена нефтью для ведения большой войны. Замысел фюрера – доказать японцам их боеспособность рушился. -Что ты натворил, Рихард?!- кричал Отт, махая газетой.- Что же получается, Япония не способна воевать против СССР? Зорге отвернулся к окну. -Эйген, я спасаю тебя от фронта. Или Штаммер не хочет сесть в твое кресло? Это была правда. -Он копает под тебя яму,- спокойно продолжал Зорге,- Что подумает фюрер и Рибентроп, если Штаммер втянет Японию в большую войну? Посол Отт занимался неизвестно чем несколько лет, а Штаммер в считанные дни решил проблему. Отсюда вывод – рейх в Токио должен представлять Георг Штаммер. И в Берлине будут где-то правы. Рибентроп обещал фюреру, что Япония втянется в войну. А ты с задачей не справился. И нам с тобой сейчас выгодно доказать обратное – Япония не готова к войне, нужно провалить Штаммера. Полагаю, что и кабинет принца Коноэ поддаст ему пинка – их испугал провал блицкрига -Ну-у-у, Рихард!- восхищенно протянул Отт.- Я снова у тебя в долгу. -Всё в порядке, Эйген. Конечно, фюреру моя статья не понравится, но что не сделаешь ради дружбы… -О, Рихард,- только и смог сказать посол. Принц Коноэ, прочитав статью, воскликнул: -Этот фашистский корреспондент играет нам на руку. Талантливый журналист. Я давно его приметил. Какая глубина анализа!.. Нужно ли говорить, что Штаммеру со всей восточной любезностью, ненавязчиво дали понять, что в Японии ему делать нечего. 6 сентября 1941 года Одзаки сообщил Зорге: правительство Японии, в присутствии императора, приняло решение вступить в войну с США, Великобританией и Голландией. Война против СССР откладывается на неопределенное время. В тот же день в Центр ушла радиограмма: «После 15 сентября 1941 года советский Дальний Восток можно считать гарантированным от угрозы нападения со стороны Японии» Это было последнее послание Рамзая. *** Известие об аресте Зорге прозвучало в германском посольстве как гром среди ясного неба. Этот человек – стопроцентный нацист, друг полковника Мейзингера – представителя гестапо при посольстве, и арестован японской полицией? Отт не мог в это поверить. Он тотчас же направил решительный протест только что вступившему на пост премьер-министра генералу Тодзио и потребовал немедленного свидания с Зорге. Протест посла и требование о немедленном свидании подтвердили опасение японских властей – арест Зорге окажет отрицательное влияние на японо-германские отношения. И этот вопрос обсуждался на самом высоком уровне: премьер-министр, министр юстиции, генеральный прокурор. Было решено удовлетворить требование посла, но не ранее двадцать пятого октября. Необходимо было добиться собственного признания Зорге. Тем более, что полиция захватила радиопередатчик Макса Клаузена51 Двадцать пятого октября Отт получил возможность посетить Рихарда Зорге в тюрьме Сугамо. -Это наша последняя встреча, Эйген,- сказал Зорге. Посол побледнел, постоял, играя скулами, резко повернулся и вышел. Японские власти продержали Рихарда Зорге и его ближайшего помощника Хоцуми Одзака в тюрьме Сугамо до 7 ноября 1944 года. И в этот день в 10 часов 20 минут по токийскому времени Рихарда Зорге не стало. Неиспользованная возможность или месть? Спустя многие годы очень трудно добраться до истины, когда на ней стоит гриф «Совершенно секретно». Официальная советская печать предпочитала глухо говорить на тему – Зорге. Издано несколько книг, где Зорге преподносится как железный коммунист, без каких-либо человеческих слабостей, снят фильм в бывшей ГДР52 на студии «Дефа» и написаны отдельные статьи в специальных журналах, которыми, как правило, широкий читатель не интересуется. Прежде чем продолжить, хотелось бы заметить следующее: не умаляя роли и значение Рихарда Зорге, который действительно снабжал Центр важнейшими сообщениями и документами, автор склоняется к мысли, что капитан, а впоследствии майор ВВС США Эдвард Джордж Йорк, несколько позже «продублировал» сообщение Зорге, по непосредственному приказу своего Президента, но оно оказалось решающим в принятии окончательного решения. Проведя годы в поисках и экспедициях, поговорив с американскими представителями, приходишь к выводу: перелет Б-25Б № 40-2242 никак нельзя назвать случайным. Это была тщательно спланированная и продуманная акция, но об этом чуть позже. *** Была ли возможность обменять Зорге? Вероятно. Такие вещи практиковались и до, и после. Примеры тому есть. Для нас важно знать, почему не была использована любая возможность спасти разведчика? На радиограмме от 1 июня 1941 года о дате нападения Германии на СССР начальник разведуправления Красной Армии генерал-лейтенант Ф. Голиков написал: «В перечень сомнительных и дезинформирующих сообщений Рамзая». Если смотреть на вещи с позиций 30-х – 40-х годов, то можно понять настороженность отдельных сотрудников Центра. Ведь Зорге проходил как агент Главного имперского управления безопасности. Об этом говорил в своих мемуарах Вальтер Шеленберг53, возглавлявший 6-е управление. Шеленберг не выдумывал – Зорге действительно снабжал имперскую разведслужбу военной, экономической и политической информацией. И не только разведку рейха. Его донесения шли и в дипломатическое ведомство и в канцелярию национал-социалистической партии рейха. А как же иначе?.. В конце концов, он представлял в Токио германскую прессу, а это требовало и соответствующего поведения. Но!.. 1939 год. Сталин и Гитлер обмениваются дипломатическими посольствами, несколько позже подписывается роковой для СССР пакт о ненападении.54 С этого времени все радиограммы Рамзая кладутся в ящик. Более того, вдвое сократились ассигнования – и без того скромные – на токийскую резидентуру. Она отвлекалась на выполнение второстепенных заданий и бесконечные уточнения. Наконец руководство разведуправления принимает решение отозвать Зорге из Японии, а генерал Голиков перестал докладывать о шифровках из Токио Сталину. Правда, после 22 июня 1941 года Зорге, вроде бы, снова поверили, но он уже был в поле зрения японской контрразведки и полиции. А вот теперь вопрос: можно ли было спасти Зорге? «Выдернули» же из британской тюрьмы, приговоренного к сорока двум годам, советского разведчика Джорджа Блейка. Хайнца Фельфе, схватившего двенадцать лет тюрьмы в ФРГ. Рудольфа Абеля, которого федеральный суд США приговорил к пожизненному заключению или Конона Молодия, который уже было примирился с тем, что проведет в британской тюрьме двадцать пять лет. Смогли же! И хотя после провала Зорге выяснилось, что он советский гражданин – впрочем, Рихард этого и не скрывал – советская сторона ничего не предприняла, ни по официальным каналам, ни через посредников из третьих стран. Советское посольство в Токио хранило молчание. Как сейчас стало известно обмен Р. Зорге, Макса Клауса и его жены Анны был возможен на провалившихся в СССР японских агентов. Видимо, того же ждали и японцы, оттянувшие приведение приговора в исполнение на два с лишним года. В разной литературе показывают Зорге по-разному, Запад рисует его суперменом с тяжелой челюстью, циником, бабником, прожигавшем жизнь. Советская литература видела в Зорге суперкоммуниста, интернационалиста, без недостатков, ошибок и всех человеческих слабостей, который пошел на смерть, крикнув, как и полагается коммунисту: «Да здравствует коммунистическая партия!» Кто слышал это?.. Он был просто уставшим – смертельно уставшим – человеком, который не чуждался ресторана и чашки сакэ. А тут еще Москва со своими подозрениями и недоверием!.. Было от чего сломаться, но выстоял же! Выстоял до конца. А уж перетрахал, если не половину женского населения Токио, то – много во всяком случае. Кэмпэйтай – японская контрразведка бесстрастно зафиксировала: за конец 1939 – 40 годов тридцать представительниц прекрасного пола уходили от него под утро. И это хорошо. Следовательно, Зорге – нормальный мужик, без комплексов. Советская печать по этому поводу горестно замечает: «Вряд ли человек, имеющий такие слабости, мог стать серьезным разведчиком55…» И последний вопрос, который общественность задает себе ни один десяток лет: почему Зорге не вернулся в СССР? Знал ли Рихард о массовых репрессиях в Советском Союзе? Ответ один – да. Как знал и то, что бериевская, гребенка не один раз прошлась по командному составу Красной Армии. Знал о том, что арестовано руководство советской разведки и оперативные работники, и разведчики-нелегалы. Понятно, что, сознавая это, он не хотел закончить жизнь либо на Лубянке, либо на просторах ГУЛАГа56 от Соловецкого монастыря до Анадыря. Безусловно, знал и о перебежчиках – крупных чинов советских спецслужб, это: Вальтер Кривицкий – резидент в Западной Европе. Александр Орлов – шеф агентурной сети в Испании. Генрих Люшков – полномочный представитель НКВД по Дальнему Востоку, комиссар госбезопасности третьего ранга. Конечно, ушли они не с пустыми руками и нанесли достаточно серьезный урон СССР. Но, если третьего не дано, если вопрос быть или не быть встал перед ними во всем своем жестоком трагизме, можно ли обвинять их? Вопрос в достаточной степени философский. Да, если исходить из соображений государственной безопасности. Нет, если видеть просто человека, который предпочел смерти в застенках – бегство. А уж кто-кто, а эти люди знали какразговаривают в ведомстве Лаврентия Берии. Зорге понимал – стоит вернуться в Москву и конец. В лучшем случае «инфаркт» где-нибудь в камере Лубянки. О методике заболевания он имел представление. Что касается Берии, то он, люто ненавидевший Зорге, после его провала, что называется, отыгрался на Екатерине Максимовой57 – жене Зорге. Сталин ошибся, не поверив разведчику, и отомстил ему за свою ошибку, уничтожив руками палача тюрьмы Сугамо. *** Возникает закономерный вопрос: какая же связь между экспедицией по поиску американского самолета и советским разведчиком Рихардом Зорге? На первый взгляд никакой. И краткое описание пребывания Зорге в Японии, вставленное автором, может показаться чужеродным, никак с повествованием не связанным. Но это только на первый взгляд. Для нас же важно, что практически с июля 1941 года Зорге не мог передать в Центр ни одного сообщения. Тем более что к сообщениям разведчика из Японии относились более чем настороженно. Будем помнить, что до 1942 года опасность японского вторжения на советский Дальний Восток реально существовала. Однако уже в мае 1942 с Дальнего Востока смело снимаются полки и дивизии и уходят на пополнение Действующей армии. Откуда такая уверенность у советского военного руководства? Чтобы ответить на этот вопрос посмотрим, что происходило на советско-германском фронте весной 1942 года. СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИЙ ФРОНТ, АПРЕЛЬ 1942 год. К весне 1942 года на советско-германском фронте установилось относительное затишье. Фронт стабилизировался. На первое апреля он проходил по линии: Ленинград – река Волхов, восточнее Старой Руссы, огибал с востока район Демьянска, далее Холм – Велиж-Демидов – Белый, образуя ржевско-вяземский выступ, всё ещё удерживаемый немцами, захватывал Киров, Белев, подступал к Мценску, оставлял СССР Навосиль – Тим – Волчанск, создавал выступ в сторону врага в районе Балаклея – Лозовая – Бравенково, отсекал Красный Лиман, Дебальцево, Куйбышево и спускался к югу по реке Миус. И.В. Сталин обращается к командующим армиями и фронтами с директивным письмом от 10 января 1942 года. В письме говорилось: «После того как Красная Армия достаточно измотала немецко-фашистские войска, она перешла в наступление и погнала на запад немецких захватчиков. Для того чтобы задержать наше наступление, немцы перешли к обороне и стали строить оборонительные рубежи с окопами, заграждениями, полевыми укреплениями. Немцы рассчитывают задержать, таким образом, наше наступление до весны, чтобы весной, собрав силы, вновь перейти в наступление против Красной Армии. Немцы хотят, следовательно, выиграть время и получить передышку. Наша задача состоит в том, чтобы не дать немцам этой передышки, гнать их на запад, заставить их израсходовать свои резервы ещё до весны, когда у нас будут новые большие резервы, а у немцев не будет больше резервов, и обеспечить, таким образом, полный разгром гитлеровских войск в 1942 году»58 Однако враг не был сломлен настолько, чтобы говорить о полной победе в 1942 году. Да, было серьезное поражение вермахта под Москвой и в ходе общего наступления зимой 1942 года, но до желанной Победы было ещё далеко. Гитлеровское командование поставило вермахту задачу на центральном участке фронта – сохранить положение, на севере – взять Ленинград и установить связь на суше с финнами, на южном участке фронта – прорыв на Кавказ. В директиве № 41 ставки Гитлера указывалось прямо: «… в первую очередь все имеющиеся в распоряжении силы должны быть сосредоточены для проведения главной операции на южном участке фронта с целью уничтожить противника западнее Дона, чтобы захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет». Надвигалась Сталинградская битва. Но в целом же временное затишье на фронте использовалось для формирования новых частей, пополнения боеприпасов и вооружения. Общая численность Действующей армии возросла до пяти миллионов шестисот тысяч человек, возросло количество танков, причем, начали поступать в больших количествах знаменитые Т-34, новые самолеты, развернулась боевая подготовка и освоение новой техники. К маю 1942 года советское военное руководство уже было абсолютно уверено в том, что за Дальневосточные рубежи беспокоиться нечего. Япония в войну не вступит. Итак, апрель – время формирования и переформирования частей на Западном фронте. Маршал Советского Союза Г.К. Жуков отмечает: «Численность Действующей армии возросла до 5,6 миллиона человек »59 Откуда взялись эти миллионы? Для иллюстрации приводится следующая цитата:60 «В боях под Белостоком, Минском, Смоленском, Уманью, Киевом, Вязьмой к 18 октября 1941 года было пленено 2миллиона 53 тысячи советских воинов… К концу 1941 года 3 миллиона 800 тысяч военнослужащих Красной Армии были в плену… На 1 июня 1941 года наши Вооруженные Силы составляли немногим более пяти миллионов человек, их них три с лишним миллиона находились в западных приграничных округах, и если бы не призванные по мобилизации и не переброска из внутренних округов, то ни одного бойца и командира не осталось бы на пути врага». Шли воинские эшелоны с людскими резервами на Западный фронт с Дальнего Востока. На платформах отправлялись самолеты, танки, торпедные катера и подводные лодки «Малютка». Совершали кругосветные переходы и вливались в состав Северного и Балтийского флота подводные лодки серий «С», «Щ», «К». Так что же, Дальневосточный фронт оголялся умышленно, бросая советский Дальний Восток под ноги японской машине? Нет. Здесь все-таки оставались резервы, но Сталин был твердо уверен, Япония не нападет на СССР. Берия убедил Сталина, что Зорге – немецкий шпион и гонит «дезу». При подозрительности Сталина это было нетрудно сделать. Следовательно, был кто-то другой, кто убедил и Сталина, и Генштаб в абсолютной достоверности информации. Таким человеком, доставившим в СССР столь ценную информацию, мог быть командир самолета 40-2242 капитан Эдвард Дж. Йорк. ПРИМОРЬЕ. ОКТЯБРЬ.1995 год. Звездная ночь романтическая и душевная сменилась таким же тихим нежным утром. В распадках сопок клубился легкий туман. Пять часов утра. Женская фигура в легкой кофточке и потертых голубых джинсах выскользнула из избушки и по приставной лестнице бесшумно поднялась на чердак. Через распахнутый ворот кофты виднелась упругая грудь, и темно бордовые соски торчали как два ствола, готовые завалить любого мужика, что встретится на пути. Знал Макс, что выбирать… На чердаке молодая женщина со злостью раскидала ногой ворох соломы и подняла что-то длинное. Это оказался армейский ручной пулемет Калашникова с коробчатым магазином. Штука мощная. Надежная и безотказная. Женщина проверила магазин и передернула затвор. -Всех перестреляю! – яростно прошептала она. Женщина сделала два шага по чердаку, когда в проеме двери выросла кряжистая фигура Макса. Он был босиком, в синих плавках и в застиранной майке с надписью «Динозавр». -Поставь пулемет на место, чучело!- прошипел Макс.- С ума сошла? -Это ты из ума выжил! Кто тебя тянул за язык про золото рассказывать? -Поставь пулемет, я сказал, и не ори! -Да менты это переодетые! Понимаешь ты это или нет, шприц одноразовый?! -Что ты сказала? -Пошел вон, говорю! А то и тебя…- она повела стволом «Калашникова» -Ладно, Оля, ладно… ты успокойся. Какие они менты? Они самолет ищут. Им до нас дела нет, понимаешь? -Я понимаю, что связалась со старым пнем, который, вдобавок оказался полным идиотом. Отойди! Макс сдвинулся в сторону, заметив, что Ольга судорожно давит – палец аж побелел – не на курок, а на скобу. -Проходи,- пригласил Макс и улыбнулся. -И пройду, а ты только дернись – превращу в решето. -Я всё понял, Ольга, проходи. А тебе не жалко, что мужики ни за что погибнут? -Жалко у пчелки. Отойди. -Отошел,- натужно улыбнулся Макс. -Ещё лыбится… пришить бы и тебя вместе с ними. Ты у меня посмеешься… Ольга ступила на лестницу и в эту секунду Макс, подхватив пулемет, рванул его мимо себя, треснув Ольгу в лоб пяткой. Женщина, охнув, упала с чердака молча. Глухо стукнуло тело о землю и всё. -Зараза!- зло сказал Макс, отсоединил магазин, передернул затвор, выбросив из ствола патрон. Магазин он сунул себе за майку, а пулемет прикопал в соломе. Глянув вниз, он успокоился: Ольга, облокотившись на пенек, беззвучно плакала. -Под уголовку меня решила подвести?- прорычал Макс.- Дать бы по башке вот этой железякой,- замахнулся он магазином,- что удумала кошелка драная! -Они всё наше золото заберут, Макс, зо-ло-то, понимаешь?! -Нет, полное чмо,- мрачно заключил Макс.- Пять трупов… ты подумала, куда их денешь?.. Ладно, Юра, закопали и хрен с ним! А эти? Они же в командировке, их старшой этот… Березин мне удостоверения показывал командировочные. У них сегодня срок кончается, а через три, ну, четыре дня их бы уже искали. Тут бы такое поднялось!.. Думать надо своей пустой тыквой! Значит так, иди, умой свои сопли и крути орехи61 и, чтобы не показывалась, пока парни не уедут. Понятно? -Пошел ты… -Понятно, я спрашиваю? -Да!- она аж выгнулась, крикнув. -Вот и шагай. И чтобы тихо. Мужики городские, видать, спят ещё… Мужики действительно спали, как говорится, без задних ног. Умаявшись от беготни по хребтам сопок, они спали крепче младенца. После разведки высоты – они, уже вчетвером - обошли все прилегающие к высоте отроги, но ничего не обнаружили. С правой стороны, если стоять спиной к реке Малая Кема, шел мелкий ельничек и пологие сопки, а слева небольшие хребты заканчивались небольшими обрывами, спадающими к ключу Секунджа, настолько крутыми, что если бы и упал сюда самолет, то уже точно, разнесло его на мелкие куски вместе с экипажем. На эти походы ушло три дня. Оставалась одна последняя не обследованная высота. А схватилась Ольга за пулемет вот почему. Накануне вечером, после ужина по-спартански простого, китайская тушенка «Великая стена» и запеченный на костре картофель – некогда возиться с гастрономическими фокус амии – Саша Коробков вдруг сказал: -Макс, а покажи, как оно выглядит золото – живьем, так сказать. Даже в сумерках было видно, как враз стало серым лицо Ольги. Макс крякнул, замялся и сказал застенчиво: -А что золото? Золото, да и золото… -Нет,- настаивал Коробков,- вы живете здесь достаточно долго. Кедровые орехи, это, как я понимаю, прихоть гения, а основной источник доходов, видать, все-таки золотишко… -Видать,- согласился Макс.- А тебе к чему?.. Если нужны кольца, перстни и другие поделки, я говорил, проблем нет – сделаем. А чистого золота или в самородках у меня нет. -Ну да? Только орехами занимаешься… -Ага,- просто сказал Макс.- Стакан - пятьсот рублей62. Уже шесть мешков набрали чистого ореха. Ну-ка, прикинь, сколько это будет?.. -Много,- сказал Коробков. -Вот тебе и золото,- усмехнулся Макс. -Конечно,- скептически хмыкнул Коробков,- знаешь, что-то не верится. -Твое дело,- мрачнея, заметил Макс. -Да какое его дело!- взорвалась Ольга.- Чего он лезет, куда не надо! -Я не лезу, а интересуюсь,- спокойно ответил Коробков -Интересуется милиция, а ты чего-то пронюхать хочешь, только не понять что? Золото тебе надо? Добирайся в верховья Токунджи и мой. Намоешь – миллионером станешь, если вернешься,- усмехнулся Макс. Напряженно так усмехнулся, а глаза, как лучи маяка, блымсь и погасли… -А что …- начал Коробков. -Саша, прекрати!- оборвал Березин резко.- Ты чего этот бестолковый разговор завел? Или в самом деле золотом промышлять собрался? -Да он просто мент поганый,- заметила Ольга.- Ненавижу ! Он, как вошел, я сразу поняла, что он – ментяра. -Он не из милиции, он из военной контрразведки,- засмеялся Казак.- Целый майор… Андрей поперхнулся чаем, Березин засмеялся, Коробков сделал строгое лицо. -То-то сует свой нос куда попало!- зло сказала Ольга, расценив смех по-своему, как подтверждение.- Смотри, не прищемили бы… -Он свой нос тебе бы за пазуху сунул или ещё куда по ниже,- заметил Казак, веселясь. -Хрен в сумку!- ответила Ольга. -Ну-у-у, мужики,- развел руками Макс.- Не думал я, что вы на мою бабу зуб имеете… -Тут от своих не знаешь куда деться,- зевнув, ответил Андрей.- Успокойся, Макс. -Так что ты собиралась мне прищемить?- не унимался Коробков. -Конец,- хохотнул Казак. -Всё! Стоять!- хлопнул Андрей рукой по столу.- Спать! -Да,- подтвердил Березин.- Спать, треп прекратить. -А чё она?..- начал Коробков. -Да ни чё!- рявкнул Березин.- Прекратить болтать я сказал! *** Проснулся он среди ночи как-то странно. Слышался ровный гул, ноги согнуты в коленях и упираются во что-то шевелящееся, правая рука сжимала нечто округлое, и всё под ним слабо качалось и слегка подрагивало. «Елки-палки,- подумал он,- только землетрясения нам и нехватало для полного счастья. Надо народ будить да скорее на улицу. Домишко хоть и хлипкий, а придавить может только так, выбирайся потом…» Он осторожно открыл глаза и… оторопел. Перед ним мягко отсвечивала приборная доска самолета, стрелки колыхались, уши, стянутые чашками наушников, улавливали ровный гул двигателей. Он осторожно оглядел себя. Вот это да-а-а?.. На нем удобная форма цвета хаки, на ногах ботинки и эти ботинки упираются в педали и чуть движутся: туда-сюда, замерли и снова: туда-сюда… -О' кей, командир?- услышал он голос. «Только спокойно,- подумал Березин,- не психовать, это сон, недаром же я всё понимаю. Надо улыбнуться и кивнуть головой. Где у них тут СПУ63, сам черт не разберет…» Он кивнул головой, улыбнулся не поворачиваясь. «Я, как Луи де Фюнес64 рожи корчу,- подумал он с внутренним смешком». -Возьмите штурвал, сэр. Я минут на сорок прикрою глаза. Березин опять кивнул и опасливо взялся за рога штурвала. Второй пилот опустил руки, откинулся на спинку кресла, но потянулся, нажал на левом роге штурвала кнопку – Березин услышал щелчок и голос: -Идем в сторону русских, как приказано. До берега сорок минут. Березин боялся даже издать звук. Не по-русски же говорить с этим парнем?.. Или я так похож на Йорка, что он не заметил подмены. А-а-а, ну, да – я же сплю. Так… держим авиагоризонт в середине, радиокомпас, где он у них тут?.. Показывает, конечно, ерунду… ладно. Удивительное дело, но в кабине он освоился в считанные секунды. Расположение приборов и колонка штурвала как на «Пчеле»65 Нормально. Управимся. Всё понятно. Вот щиток ЦРЩ66, вот альвейер67. Катим на север. Главное не трогать ничего лишнего. А где топливомер? А-а-а. вот. Да, топлива маловато. Он оглядел воздушное пространство и увидел второй самолет, справа и чуть позади. На удалении метров семьдесят – сто. «Ага! Я знал, знал! Двое их было, двое,- радостно подумал Березин.- Ого, куда это он?..» Самолет, видимо, сопровождавший его от самой Японии, вдруг отвалил широким зигзагом, уходя куда-то на юго-запад. -Радист!- забывшись, сказал Березин и удивился, когда услышал в ответ: -Да, сэр. -Куда это…- Березин замялся, потому что не знал ни кто командир самолета, ни номера машины и закончил после заминки,- он?.. -Уэльк? -Кто же ещё, в самом деле? -Ваш приказ, сэр, За десять минут до береговой полосы отвернуть на юго-запад и сделать попытку найти военный аэродром русских. -Да-да, конечно… -Маршрут очень сложный, сэр. Я слышу чей-то привод68. -Малая Кема? -Не знаю, сэр. Сигнал пока слабый, возможно Хабаровск, но, если вы уверены… -Командир,- вмешался в разговор штурман,- нас сносит попутно-боковой ветер, доверните вправо пять. -Вправо – пять. Понял. Он шевельнул педалями, добирая пять градусов, и услышал одобрительное: -О' кей, командир. На курсе. «Знать бы ещё какой это курс?- тоскливо подумал Березин.- Боже мой, куда же садиться?.. Малая Кема? Я не втиснусь на полосу с этого курса, там какой-то хитрый заход – через реку, вдоль долины. Тянуть до «Дракона» - самоубийство. Надо к Секундже тянуть. А туда ли я иду вообще?..» Он посмотрел за борт. На глаз высота около километра. А сколько это будет в футах? Черт бы побрал этих американцев, не могли все в метрической системе обозначить… Или держать эту высоту?.. Он разглядел далеко впереди темную полоску берега, и сердце его тоскливо сжалось. Он один знал – там горы и ничего, кроме гор. -Всё, командир,- сказал штурман,- Моя работа закончена. Вам принимать решение. -Спасибо, Нолан,- ответил Березин.- Роберт,- он толкнул второго пилота, возьми управление. -Да, командир,- сказал Эмменс, и штурвал уверенно лег в его широкие ладони,- но я не знаю тут ничего… -А я знаю?- насмешливо спросил Березин. Второй пилот оглянулся на командира. -Что?!- изумленно вскрикнул он.- Не может быть!.. -Отвали!- огрызнулся Березин и… проснулся. *** За окном ровно гудел двигатель автобуса. Видно, Андрей решил прогреть мотор. Светло солнце. День обещался быть теплым. Березин поднялся и вышел на крыльцо. -Отвез парней,- сообщил Андрей.- Ушли в гору по маршруту. -А я думал ты двигатель греешь. -Прогрел,- усмехнулся Андрей. Собираемся? -Да. Парней по дороге подхватим. В точке выхода. -Уезжаете?- спросил Юра. -Пора. -Это…- Юра замялся.- Я что хотел спросить?.. -Березин молча протянул две бутылки водки. -Хватит? Это не повредит конструкторской мысли? -Не-а, счастливо засмеялся Юра Андрей хмыкнул, но промолчал. *** Выписка из ответа федеральной службы безопасности Полномочному представителю Президента РФ в Приморском крае. Уважаемый Владимир Александрович! На Ваше письмо за № 275 от 5.9.95 года, сообщаем, что в результате предпринятых нами мер установлено следующее. 18 апреля 1942 года в 17 часов 25 минут на аэродроме отдельного истребительного полка, дислоцируемого в селе Унаши Приморского края, сделал вынужденную посадку американский самолет-бомбардировщик, командир экипажа – капитан Уэльк. Причину вынужденной посадки капитан Уэльк объяснил усталостью экипажа, так как самолет находился в воздухе в течение 10 часов. Экипаж был размещен в одной из комнат клуба. Для летчиков был устроен ужин, а 19 утром – завтрак в присутствии и с участием командующего и комиссара ВВС флота, и лиц командного состава полка… *** КТО ВЫ, КАПИТАН УЭЛЬК ? Появление на сцене капитана Уэлька повергло Березина в состояние близкое к шоку. Несмотря на поздний час, он помчался к Коробкову. Саша обладал даром молча выслушивать собеседника, не аргументируя, не опровергая, не выдвигая собственных идей – молча. И только, когда собеседник выдыхался, он либо соглашался, но выстраивал цепь событий в логический ряд, либо отвергал всё напрочь, приводя неотразимые доводы. Коробков, зевая, открыл дверь и сказал заспанным голосом. -Ты на часы смотрел? -Подумаешь половина второго… Детское время. -Детское-детское,- пробурчал Коробков,- может ты меня в самом интересном месте с кровати сдернул?.. До утра твоя срочность подождать не может?.. -Не ной,- оборвал Березин.- Ты так и будешь меня в дверях держать? -Саш, кто там?- раздался женский голос из спальни. -А кто к нам может прийти во втором часу ночи?.. -А-а, Березин твой ненаглядный… Только не сидите до утра. -Привет, Ир,- сказал Березин.- Ты уж не ругайся. Дело неотложное. Я на минутку. -Знаю я ваши минутки. Мы еще ребенка задумали, а тут ты врываешься. Из-за тебя девочка может получиться. -Да ладно не ворчи. Я тебе мальчика сконструирую, если хочешь. -От своего конструктора не знаешь куда деться. Саша, идите на кухню. -Пошли,- шепнул Коробков.- В самом деле, что за срочность… -Читай,- протянул листок Березин. -У-у-у, стоило поднимать… -Ты читай, читай. Пробежав глазами текст, Коробков удивленно вскинулся на Березина. -Что?! -Вот так,- развел руками Березин. -Опечатка? -Не та контора,- сказал Березин.- И заметь, ответ давался не Ване или Пете, где можно отмахнуться, а представителю Президента. Я даже на секунду не могу допустить, что в этом письме – прежде чем передать его – не было всё перепроверено вплоть до запятой. Фирма веники не вяжет, сам знаешь, а уж если вяжет, то фирменные. -Что ни день, то кино,- сказал Саша. -А это значит, что Йорка в Унашах и близко не было. -Кто тебе передал это письмо? -Иванчук. -Понятно. А что он говорит? -Опечатка. Это, мол, о Йорке речь. -Он может говорить, что ему вздумается. Даже написание по-английски слов «Уэльк» и «Йорк» разное. Надеюсь, что английский язык в этой конторе знают. -Заметь, не районное отделение, а краевое управление. Там же зубры сидят… -Слушай, а если просто отписка? Мол, не морочьте нам голову делами давно забытых дней. Уэльк, Йорк какому-нибудь клерку просто по барабану, а начальник подмахнул не глядя. Такое может быть?.. - А кто его знает,- пожал плечами Березин.- Такие времена… хочу надеяться, что контора не ударила в грязь лицом. -Надо искать. Несмотря ни на что, продолжать поиски. Черт, не самолет, а призрак какойто. Ты его видел – раз, охотники – два, геологи – три, топографы – четыре, Тернейская милиция – пять. -Призрак 40-2242.- усмехнулся Березин. -Между прочим, классное название для чего-нибудь литературного,- засмеялся Саша.- Просто класс! Ну, да это между делом… Тебе не кажется, что слишком многие его видели? -Кажется, но самолета нет. -Есть! Может, мы проходили мимо него несколько раз. Ты же знаешь, какие там непролазные заросли… Березин вспомнил походы по непролазным дебрям и вздохнул: -Знаю. -Нужна «вертушка»69 в наше распоряжение и не на день – на три, а на месяц хотя бы, во-первых. Во-вторых, всё замыкается на один и тот же район: поселок Веселый, сопки Монах-Монашка, зона ключей Токунджа - Секунджа. -Ой-ой,- Березин посмотрел на часы.- Заговорились. Ладно, пошел я. До завтра!.. -Скорее до утра,- хмыкнул Саша.- Сегодня уже наступило три часа назад. Да, найди карту маршрутов экспедиции, днем переговорим. *** Так ошиблись чекисты, опечатка это или действительно существовал капитан Уэльк? Ещё в самом начале поисков Березин предполагал, что на север должно было уйти два самолета. Всё по той же причине: ведомый ни при каких обстоятельствах не имеет права бросать ведущего. Во-первых. Во-вторых, это отвечало вопросам секретности, которая окружала полет тогда, окружает и сегодня. Так кто же вы, капитан Уэльк? Весть из Перми. «В «Известиях» было опубликовано письмо майора ВВС США Роберта Бессета «Ищите в России бомбардировщик Б-25». В 1941-47 годах один из нас старшим авиамехаником, а другой – старшим техником по вооружению служили в ВВС Тихоокеанского флота. Наша эскадрилья часто перебазировалась. Побывали мы почти на всех аэродромах Сучанской долины. К сожалению, мы не можем точно назвать год, хотя помним, что это было весной, когда нас всех однополчан взбудоражила весть: звено летчиков истребительного полка, входившего в состав нашей дивизии, посадило американскую «летающую крепость» - Б-25.70 Некоторые подробности, которые мы передаем со слов очевидцев таковы. Наземные посты воздушного наблюдения и сторожевые корабли своевременно оповестили о том, что в небе появился чужой бомбардировщик.71 Звено летчиков в считанные секунды взлетело с аэродрома базирования, быстро обнаружило американскую «крепость» и дало ей сигнал о немедленной посадке. Б-25 подтвердил получение сигнала и выпустил шасси, якобы собираясь сесть на аэродром. Увидев это, наши истребители пошли на посадку, но тут же заметили, что «американец» убрал шасси и на максимальной скорости начал удаляться.72 Тогда самолеты устремились за ним вдогонку и сделали несколько предупредительных выстрелов.73 «Крепость вынуждена была пойти на посадку, теперь уже не ложную. Закончив посадочный пробег, бомбардировщик остановился на краю аэродрома. Прежде чем несколько наших авиаторов успели добежать до места остановки Б-25, его экипаж уничтожил свои новейшие секретные приборы для бомбометания и средств связи.74 Американцы заявили: «Самолет можете забирать в полной исправности. Летать на нем вы не сумеете» Через какое-то время после случившегося один из нас, будучи дежурным по гарнизону, принял непосредственное участие в организации обеда для экипажа Б-25 и в беседе с американцами.75Началось с того, что к аэродромной столовой подкатила большая машина с открытым верхом. Из неё вышло, примерно, десять76 одетых в летные комбинезоны молодых высокорослых парней. Особенно запомнился один – с необыкновенно голубыми глазами. Встретили их очень приветливо. Накормили самым лучшим, что было в столовой. Дежурный по гарнизону раздобыл (это в авиационном полку надо спирт добывать?) питьевой спирт, угостили американцев. К концу обеда в столовую вошли только что приехавшие представители ВВС Тихоокеанского флота… «Летающая крепость» долго оставалась в наших краях. Если мне не изменяет память, это был аэродром Шайга.77 Мы внимательно осматривали Б-25. Поражали и восхищали необычайно крупные габариты самолета, оригинальность его общей компоновки, элегантность контуров.78 Очень хотелось бы сверить описанное нами с тем, что говорят два еще живых члена экипажа Б-25. Будучи интернированными, они, якобы, видели свой самолет на полосе в Приморском. Думается, здесь какое-то недоразумение. Прослужив в авиации Приморья, в районе Владивостока более пяти лет, мы не знали аэродрома или селения, называвшегося «Приморский».79 Ю.В. Павлов, М.И. Хенкин г. Пермь» *** Как видно из письма уважаемых ветеранов они крепко напутали. Даже в типе самолета. Действительно, на аэродром в Приморском приземлились четыре самолета Б-29 (действительно большие машины). Три, из которых вошли в состав авиации Тихоокеанского флота, а один перегнали в Москву, а точнее – в Жуковск. А дальше история известная, но коротко можно её напомнить. На базе Б-29, в рекордно-короткие сроки (за год, чертежи сразу передавались в цеха) был создан дальний стратегический бомбардировщик Ту-4, который внешне ничем не отличался от Б-29, но был адаптирован под советскую технологию, возможности (что было крайне важно для воюющей страны) и под советские двигатели. Эти работы велись под руководством генерального конструктора А.Н. Туполева. Летные испытания проходили в 1945 году, когда война уже была на исходе и необходимость в такой машине отпала. Информация к размышлению. Итак, мы знаем, что к весне 1942 года Рихард Зорге находился в японской тюрьме Сугамо, фронт в какой-то мере стабилизировался и началась интенсивная переброска войск с Дальнего Востока на Западный фронт. Свыше миллиона человек с Дальневосточного фронта влилось в состав Действующей армии. 107-я мотострелковая 32-я краснознаменная 78-я стрелковая 239-я стрелковая 415-я стрелковая дивизии. 58-я и112-я танковые дивизии. 62-я, 64-я, 71-я бригады морской пехоты Тихоокеанского флота. В состав Северного флота, совершив кругосветное плавание, вошли: лидер «Баку», эсминцы «Разумный» и «Разъяренный»; подводные лодки: Л-15, С-51, С-55, С-56 (С-56 вернулась на Тихий океан и сейчас стоит на постаменте во Владивостоке). Черноморский флот получил пополнением с Тихого океана в количестве 10 подводных лодок. Вторично задав уважаемому читателю вопрос, так откуда у Сталина появилось твердая уверенность, что Япония не нападет на советский Дальний Восток и можно смело снимать значительные силы, ненавязчиво перейдем ко второй части приключений, связанных с поиском самолета Б-25 № 40-2242?.. ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВОЗВРАЩЕНИЕ. ПРОЛОГ. Август 1942 года. Из дневника Вальтера Шеленберга. «… Поскольку оценка поступившей в моё распоряжение информации делали для меня тотальную победу Германии более невозможной, мне всё больше становилось ясно: просто предостерегать недостаточно, теперь самое время уберечь Германию от наихудшего и своевременно сманеврировать так, чтобы вывести её из войны путем компромиссного мира. До тех пор пока у нас ещё есть средства борьбы, остается шанс успешно вести переговоры. А как раз в это время – то был август 1942 года – из секретных донесений стало известно, что между Сталиным и западными союзниками возникли определенные трения. Советы ждали не только поставок вооружения, но ещё больше – открытия союзниками второго фронта на Западе, хотя те не прилагали к этому никаких усилий. Англия была слишком слаба, чтобы действовать одна, она ещё явно ждала прибытия американских военных материалов. Эта ситуация, а именно пока западные державы медлили с высадкой на Европейском континенте, казалась мне подходящей, чтобы выпустить во все стороны щупальца для зондирования путей к переговорам. То, что переговоры с Россией, несмотря на временные поражения, были отнюдь не бесперспективны, подтверждало японское предложение о посредничестве. Но, во всяком случае, все попытки такого рода требовали прикрытия с тыла со стороны одного из деятелей, который был бы способен в случае необходимости противостоять людям типа Риббентропа и Бормана. Таким фактором власти и силы являлся только Гиммлер, который, опираясь на слепо преданный ему орден СС, имел в своем распоряжении средства для того, чтобы добиться изменения политической линии Германии. Мой непосредственный доступ к нему давал мне некоторую надежду ощупью подбираться ближе к цели…» Эти строчки Шеленберг напишет много позже в 1948 году, а пока он анализировал ситуацию на театре военных действий Тихого Океана. Война Соединенных Штатов против Японии носила какой-то сумбурный характер. Победы американцев у Мидуэя, конечно, нельзя было сравнить с победами рейха на Восточном фронте, но то, что Штаты так легко относились к потере кораблей, самолетов и другой военной техники говорило об огромном потенциале этой страны, а стало быть, потери у Мидуэя и Гуадалканале – это лишь эпизод, главное впереди. Не утрата боевой техники, разумеется, но схватка с этим заокеанским монстром. Сначала радиоперехват, а позже – небольшая заметка в «Правде» о перелете американского самолета на территорию Советского Союза заставили Шеленберга вопросительно поднять бровь. Уловка большевиков? Не похоже. Цель?.. Откуда летел самолет? Странно, странно… Факт, конечно, незначительный, нот здесь было нечто такое, что выходило за рамки обычных представлений. Он запросил подробные данные по этому вопросу, и когда ему доложили, что производилось бомбометание по Токио, он понял – случай далеко не ординарный, но следует ли придавать ему значение? Опыт разведчика и политическое чутье подсказывало: уж коль скоро насторожило нечто пока непонятное, следовательно, есть здесь скрытая причина, во-первых. И в разведке нет мелочей – это, во-вторых. Немного подумав, он снял трубку прямого телефона – эта линия не прослушивалась. -Да!- резко отозвались на другом конце провода. -Рейсхфюрер…-Шеленберг медлил.- Не смогли бы вы принять меня сейчас? -Что-нибудь срочное, Вальтер?- спросил Гиммлер нервно. Последнее время звонки Шеленберга особенно вот такие – срочные – выбивали Гиммлера из равновесия. -Я бы не утверждал так категорично. Консультация – можно так сказать. -По поводу?- в голосе рейсхфюрера слышалось легкое раздражение. -Меня смущает один нюанс, связанный с русскими и американцами. -А меня больше беспокоит Курский выступ, Советы не так глупы, чтобы выставить на показ эту бородавку, нежели маневры Сталина, хотя от этого азиата можно ожидать чего угодно… -Извините, рейхсфюрер,- не совсем вежливо перебил Шеленберг,- но тут просматривается перспектива… -Хорошо, Вальтер. Я жду вас в шестнадцать часов.- И добавил.- Через двое суток. Щелчок в трубке и тишина. Шеленберг рассеяно посмотрел на часы, повертел в руках трубку аппарата и опустил её на рычаги. Стрелки показывали четверть третьего. ЖИТОМИР. СТАВКА ГИММЛЕРА80.1943 год. Май. Положение на Восточном фронте складывалось так, что уже не только для высшего командования рейха, но и значительно ниже – на уровне полковых и батальонных командиров – понимали, блицкрига не получилось. Война для Германии неотвратимо превращалась в катастрофу. Дела на фронте, столь блестящие в начале кампании – приобретали угрожающий оттенок. И хотя Геббельс81 вещал о выравнивании линии фронта и уплотнении боевых порядков, намекал о новом чудо-оружии, что куется в секретных лабораториях рейха – это для обывателя. Ставка Гиммлера располагалась в Житомире, в старинном здании офицерского училища, среди сирени и каштанов, превратив его в командный пункт. Прекрасные кабинеты, мощная коротковолновая радиостанция, телефонная связь позволяли поддерживать контакт не только с отдаленными районами Германии, но и со всеми странами, где пропылил своими сапогами вермахт. Курьерский поезд «Берлин – Варшава» быстро доставил Шеленберга в столицу Польши и на целые сутки – непозволительная роскошь – он стал гостем генерал-губернатора Польши Ганса Франка. -Дорогой Вальтер,- сказал Франк, спускаясь по широкой лестнице родового особняка графа Разумовского,- рад вас видеть в моей скромной обители. Я получил радиограмму рейхсфюрера, который отечески заботится о вас. -Благодарю вас, господин генерал-губернатор. -Вы несносны, Вальтер. Для вас просто Ганс. Да, именно так. И не спорьте… -В чем выражается забота рейхсфюрера?- спросил Шеленберг.- Подсунуть мне девку, снять фильм, а потом показывать в бункере шефу? -Хо-хо-хо,- рассмеялся Франк.- А вы шутник, Вальтер. Впрочем, если есть желание, я вам могу подогнать целый гарем и каких, знаете ли, штучек!.. Говорят, Тамерлан умер на полячке. Скажу честно, есть от чего умереть. -Спасибо, Ганс. Я запланировал себе, если не бессмертие, то десяток лет, наверное… -Я оставляю вас на сутки, Вальтер,- строго сказал Франк и снова улыбнулся.- Отдохните, а утром мой самолет доставит вас в Житомир. -Слушаюсь и повинуюсь,- шутливо склонил голову шеф внешней разведки. Прием, что устроил генерал-губернатор в честь высокого берлинского гостя, отличался фронтовой сдержанностью, изысканной кухней и обилием спиртного. Здесь были генералы вермахта, войск СС, высшие полицейские чины. Шеленберг встретил много знакомых лиц, и его неприятно поразило одно обстоятельство: несмотря на тяжелое поражение под Сталинградом, генералы довольно оптимистично расценивали ситуацию на театре военных действий и не проявляли озабоченности по поводу грядущих сражений. Сославшись на усталость, Шеленберг ушел в отведенные ему апартаменты и уже в кровати сквозь легкую дрему размышлял. «Что это? Полевой кретинизм командиров дивизий и корпусов или они опасаются сказать правду о положении во вверенных им частях?.. А там далеко не так всё гладко». Страх, страх, страх… Подумал он и провалился в зыбкий тягучий сон. Ганс Франк не шутил. Ранним апрельским утром тяжелый бронированный автомобиль генерал-губернатора в сопровождении четырех бронетранспортеров доставил Шеленберга на аэродром, где уже вращал винтами трехмоторный Ю-52. Шеленберг впервые летел над Россией, и, разглядывая бескрайние просторы земли русской, где лишь изредка он замечал следы войны, а за ними на сотни километров леса и поля, только тут – в самолете – Шеленберг осознал: сколь роковой была идея – воевать с Россией. Только отсюда с воздуха он ощутил, какие усилия потребовались вермахту, чтобы одолеть эти просторы. Да одолели разве? Шестая армия Паулюса82 просто сгинула в этих просторах. Фюрер рассчитывает на «чудо-оружие». Чушь, конечно. Ученые сухари что-то мудрят с некой атомной энергией. Кто её видел? Как оценить боевой потенциал этой самой энергии? Германия на грани краха и только немедленный сепаратный мир может спасти положение. На любых условиях – это реально, это выход. Но, вероятно, Сталин в эйфории военной удачи может на это не пойти. А кто брался за решение этого вопроса, за реализацию этой идеи? И эти летчики… Очень во время. В этом суть проблемы. А ядерная энергия – блеф, пустая затея. Шеленберг скептически относился к атомному проекту, а о атомном ядре знал одно – это нечто очень маленькое. Даже меньше, чем солдатская вошь. Если он прекрасно ориентировался в экономике, политике, разведке, то в точных науках «плавал» совершенно, а потому мысль о том, что какая-то «мелочь» может решить исход войны, его просто смешила. С этой мыслью он закрыл глаза и задремал, а очнулся, когда Ю-52 уже катился по аэродрому. Шеленберга встретил личный адъютант Гиммлера штандартенфюрер83 Брандт, невысокий невзрачный человек, затянутый в черную форму СС, Брандт был самым доверенным лицом рейхсфюрера. Он проводил Шеленберга в отведенные ему апартаменты и сказал конфедициально, понизив голос и сделав значительное лицо. -Шеф ждет вас к ужину. Форма – парадная. Если, что-нибудь нужно… -Не суетитесь, Вили,- добродушно сказал Шеленберг.- Я в курсе. Напоминание Брандта о форме носило не случайный характер. Гиммлер завел правило, согласно которому все присутствующие на официальных или неофициальных приемах должны являться в брюках навыпуск и белых сорочках. Этому правилу Гиммлер следовал до конца войны. Утром следующего дня Брандт доложил, что рейхсфюрер ждет. Шеленберг знал, что шеф СС после обеда выезжает в Винницу в ставку Гитлера и там поднимется вопрос о японо-китайской проблеме, а, поэтому, захватив необходимые материалы, он поспешил за Брандтом. Гиммлер встретил его вопросом: -Шеленберг, вам нездоровится? На лице бледность, в глазах странный блеск… -Я здоров, рейхсфюрер. -Все мы устали, Вальтер, за эту войну, которой не видно конца. Но что поделаешь, великие исторические дела, требуют великих жертв. Вы согласны со мной. -Не совсем,- усмехнулся Шеленберг. -Даже так?- удивился Гиммлер. Не отвечая, Шеленберг положил на стол московскую «Правду» и рядом текст перевода. -И что?- спросил Гиммлер. -Рекомендую ознакомиться, это в русле наших осторожных бесед о… -Я понял,- быстро сказал рейхсфюрер. Он нажал кнопку звонка и возникшему на пороге Брандту сказал.- Локальные вопросы решайте сами. Меня сегодня ни для кого нет. Если будет звонок из Берлина или Винницы только в этом случае… вы поняли? -Да,- вытянулся Брандт. Рейсхфюрер махнул рукой, отпуская адъютанта. -Садитесь, Вальтер. Гиммлер вытянул ящик стола, порылся в нем, достал сигару и закурил, что случалось с ним чрезвычайно редко. -Война, Вальтер. Итак, с чем пожаловали на этот раз? Полагаю, эта большевистская газетка не зря очутилась у меня на столе? Очки рейхсфюрер тревожно поблескивали, а глаза смотрели на Шеленберга настороженно. Шеленберг выдержал взгляд и открыл папку. -Как я вам уже докладывал, в апреле прошлого года случилось мало кем замеченное происшествие: американский самолет – приземлился на территории советского Дальнего Востока. Более конкретно – в Приморье. -Это где? Шеленберг крутнул большой глобус и показал, где находится Приморье. -Так, но не вижу связи… -Сначала я её тоже не видел. Однако сопоставьте положение русских. Да, они отстояли Сталинград, но я даже не берусь подсчитывать какой ценой. По данным агентуры и армейской разведки людские ресурсы, казалось, исчерпаны. Другими словами, несмотря на потерю 6-й армии, у нас имелась надежда, что кампанию 1943 года, её сценарий, будем писать мы. -Разве не так, Вальтер?- тихо спросил Гиммлер. -Мне трудно говорить об этом, рейхсфюрер, но думаю – нет. -Аргументы.- Гиммлер нервно постучал карандашом по столу. -Один, рейхсфюрер, всего один. На сегодня в армии Советов столько же личного состава, сколько его было в самом начале войны. Кроме того, уже в ходе войны, армия Советов интенсивно перевооружается. -Я в курсе, но люди… -Заметьте, рейхсфюрер, не просто люди, а кадровые войска. -Откуда же они взялись?!- Гиммлер ткнул сигару в пепельницу, откинул карандаш. -По непроверенным данным секретная переброска людских резервов и техники идет с Дальнего Востока. Впрочем, и перепроверять нет необходимости – их больше и взять негде. А кадровые войска находились на Дальнем Востоке, ожидая нападения Японии. -Да, если бы они привели в действие свой план «Оцу»84 они значительно облегчили нам задачу. Но японский посол только шипит и улыбается, чертов азиат! -Теперь Япония увязла в Юго-Восточной Азии,- продолжал невозмутимо Шеленберг,- и понятно, что о войне с Россией в японском генштабе и не думают. -С этим ясно,- сказал Гиммлер,- но куда вы клоните, Вальтер? -Я подумал вот о чем, рейхсфюрер: кто-то должен был сообщить Сталину о том, что Япония вышла из игры, что Дальний Восток России она оставила в покое и занялась, изменив союзническому долгу, своими шкурными интересами. -Это вы точно отметили, Вальтер, очень точно. Так кто, на ваш взгляд, предупредил Сталина? -Экипаж американского самолета,- Шеленберг указал глазами на газету. -Мне тут недавно перевели некую русскую пословицу, бытующую среди аборигенов России,- хмыкнул рейхсфюрер,- но, по-моему, она точно отражает ваши логические построения. -И как она звучит?- улыбнулся Шеленберг. -Когда коту делать нечего, он вылизывает свои гениталии,- жестко сказал Гиммлер.- Вы заработались, Шеленберг. Вам надо отдохнуть. -Я согласен отдохнуть, рейхсфюрер, и готов подать рапорт о краткосрочном отпуске, но как вы тогда объясните то обстоятельство, что русские оголяют свои дальневосточные рубежи. Или вы полагаете это неопасно для армий вермахта и без того растянутых на три тысячи километров по фронту и более пяти в глубину? Я не понимаю, какого кота вы имели в виду и при чем здесь гениталии – черт с ним, в конце концов, пусть лижет – но факт переброски имеет место и с этим надо считаться. -Не горячитесь, Вальтер. Я ценю вашу голову, но ваше сообщение – фантастика. Хорошо… Я не опровергаю ваши рассуждения, но коль вы так подробно изложили ситуацию, то у вас есть план? -Да. -Слушаю. -Предполагаю, что у русских возникла головная боль по поводу возвращения американцев в Штаты. Ашхабад… -Они что, уже там?- перебил Гиммлер. -Да. Так вот, Ашхабад – идеальное место для, так сказать, побега летчиков. Но НКВД85, по понятным причинам, не может перевести американцев за ручку через границу. Следовательно, нужен проводник. Суть операции заключается в том, чтобы это был не проводник из НКВД, или кто-либо из негласно сотрудничающих с органами, а наш. Человек СД. Таких людей мы можем подобрать из числа агентуры, работающей в Иране. -Любопытно,- сказал Гиммлер и протер замшей очки. Но не вижу главной цели. Какой смысл рисковать нашими людьми, во имя чего?.. Теперь Шеленберг напрягся каждой клеточкой своего тела, понимая, малейший сбой или колебание и можно попасть к своему лучшему другу «папаше Мюллеру»86, а в застенках его конторы скажешь всё: что знаешь, чего не хотел знать или не знал вовсе. -Как вы полагаете, рейхсфюрер, нам – я имею в виду Германию – далеко до краха в этой войне, есть ли у вас решение на этот трагический случай?.. Гиммлер сидел молча, покрывшись бурыми пятнами. И в этом молчании было нечто от бушующего тайфуна, когда вздымаются бешеные волны, но в центре ни ветерочка. -Вы спятили, Шеленберг!- Он глотнул воздух.- Нервы сдали?! Отдохните несколько дней! Найдите себе девку! Кто вам дал право со мной так говорить!.. Или вам хочется повидаться с папашей Мюллером?! -Я предвидел вашу реакцию,- сказал Шеленберг вкрадчивым, тихим голосом. -Предвидел…- голос Гиммлера поутих.- Что вы хотели сказать своим вопросом? И Шеленберг уже спокойно заговорил. Он обрисовал военно-политическую обстановку, внешнюю политическую ситуацию, соотношение сил Германии и союзников. -Сейчас Германия стоит на вершине власти и имела бы хорошие шансы побудить своих противников пойти на компромисс. -До тех пор пока фюреру советует Риббентроп,87 что-либо подобное произойти не может,- сказал Гиммлер задумчиво, будто говорил сам с собой.- Он всегда отвергал мои идеи во внешнеполитических делах и противопоставлял им свои. Хорошо. Обсудим и это. Но на какую клеточку в этой игре вы ставите своих американцев? Шеленберг подробно изложил свой план. Их беседа затянулась до ночи. Вопросы затрагивались сложнейшие: как быть с завоеванными территориями России, Франции, Чехословакии, Польши, Прибалтийских государств? -Если я вас правильно понял, Шеленберг, все наши территориальные приобретения на Востоке должны быть брошены на чашу весов в качестве залога будущих переговоров с Россией? -Да, рейхсфюрер. Компромиссный мир должен поставить Германию в такое положение, чтобы она и в будущем могла утвердиться против Востока. Гиммлер долго молчал, разглядывая и проворачивая огромный глобус, наконец, произнес: -Не знаю, как помогут в решении затронутых вопросов ваши американцы… не знаю… Хорошо. Я утверждаю ваш план, но, если вы, принимая подготовительные меры, допустите ошибку, которая повлечет за собой непредсказуемые последствия, Шеленберг, я выброшу вас, как использованный презерватив. Я понятно выразился? -Да, рейхсфюрер... -Держите меня в курсе происходящих событий. Извините, Шеленберг – дела… АШХАБАД. ОКРАИНА ГОРОДА. 1943 год. МАЙ. Написав письмо А.М. Василевскому, Эдвард Йорк и не ожидал скорого решения вопроса. Но в конце 1942 года его команду перевели в Куйбышев. Йорк, полагая, что скитания по лагерям будут продолжаться бесконечно, решил бежать. План был хорош. Весною, как только сойдет лед, добраться до Каспия, а там… там, что-нибудь придумаем… Команда с энтузиазмом восприняла решение командира и, когда всё было готово к побегу – это была середина апреля – их снова усадили в поезд и увезли. На этот раз их поселили в небольшом доме на окраине восточного города с экзотическим названием Ашхабад. Что удивительно – без конвоя и даже предоставили работу. Пятеро американцев не воспринимали двух дехкан, прибиравших в комнатах их домика, метущих двор, готовивших им обед, словом, исполнявших роль прислуги, за нечто серьезное. Утром два молчаливых офицера НКВД увозили их на аэродром, где они работали в учебно-тренировочном центре летчиков Красной Армии и обучали советских пилотов пилотированию самолетов А-20 «Бостон». Конечно, это были не знакомые до последнего винтика Б-25, но все-таки свои – американские, так что разобрались они быстро, а летчики могут понять друг друга и без переводчика. К тому же русские оказались парнями понятливыми, хватали все с лета и обучение продвигалось быстро. Да и американцы времени даром не теряли – в меру сил изучали русский язык и к описываемому моменту уже слегка говорили. Особенно преуспел в этом Дэвид Пол, самый молодой член экипажа, который весь перелет, заключение в лагерь Оханска, перемещение по России и, наконец, этот странный город Ашхабад, рассматривал, как веселое приключение в духе арабской сказки «Тысяча и одна ночь». И даже посадка, похожая на катастрофу, а потом путешествие по дикой тайге здесь, в Ашхабаде, приобретала юмористический оттенок. Американцы теперь ничем не отличались от русских механиков, разве что комбинезоны почище да еще нечто неуловимое в манерах, жестах, поведении, слегка настораживающее в нашей привычной безалаберности. И машины, на которых работали американцы, выглядели как-то не так. Всё казалось так же. Но воздушные баллоны не брошены на бетонке возле самолета, а уложены в стеллаж. На шлангах появились бирки. Учебные цементные бомбы не разбросаны по всей стоянке, а уложены в штабель. На заглушках появились флажки, да и сами заглушки из серо-буро-малиновых засияли свежей ярко-красной краской. Сразу видно – в полете лишнее. Снять на земле. -Культура, мать их, этих американцев,- ворчали технари. Ворчали добродушно потому, как мелочи эти оказались приятными и к тому же удобными. Незаметно учебно-тренировочный центр «Ашхабад» превратился в показательный. И хотя механики по привычке еще бухтели: «Где начинается авиация, там кончается порядок», но скоро вынуждены были признать: порядок – это удобно. А вечерами, уже по-летнему душными, в домике на окраине города обсуждался один и тот же план – побег. -Перестреляют всех на границе,- задумчиво говорил штурман.- Что-что, а граница здесь на крепком замке. Да и горы. Я не альпинист и не коза, чтобы прыгать по кручам. -Может нам всем в партию вступить?- подал голос Дэвид Пол.- А что? Командир будет парторгом. Нормально. -Заткнись, Пол,- незлобливо сказал Йорк.- Я запрашивал советское командование. Просил отправить на фронт – не пускают. Где-то у них есть линия,88 по которой в Россию «Бостоны» гоняют… Просил отправить наш экипаж туда – нет. Ничего не пойму. Что они хотят от нас эти русские?.. -Они хотят, чтобы мы тихо отсюда смылись, Эдвард. -Да что вы говорите?..- Йорк вложил в голос весь сарказм, на который оказался способен.- Почему же нас так плотно опекают? -Ставлю салат из омаров против пончика, что сейчас выйду из этой комфортабельной тюрьмы, пошляюсь по улицам час и вернусь. Жаль, что здесь нет борделя, я бы не пришел до утра,- улыбнувшись, сказал Эмменс. -О' кей,- Йорк сжал губы.- Если ты вернешься через час, то дома в Штатах я поставлю тебе ящик шотландского виски. Но ты вернешься через три минуты, нет, через минуту. -Принимается,- поднялся Эмменс.- Парни, все слышали?.. Убиравший посуду Абдула, свалил грязные тарелки в корзину и вышел в коридор. Во дворе он столкнулся с офицером НКВД. -Куда прешь, чурка!- сказал тот свистящим шепотом.- По сопатке захотел? -Абдула не заметил. Командир пропустит Абдулу. -От нерусь… Проходи, чего стал! Абдула прошел в небольшое помещение, что-то вроде летней кухни во дворе, загремел посудой. А старший лейтенант НКВД Роман Грицюк, посмотрел вокруг, на темнеющее небо и пошел вслед за Абдуллой.89 Эмменс вышел на крыльцо, огляделся, быстро пересек дворик, скрипнула калитка, и второй пилот ушел в город. А в летней кухне говорили: -Ушел? -Да. -Рисковый парень. На патруль нарвется, будет дел. Могут и шлепнуть по тихой грусти… -Вы извините… -Ладно. Служба есть служба. -Рапорт писать? -Нет. Увидишь, что возвращаются – испарись. Он будет час гулять, а может больше, но час – это точно, поспорил на ящик виски. -Когда он эти «виски» увидит… -Не наше дело. Наше дело… понял? -Так точно. -Всё – разбежались. Йорк посмотрел на часы, хмыкнул: -Ушел?.. М-да… -Командир, а это не наводит на размышления? -Пожалуй…Пожалуй,- задумчиво повторил Йорк.- Парни, где-то у нас была карта России… -В спальной комнате на стене висит,- подал голос штурман.- Если вы о том же, то нужно выбираться из Ашхабада до Теджека, а там, через перевал хребта Копетдаг – в Мешхед, это уже Иран. Добраться до нашего или английского консульства в Тегеране – дело техники… -Абдула,- сказал Йорк, какого черта, ты уже здесь подметал!.. -Не понимаю,- улыбнулся Абдула. -Тупой, как носок армейского ботинка,- сказал Пол. -Не думаю,- Нолан покосился на Абдулу.- Эта чернобородая бестия, мне так кажется, понимает всё, что мы говорим. -Шпион?- со смехом спросил Йорк. -Это не так смешно, командир, смотри у него же на лбу написано – академия. Или как это называется в Красной Армии курсы высшего комсостава, кажется, а? Абдула, ты чего заканчивал? -Не понимаю,- снова улыбнулся Абдула. -Не понимает он,- усмехнулся Нолан.- Мы тут планы строим, а он нас… -Не вяжется,- сказал Йорк.- Эмменс гуляет до сих пор, а если Абдула агент НКВД, то почему Эмменса выпустили, по логике его должны были завернуть обратно пинком или вежливо, но вернуть, а он гуляет. Не знаю… -Зато я знаю, вмешался молчавший до сих пор Ла Бан.- Извините, командир, но у меня ощущение, что русские просто подпихивают нас к границе, приглашая к побегу. -Мудрость твой безгранична, о, мудрейший,- сказал Йорк. -Твоя задница на два пальца шире,- добавил Пол. -Да пошли вы к черту, умники,- обиделся Ла Бан. Ближе к полуночи появился Эмменс, сияющий, как новенький доллар. -У русских есть такое выражение «налакаться», что означает нажраться, как свинья,- сказал Пол, глядя на Эмменса. -Ты выпил, Роберт?- насмешливо спросил Йорк. -Господа, я трезв, как стеклышко. Пол, мальчик, учитывая твой возраст, ты прощен. Ибо – Роберт поднял палец,- когда человек по молодости лет говорит глупость – это простительно. Командир, ты должен ящик виски. -Слово сдержу. В Штатах. -Нет, ну всё, готов. Где же ты так набрался, Эмменс?- спросил Нолан. -Ш-ш-ш-ш, военная тайна. Господа,- Роберт перешел на трагический шепот,- пока я упивался воздухом, напоенный ароматом цветущих роз… -Наверное, не только ароматом упивался,- сказал Нолан. -Неважно, впрочем, я не знаю, что здесь цветет, господа, мне пришла в голову блестящая идея: надо бежать из красного плена. Пол покатился со смеху, Нолан хмыкнул и закурил «Беломор», Тед сбил пилотку на затылок, а Йорк спросил: -Зачем? -То есть? – опешил Роберт.- Не понял. Нет, если тебе здесь нравится, то о'кей. А с меня хватит. Я устал без холодильника, нормального туалета, без горячей воды, без женщины, наконец. Почти полтора года воздержания… Так можно стать импотентом. -Успокойся, Роберт,- Йорк взял его за руку.- Не одному тебе пришла в голову эта мысль. Мы без тебя обсуждали эти варианты. -Да?! -Да. -Это в корне меняет дело. -Спать. Завтра мы свободны. На свежую голову, и обсудим все подробно. -Обсудим, обсудим,- проворчал Эмменс.- Надо бежать, бежать, бежать. Очень быстро и не спотыкаясь. И чего я забыл в этой России?... Здесь даже приличного бардака нет, где мог бы размагниться настоящий мужчина,- пробормотав это, он заснул. *** Утром, когда Романа Грицюка сменил Ибрагим Мерзоев, проходивший мимо Абдула, сказал в полголоса только одно слово: -Селим.90 Мерзоев отвернулся, расправил под широким ремнем гимнастерку, поправил кобуру пистолета и ушел в город. Он вернулся к обеду. *** В этот день Абдула постарался на славу. -Вот чего не могу понять так это восточной кухни,- сказал Йорк, наворачивая плов.- Ну, что особенного – рис, мясо, жир, а вкус… -Заткнись, малыш,- сказал Нолан.- Из-за тебя командир чуть не подавился. -Ты уж, Дэвид, поосторожнее с такими вопросами,- сказал Йорк. -Напрасно, господа, вы набросились на стрелка. Мальчик прав лишь в одном: вашу затею отложить невозможно,- внезапно произнес Абдула. Абсолютно чистый, без акцента, английский язык, сказанный приятным, хорошо поставленным голосом, привел американцев в состояние шока. -Абдула?- Йорк не скрывал изумления.- Значит… -Ровным счетом ничего, командир. В СССР образование опасно. Отсюда – веник. -Но как это возможно?.. -Я понимаю вас, господин майор. -Капитан. -Уже майор, с января этого года. -Поразительно! -Не это, майор, не это. А то, что ваши планы полностью совпадают с моими. -Как? Разве вы не сотрудник НКВД? -Ни в коем случае и никогда! Я тоже хочу бежать из СССР. Сыт, знаете ли, колхозом по горло. «Поднимай выше кетмень – будет больше трудодень» Тьфу! Это нынче такой лозунг. Неужели мне, образованному человеку – дозволено лишь мести полы. Отец, видите ли. Да, был состоятельный человек. Ну и что?.. -Простите, Абдула,- вмешался Нолан,- но это квартира НКВД и здесь работают люди из этой организации. -Плоскостопие,- объяснил Абдула,- в армию не взяли, предложили работать здесь. Я согласился. -Я мало знаю русские обычаи,- поморщился Нолан,- но ваши доводы меня не убедили. Откуда вы знаете, что нашу затею невозможно отложить? -Не глухой. Слышал от офицеров. Вас увезут. Вывезут в горы и… бах, бах!.. Бежать надо. И чем скорее, тем лучше. -Хорошо,- Нолан упрямо гнул свое.- Допускаю, с натяжкой, что вы слышали, но откуда вы знаете, что Эдду присвоено звание «майор»? У вас прямая связь с Вашингтоном? -Вы правы, Нолан. Но связь я держу не с Вашингтоном, а с такими же дворниками из Торгпредства. А там, кроме цен на хлопок и бензин, знают и другие проблемы. Политика и экономика они всегда рядом, господа. -Командир, я не верю ни одному слову этого бородатого полиглота с веником. -Успокойся Нолан. Верить – не верить, это твое право. У нас есть выбор? Или ты можешь предложить некий особый вариант, при котором мы в смокинге и с сигарой в зубах пересечем границу? -Надо подумать… -У нас нет выбора!.. Абдула, а не мог бы твой дворник из Торгпредства, найти человека, который хорошо знает местные условия и, возможно, «окно» на границе? -Я с вами? -Да. -Переговорю. Но проводник потребует денег… Нолан в сердцах пнул табурет. Пол засмеялся. Эмменс свернул самокрутку и сосредоточено закурил. Ла Бан засопел и ушел в другую комнату. Абдула вышел. Реакция американцев понятна без слов. Йорк остался один у карты, внимательно её разглядывая. Подошел и засопел в затылок командиру Дэвид. -Восток…- многозначительно произнес Йорк. -Ага,- ответил Дэвид по-русски и радостно засмеялся,- скоро дома будем. Йорк пожал плечами и уперся лбом в остров Сахалин. Ох и далеко же было до Вашингтона. Просто невообразимо далеко… ТЕГЕРАН. КОНСУЛЬСТВО ГЕРМАНИИ. 1943 год. В подвале консульства – отличный тир. Гауптштурмфюрер Густав Виттенгафт вставил в «Вальтер» третью обойму, резко вскинул пистолет и, почти не целясь, всадил все пули в мишень. Он положил оружие на стойку и прильнул к подзорной трубе. Как всегда – отлично. Пули легли кучно и на месте «десятки» образовалась дыра. -Браво, Густав, браво,- сказал подполковник Рольф Бломберг.- Даже без трубы видно, что вы не потеряли форму. -Хотите пари, Рольф? -Ну, что вы. С вами соревноваться может только сумасшедший… -Это комплимент или оскорбление? -Комплимент, Густав. -И правильно. Все равно проиграете, здесь вы правы. Стрельба из пистолета, как и пассажи пианиста, требуют ежедневных упражнений. -Совершенно с вами согласен. Надеюсь, вы не откажете мне в любезности дать пару уроков при случае. -Разумеется. -Но я спустился за вами, нас вызывает шеф. -Не могли послать солдата? -Не всё можно доверить солдату. Полагаю, дорогой Густав, вам снова придется одеть чалму. -Ого! -Видимо, так. Шеф сидел в странной задумчивости. И мне не очень импонирует такая задумчивость. -В тыл к русским? -Не знаю. -Пошли,- вздохнул Густав, пряча пистолет в кобуру. Консул встретил офицеров предупредительно вежливо. Зачитал шифровку из Берлина, объяснил суть задачи. -Подписано – бригаденфюрер Шеленберг,- закончил он.- Есть какие-то соображения по этому поводу? -Задание слишком неожиданно,- сказал Рольф. -И совершенно секретное,- заметил консул.- Более того, если вас убьют, что поделаешь – война, германское посольство официально откажется от какой-либо причастности к этой операции. Поэтому, никакой формы, никаких документов всего того, что может указать на Германию. Понятно? -Да,- ответил Рольф. -Не первый раз,- согласно кивнул Густав. -Оружие советского производства. Что предпочитаете «наган». «ТТ»? -Наган безотказнее, но неудобен при перезарядке, ТТ,- сказал Виттенгафт. -Да,- согласился Бломберг. -Отлично!- консул потер ладони.- Теперь по подразделению я издам приказ, что вы отправляетесь в командировку в Германию. Сроком на пятнадцать дней. Вы же немедленно уезжаете в Мешхед на конспиративную квартиру. Там всё необходимое: оружие, питание – все советского производства, включая папиросы, одежда. Переодевшись здесь, вы выйдете через служебный вход. Дойдете до базара. У четвертого лотка спросите Ибрагима. Он выведет вас из города. На третьем километре дороги в Мешхед вас будет ждать военный грузовик иранской армии. Сядете в кузов. Постучите по кабине три удара с интервалом в три секунды ещё один. Не ошибитесь. Ошибка может стоить вам жизни. За два километра до города машина сбросит скорость. Спрыгните. Переждете в горах до темноты. И только ночью имеете право явиться на конспиративную квартиру. Пароль: «Не найдется ли приют странникам?» Отзыв: «Аллах милостив ко всем страждущим приюта». - И к чему эти прятки, не проще ли приехать поездом, как приличные люди?- недовольно сказал Густав. -Не проще, Гауптштурмфюрер! Сейчас Тегеран похож на Мекку в месяц посещения её паломниками. Хотите попасть в руки советской или английской разведке? Не рекомендую. Их активность усилилась. Думаю – грядут чрезвычайные события. Но к делу. Строго следовать инструкции, никакой самодеятельности. Спички, зажигалки – всё оставить здесь. Вам понятно, господа? -Так точно! -Хорошо. За время операции не бриться, Приобрести как можно больше запущенный вид. Более подробные инструкции получите у нашего резидента в Мешхеде. С Богом, господа! И не стоит кричать «Хайль Гитлер»! Всё. Удачи. Надеюсь увидеть вас в добром здравии. Офицеры склонили головы и вышли. *** За высоким дувалом91, что, кажется, пронизывал весь город, пряталась невысокая хана92 с массой пристроек. Низкая дверь или ворота открывали вход в просторный двор, где настороженно следили за гостями, готовые разорвать их в клочья, две кавказские овчарки. Уже давно пропел вечернюю суллу мулла, и ночь опустилась на город правоверных, больше похожий на большой кишлак93. -Ты не ошибся, Густав? -Нет. Стучи. Рольф, стучавший в ворота корявой клюкой, постучал еще раз, что вызвало прилив яростного лая у собак. -Ох, уж этот Восток…- проворчал Рольф. Два дехканина94, стучавшие в дверь дувала теперь мало походили на лощеных офицеров спецслужбы СД. Грязные халаты, измазанные грязью изоры95, изможденные заросшие лица изменили их неузнаваемо. -Черт возьми, гранату бы туда,- опять сказал Рольф,- наверное… Он не успел закончить мысль. Скрипнула дверь, послышались тяжелые шаркающие шаги, и густой бас произнес, вздохнув: -Алла Акбар96… Подойдя к воротам, человек спросил: -Что нужно правоверным в столь поздний час? -Не найдется ли приют странникам?- спросил Густав напряженным голосом. И оба облегченно вздохнули, когда услышали ответ: -Аллах милостив ко всем страждущим приюта. Проходите. Не различая лица встречавшего, в кромешной темноте, офицеры пересекли широкий двор и вошли в дом. Раздавшийся глухой стук и сдавленные проклятия означали, что Рольф с размаху ткнулся лбом в притолоку и чалма не смягчила силы удара. Провожатый молча повел их через вереницу комнат, какими-то темными переходами, от чего слегка холодело на душе и Рольфу начинало казаться, что за следующим поворотом мелькнет сабля или накинут на шею удавку, или сотворят нечто в восточном стиле, о чем инструкторы школы СС даже не имеют понятия. Похоже, те же самые ощущения испытывал и Густав, еще недавно уверявший, что он бывал здесь неоднократно. Но его напряженная спина говорила лучше всего – он готов ко всем возможным неожиданностям. Наконец их молчаливый спутник остановился перед дверью ничем не примечательной и жестом предложил войти. После мрачных, полных опасной и таинственной темноты, переходов светлая, освещенная электричеством комната с пышущим камином могла бы напомнить европейский холл, если бы не пестрое сюзанэ97, укрывающие подушки на полу роскошный достархан98, при виде которого у Густава дернулся кадык, а Рольф непроизвольно сделал шаг вперед. Офицеры больше суток ничего не ели. Колыхнулся полог на стене, вошел пожилой человек. Расшитый золотом восточный халат, опоясанный широким поясом, за которым торчал короткий прямой кинжал, шелковые шаровары, туфли с загнутыми вверх носками, белоснежная чалма на голове – всё это как нельзя лучше соответствовало колориту комнаты и привело разведчиков в замешательство. -Приветствую вас, господа! Называйте меня господин кушбег99. Так удобнее. И располагайтесь, прошу. Посол уведомил меня о вашей задаче. Но сначала…-Он хлопнул в ладоши. Два заросших, свирепого вида иранца внесли поднос с дымящимся пловом, поставили и молча исчезли. -Наслаждайтесь едой,- продолжал кушбег,- а завтра деловая часть. Для вас приготовлена европейская комната с кроватями, радио и прочими аксессуарами привычного вам быта. Что предпочитают господа: душ, ванна, массаж – есть все. К вам будет приставлен слуга. Он ваш проводник в моих апартаментах и к вашим услугам на время пребывания здесь. Но,- усмехнулся кушбег,- что поделаешь – специфика работы – если вы самостоятельно попытаетесь ознакомиться со всем комплексом строений или комнатами, вас зарежут или удушат, а трупы отдадут на съедение барсам. Поэтому, никакой самодеятельности. Ешьте, ешьте, господа, не надо так на меня смотреть. Это Восток. И здесь свои, отличные от Европы законы. Рольф и Густав разом вздохнули. -Пугаете?- спросил Густав. -Предупреждаю,- улыбнулся кушбег,- пугать не в моих правилах. -Мертвые не кусаются,- усмехнулся Рольф. -Примерно так,- кивнул головой кушбег. Поздний ужин закончился так же внезапно, как и начался. Те же иранцы, появившись бесшумно, быстро убрали достархан. Кушбег два раза хлопнул в ладоши – появился третий иранец с мощным торсом борца, голый по пояс. Для полноты ощущений нехватало только ятагана у левого бедра. -Зовите его Селим, сказал кушбег.- Селим, ты отвечаешь за господ головой. Тот в ответ кивнул бритым черепом, и пока офицеры разглядывали телохранителя или охранника, или убийцу, или слугу – кушбег исчез. -Арабские сказки,- рассмеялся Рольф.- К чему эта экзотика? -У каждого свои тараканы в голове,- заметил Густав.- Ну, чучело, веди. Где ванна с прозрачной водой, где широкая кровать с восточным одеялом?.. -А я бы посетил для начала ватерклозет,- сказал Рольф,- но где он?.. Начнешь искать сам – задушат. И как объяснить этому верзиле, что у меня все клапана на подрыве?.. -Со мной не задушат,- на чистом немецком, с берлинским диалектом, сказал Селим… ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ. АШХАБАД. -Я нашел человека,- сказал Абдула,- который согласился перевести нас через границу в районе Теджека, но маленькая заминка. -Какая?- спросил Йорк.- Говори прямо. -Он просит двести пятьдесят долларов. --Не знаю,- сказал Йорк,- найдем ли мы такую сумму?.. У меня есть немного, но до этой цифры далеко. А если в рублях? -Тогда я вам ничего не говорил, начальник. -Понятно,- вздохнул Йорк.- Спрошу парней. -Спроси, командир… Задал ты мне задачу, Абдула. -Я думаю, вам приходилось находить решения и в более трудной ситуации. Как в СССР говорят, это не сказка – только присказка, сказка будет впереди. -Понял, Абдула, понял, Будем искать решение. -Алла акбар,- произнес Абдула, оглаживая бороду и пряча улыбку в ладонях. Разговор состоялся утром. Экипаж уже работал на аэродроме, когда к дому, где жили пилоты, подошел нищий чайрикер100Он уверенно открыл калитку и очутился во внутреннем дворике, не спешно оглядываясь. Переброшенный через плечо хурджум101, пустой и дырявый говорил о том, что вчерашний день прошел даром, и, судя по-всему, новый тоже не принесет радости. В ожидании подаяния он оперся на клюку и застыл, как воплощение безнадежности и отчаяния. Скрипнула дверь и на пороге появился Абдула. Не обращая внимания на нищего. Он выплеснул из большого медного таза воду и только теперь обратился к одинокой фигуре среди двора. -Нет ли у почтенного одной таньга?- заунывно спросил нищий. -Откуда у старушки деньги,- сказал в воздух Абдула.- Деньги есть, но будут завтра. Кафиры102 имеют наличность, но скрывают это. -Алла акбар,- произнес нищий, повернулся, уронил какую-то тряпицу, вывалившуюся их дырки в хурджуме, и, шаркая подошвами, поплелся из дворика. Абдула посмотрел ему вслед, пожал плечами, огляделся – пусто вокруг – прошел к калитке, поднял тряпицу и сунул за широкий пояс халата. После чего торопливо вошел в дом. В доме он задернул шторы, достал тряпицу, развернул. Внутри оказалась бумажка, текст гласил. «1. Оружие и необходимое снаряжение в Теджеке по известному вам адресу. 2.Пятого мая, указанный вами участок границы будет открыт. Начальник заставы предупрежден. Наряды проинструктированы. 3. Осложнения могут возникнуть на той стороне. По нашим данным в Мешхед, под видом странников, переброшена группа из аппарата СД. Количественный состав устанавливается. 4. Ваша задача: любой, подчеркиваю, любой ценой обеспечить безопасность экипажа. На случай возможных осложнений вам придается: -на нашей стороне – подразделение войск НКВД, -в Иране – группа войсковой разведки. Общее руководство операцией возлагается на вас. Первый» -Ого,- сказал Абдула,- закрутилось дело. Но что здесь забыли парни Шеленберга?.. Он кинул бумажку в огонь и тщательно перемешал пепел.- -Дела…- произнес он в темноту. *** -Товарищи сержанты и офицеры, как обращаются к своим войскам русские, возникла проблема,- Йорк оглядел экипаж.- Выкладывайте свои баксы, все что есть. Нужно набрать двести пятьдесят. У меня восемьдесят. Кто больше, господа! -У меня полсотни, командир,- штурман бросил в фуражку пять десяток. -Шестьдесят,- сказал второй пилот, бросая деньги. -Тед, ты как? Радист порылся в куртке, поискал в бумажнике. -Полсотни,- буркнул он. -Десятку найдешь, Дэвид? Всего десятку и путь домой открыт. -Черт возьми, командир! Вы меня хоть убейте, но у меня и в самом деле одна десятка. Смущаясь, и, краснея, как девушка, Дэвид Пол бросил недостающую десятку в фуражку командира. -Не нравится мне это,- проворчал Нолан. -Что?- Йорк повернулся к штурману. -Кто-то прошелся по нашим карманам, прежде чем назвать цену. -Этого «кто-то» зовут Абдула. Старый пройдоха вывернул наизнанку не только наши карманы. -Значит он все-таки агент НКВД,- упрямо сказал штурман. -Нолан, мне плевать, в конце концов, кто нас переведет через границу – какой-нибудь моджахед или агент НКВД. И последнее, заметь, предпочтительнее. -Почему?- Искренне удивился штурман. -Безопаснее,- коротко ответил Йорк -Ну-у-у…- развел руками Нолан,- не знаю. Вопрос – спорный. -Я знаю. Хотели бы нас уничтожить… вариантов много. И уж, уверяю тебя, не стали бы тащить к самой границе, чтобы тут… -Понятно,- мотнул головой штурман. -А раз понятно, то, как говорят в России, не крути мне нервы… -Не мотай,- поправил Пол,- а еще не трепай, или трепли. -Удивительный язык,- усмехнулся Йорк.- Иди ты к черту знаток!.. -Понял, командир. *** Абдула, слюнявя палец, пересчитал деньги, сунул за пазуху, поклонился и в поклоне шепотом произнес: -Пятого мая, в шесть вечера. -Абдула,- не выдержал Йорк,- хватит ломать комедию. Я подозреваю, что вы офицер НКВД, а операция по нашей переброске просчитана и согласована до самой Москвы. -Мудрость командира, да продлит Аллах его годы, безгранична. А мысль так светла, что затмевает блеск луны. Но солдаты серы, как шкуры ослов, и дежурные офицеры не так прозорливы, как командир, да ниспошлет Аллах свою благодать на него и экипаж. Темны души охранников и неведом мне тайный приказ, отданный офицерам. Не должен знать простой дехканин о мыслях в голове светлейшего из живущих на земле,- улыбнулся Абдула и показал рукой на портрет Сталина, висевший на стене. Холодок прошел по спине Йорка от этой затейливой речи. «А что, если Нолан прав, и что за тайный приказ?.. Он машинально посмотрел в сторону, куда показывал Абдула. -Не надо нервничать, командир,- шелестящим шепотом сказал Абдула. -А? Нет, все в порядке. -Сегодня в полночь выйди во двор. Один выйди. Йорк не успел спросить, зачем… Абдула поклонился и скорым шагом вышел из комнаты. *** О чем они говорили в полночь во дворе домика на краю Ашхабада, теперь останется навеки тайной, но зато известно, что происходило в Мешхеде за глиняным дувалом. Кушбег, а заодно и резидент СД в Иране объяснял ситуацию и цель задания. -Итак, господа, операция вступает в завершающую фазу. Теперь сам Шеленберг не признал бы в вас своих офицеров. И это хорошо. А может, останетесь в СССР?- усмехнулся кушбег.- А что? У вас будет фронтовой паек, будете зарабатывать трудодни. У большевиков появился для крестьян Восток ударный лозунг: «Подымай выше кетмень103 – будет больше трудодень». Замечательно!.. Шутка!- резко оборвал он себя. -Я не люблю шуток, - напряженным голосом сказал Рольф.- Не забывайтесь, кушбег, мы все-таки офицеры СД… -А вас никто и не спрашивает, что вы любите, подполковник. Ваше дело молчать и слушать. Или вам не терпится попасть на Восточный фронт? Я могу это устроить. Итак, с районом вы ознакомлены. С разведкой иранской армии вопрос согласован. Завтра вас перебросят на участок предполагаемого перехода. Это между восьмой и девятой советскими погранзаставами. Ваша задача проникнуть на советскую территорию, на глубину пятьсот метров. Здесь вы и должны взять экипаж. На месте захвата ликвидировать проводника, полагаю, что они идут с проводником, штурмана, радиста и стрелка. Взять только летчиков. -Как мы узнаем кто из них кто? У меня есть подозрение, что они пойдут не в форме при орденах и медалях… - сказал Густав. -Правильное подозрение. Но не мне вас учить как вести энергичный допрос при дефиците времени. Дозволены все приемы. И дипломатические реверансы вам разводить будет некогда. Вопросы? -А погибнуть в перестрелке они могут, скажем, здесь уже на иранской территории?- спросил Рольф.- На этой стороне все организовать было бы значительно проще… -Если бы было проще, то привлекать вас, офицеров разведки, нет смысла. А вот почему они должны быть ликвидированы на советской стороне, это уже интересный вопрос. Оружие у вас советское, не буду возражать, если вы потеряете пилотку или пистолет. Важно доказать миру, что Советы расстреляли своих союзников при переходе границы, которые решили сменить мир социализма на демократию. Это первое. Второе, господин Рузвельт содрогнется от нового вандализма большевиков. Наконец, учитывая первый и второй пункты, возможно возникновение напряжения между США и СССР, и, как следствие этого напряжения, «замораживание» поставок по Ленд-лизу. Пресса будет наготове и, как только вы закончите операцию, она поднимет вой на весь мир. Теперь понятно?- усмехнулся кушбег. -Да,- в один голос сказали офицеры. -Я догадывался, что в СД люди понятливые. -Возможно,- сказал Густав,- ну, а если?.. -Не рекомендую ссылаться на все возможные «если». Я имею относительно вас самые широкие полномочия. Прошу это не забывать. В противном случае я сочту вас непригодными к выполнению возложенной на вас миссии и в целях соблюдения секретности, как это ни прискорбно, я приведу эти полномочия в действие. -Это угроза?- спросил Рольф. -Ни в коем случае. Я просто выполню приказ. И не Шеленберга – рейхсфюрера. -Какие у нас гарантии?- спросил Густав. -Одна. Выполнение поставленной задачи. Дальнейшую дискуссию считаю нецелесообразной. Всё. ПРИМОРЬЕ. НОВОРОССИЯ. 1998 год. Пушистый дымчатый кот потерся о лакированные туфли Майкла Тапера и счастливо замурлыкал. -Обожаете котов?- спросил Уолтер Шервуд и потянулся к стаканчику виски.- А я их терпеть не могу. -Напрасно,- ответил Майкл, взял мурлыкающего кота на руки и почесал ему за ухом.- Успокаивает нервы,- усмехнулся он. -При вашей-то молодости,- сварливо заметил Уолтер,- жаловаться на нервы, а что же тогда мне старику говорить… -Оставим животный мир в покое,- Майкл опустил кота на пол, слегка поддав ему пинка.- Вы лучше скажите, как обстоят наши российские дела?.. -Практически никак,- Уолтер опрокинул стаканчик и взял из хрустального блюдечка ломтик лимона,- Увы, никак. -Конкретней, пожалуйста. -Березин свернул поиски на севере, офицер флота некто Плотников пишет статьи о нашем самолете в местной прессе, Иванчук прислал факсом приглашение посетить якобы последнюю стоянку Б-25-го, но я не уверен в целесообразности этого визита. Так выглядит общая картина, если коротко. -А вот это прекрасно, Уолтер! Это просто замечательно. Вылетайте немедленно. Билеты, визы – это я устрою через наш департамент. -Билеты?!- удивился Уолтер. -Конечно! Я не оговорился. Вы же летите в Россию с женой, разве не так?.. -Черт возьми, подобный вариант я не планировал!- пришел в ещё большее изумление Шервуд. -А кто вам мешает запланировать именно такой вариант?- рассмеялся Майкл.- Я полагаю, госпожа Шервуд будет в восторге от этой поездки, Она не видела Россию? -Нет,- совсем растерялся Шервуд. -Ну, вот и великолепно! Дикая тайга в своей первозданности, экзотические звери, суровые и мужественные люди, мне ли вам рассказывать, Уолтер… -Я не думал об этом… -Подумайте. Впрочем, я полагаю, все решено, не так ли? -Уговорили, Майкл. -Ну и отлично! Я заказываю два билета до Владивостока транзитом через Токио. И еще один момент. Вам не кажется, Уолтер, что этот самолет уже стал неким мистическим объектом? -Очень похоже. Машину видело множество людей, но в разных местах. Словно нечто или некто перетаскивает её с места на место. Какая-то дьявольщина!.. -Или люди хотят рвануть приз за поиск самолета,- вставил Майкл.- А что говорит ваш любимец Иванчук? -Мое доверие к нему поколеблено. -Может вы в курсе, почему Березин свернул поиски? -Причины две: незаинтересованность русских официальных органов в поисках нашего самолета и отсутствие средств у Березина. А без поддержки… -Понятно. Найдите предлог выделить средства на экспедицию, я не знаю – подумайте. -Подумаю,- согласился Уолтер. В середине июля чета Шервудов вылетела во Владивосток. *** Березин брился, когда в прихожей взволновано, забулькал звонок. Он чертыхнулся и пошел открывать, на пороге стоял Иванчук. -Всё! От винта! Помчались!- Иванчук яростно потер руки.- Отлично! Отлично! Приехал! Вот тут мы его и окучим. -Уже приехал?- Березин натянул куртку «камуфляжки», заклацал замками.- Камеру взял? -Уже на месте. Плотников привезет. Я звонил. Пошли. -Наконец-то я увижу этого таинственного капдва,- сказал Березин, вскидывая на плечи дорожную сумку,- пошли. -Пошли. Никакой он не таинственный,- потер руки Иванчук,- нормальный мужик. -Чарку принимает? -А как же… -Наш человек,- усмехнулся Березин.- Есть что–то недоброе в людях, которые сторонятся доброй выпивки, красивых женщин, азартных игр… -Слушай, ты меня уже задрал своим Мастером104, пошли. -Записку напишу, дверь закрою и вперед. -Давай. Возле машины уже высился Шервуд. На его руку, облокотившись, стояла рядом невысокая хрупкая женщина одетая скромно, по-дорожному. Курчавая, похожая на парик прическа, обрамляла сухонькое личико с живыми серыми глазами. -Май вайф,- сказал Шервуд,- Вирджиния. Березин склонил голову в поклоне и поцеловал тоненькую ручку с пергаментной кожей. Судя по-всему, стрелки часов госпожи Шервуд стояли на одиннадцать пятьдесят и близились к отметке ноль. -По машинам, рассаживаемся, господа,- хлопотливо бегал вокруг автобуса Иванчук.- Дорога дальняя, надо успеть доехать днем. Аккуратно погрузив емкие баулы заокеанской четы, зашвырнули свои тощие сумки в багажник, и путешествие началось. Иванчук с жаром объяснял Шервуду, куда и зачем они едут. Его взрослая дочь, которую он взял в качестве переводчика – она довольно сносно знала английский язык – переводила, а Шервуд вяло отвечал: -Итс, о'кей. После этого он погружался в дремотное состояние и думал примерно так: «Черт бы взял этих русских. Выдернули с кровати, тащат куда-то…» После чего поворачивался к жене и что-то суетливо бубнил на английском. В вольном переводе, это звучало так: -Какого черта мы приперлись в Россию, дорогая?.. Послушали этого молодого олуха Майкла. Если этот парень думает, что я начну швырять баксы направо и налево, то он ошибается. Я не дам ни цента. Самолета нет, фотографий нет, ничего нет. За что я должен платить и почему я, черт возьми?! Вот что огорчает… -Ты как всегда прав, дорогой,- журчал в ответ голосок Вирджинии. -Представляю, что это за дыра – Новороссия. Там, вероятно, нет даже приличного бара. И что делать вечерами?.. -Это Россия, дорогой,- отвечала Вирджиния.- Ты же сам рвался увидеть своих русских друзей. -Таких друзей за член да в музей,- буркнул Шервуд.- Мне уже и так ясно, что этот визит не стоит и цента. В этот момент автобус тряхнуло на очередной колдобине. Шервуд клацнул челюстью и замолк, Вирджиния, ухватившись за рукав Уолтера, ойкнула. -Дороги у нас не очень,- виноватым тоном произнес Иванчук, но за Уссурийском будет нормально. -Итс о'кей,- буркнул Шервуд. В машине вместе с водителем находилось восемь человек: Иванчук с дочерью и сыном, зарубежные гости, Кучеренко Аркадий и Березин. Два последних мирно подремывали, не вмешиваясь в разговор, но, если Аркадий спал, откровенно похрапывая, то Березин, закрыв глаза, внимательно слушал английскую речь, отлавливая знакомые слова и фразы, и связывая их в логическую цепочку. Получалось интересно. Во всяком случае, те надежды, что питал Иванчук относительно долларовой подпитки, рушились окончательно. Это Березин понял. В Уссурийске Уолтер попросил остановить автобус. -Выходим, выходим,- суетился Иванчук,- дружненько. Перекур десять минут. -Ты бы хоть булок купил,- подал голос Кучеренко,- ехать черте сколько, а уже живот к позвоночнику прилип. -Обязательно,- сказал Иванчук и наклонился к уху Кучеренко, тревожно шепча. -Даже нужно,- сказал громко Кучеренко. -Тогда пошли,- Иванчук потер руки. -Мы сейчас,- сказал Кучеренко Березину. -Давайте, а я покурю пока. В Уссурийске были взяты: пакет с булками, две бутылки с водой «Кока-кола» и «Спрайт», напитки «Сихотэ-Алинь» и «Панты на меду». -Ну, теперь Вирджиния только крякнет,- усмехнулся Кучеренко. -Ольга переведи,- попросил Иванчук и Шервуду.- Эти напитки возвращают молодость. Наш подарок, презент. За спиной Ольги Кучеренко показал Шервуду, каким образом возвращается молодость. -О-о-о,- протянул Шервуд.- Вери гуд. Отлично. Он спрятал бутылки и поковырял пальцем нашивку на рукаве камуфляжки Березина. -Рашен фросез? -Ес,- кивнул Березин.- Подарить? -Это в части возьмем,- вмешался Иванчук,- поехали и Шервуду.- Уолтер мы заедем минут на пять к Сафронову. Это по дороге. У него есть что посмотреть. Уолтер кивнул, соглашаясь, и повернулся к Вирджинии. Хозяйство Сафронова находилось сразу за Уссурийском, называлось «Дальаэро» и было первой частной авиакомпанией на Дальнем Востоке, а то, пожалуй, и в России. Путешественники вышли из автобуса и остановились у ворот, закрытых на большой амбарный замок. -Подуди,- попросил Иванчук водителя. Водитель нажал сигнал, но хозяин, генеральный директор и летчик собственной персоной, уже шел к воротам с ключом в руке. Похожий на цыгана, увлекающегося штангой, в замызганном летно-техническом обмундировании, с руками, перепачканными машинным маслом, которые он вытирал на ходу Володе Сафронову больше подходил имидж замордованного жизнью технаря, чем генерального директора авиакомпании. Где-то так оно и было. Бремя налогов, запреты на полеты, затяжная свара с транспортной прокуратурой, неясности с Воздушным Кодексом, растущие долги и общий бардак в авиации – всё это не поднимало настроения. Поэтому Сафронов, скупо улыбнувшись – все-таки гости «из-за бугра» - сказал хмуро: -Проходите. О том, что будут американцы, Иванчук предупредил Сафронова заранее. Но, судя По-всему, Володя принять гостей согласился, но лоск не наводил, а потому всюду лежала печать запустения. Но хозяйство впечатляло: несколько самолетов Як-18Т, вертолеты, Ан-2 все показывало, что задумано было с размахом и обещало процветание фирмы, но… Под ноги гостям выкатился яростно лающий пес. -Цыц!- прикрикнул Сафронов.- Место! Но пес команды не послушался, продолжая надрываться в злобном лае. -Я сейчас его привяжу,- сказал Кучеренко,- мы с ним старые корешки. -Аркадий, ты бы лучше не лез,- посоветовал Иванчук. -Что я тут первый раз,- обидчиво сказал Аркадий.- Мухой на поводке окажется. -Ну, смотри,- Иванчук цыкнул зубом.- Штаны точно подерет… -Пошли, покажу свое хозяйство,- пригласил Сафронов. Ольга перевела, Шервуд согласно кивнул и все направились к стоянке самолетов и вертолетов, что располагалась сразу за административным зданием с одинокой антеной УКВ на крыше. Совсем недавно всем этим можно было бы гордиться, но обшарпанный вид вертолетов, разобранные самолеты говорили об одном – даже фанатично преданному авиации энтузиасту не поднять эти самолеты и вертолеты в небо. И только одна машина – вертолет Ми-8МТ,- сверкающая лаком и краской, являлась слабым зернышком оптимизма на фоне надвигающегося краха. -А поиском старых машин вы не занимаетесь?- поинтересовался Шервуд. -Да,- Сафронов улыбнулся.- Я думаю восстановить во-о-он тот бомбардировщик Ил-4105. Я его из тайги вытащил три года назад. -О-о,- сказал Шервуд.- О'кей. Гуд.- И неожиданно добавил по-украински,- ходим. Пошли к самолету. Одного взгляда на эту машину хватило, что бы понять – восстановить эту махину своими силами верх оптимизма. Нечто из области фантастики. Даже поставить самолет на колеса, застеклить все фонари кабины, пристыковать крылья, всё это требовало сумм с таким количеством нолей, что даже от одной мысли об этом тоскливо ныло в желудке. И это только, чтобы придать ему форму самолета, не говоря уже о том, что «Ил», когда-нибудь взмоет в небо. Шервуд вынул фотоаппарат и снял всю кампанию сначала на фоне самолета, потом сам самолет и попросил Березина сфотографировать и его самого. После этого озабочено посмотрел на часы и произнес. -Лэтс гоу. Иванчук поморщился, но понял и заторопился. -Да, да… нам пора. Спасибо, Володя. Мы на обратном пути заедем. -Заезжайте,- нехотя сказал Сафронов. -Уолтер, Вирджиния, плиз ин тзе кар, блеснул английским Иванчук. Шервуд улыбнулся, пожав плечо Иванчука. -Джаст момент,- внезапно сказал Сафронов.- Оля, переведи.- Я нашел Б-25-й. -Шо?!- нервно сказал Шервуд.- Шо ты маешь сказать?.. -Я нашел ваш бомбардировщик. Шервуд резко оглянулся на Иванчука, тот индеферентно пожал плечами: «мол, чушь собачья, а плести, что вздумается, не запрещается никому». -Я ему верю,- вдруг чисто по-русски сказал Шервуд и отвернулся от Иванчука. Эта сцена повергла Березина в смятение. Значит, старый черт притворяется и довольно сносно говорит по-русски. Почему Уолтер согласился трястись в Новороссию? Стало быть, он верил Иванчуку, но с натяжкой, а потому несколько слов Сафронова хватило, чтобы… Значит, Шервуд знает больше, чем говорит. Вопрос – насколько больше. Отсюда пока осторожный вывод: Йорк никогда не садился в Унашах, и тогда понятна роль капитана Уэлька. Дальнейший разговор только укрепил его в этих выводах, но делиться сомнениями он с Иванчуком не стал. -Да я нашел самолет. Я видел его сверху, сделал несколько снимков. Правда, не садился – там опасно – но знаю, что это именно тот самолет. -Б-25? -Да. -Сколько нужно денег, чтобы вытащить самолет?- спросил Уолтер.- Десять тысяч хватит? Я могу дать прямо сейчас. Иванчук побледнел. Пятьдесят миллионов рублей уходили из рук. -Нет,- Сафронов сделал решительный жест рукой.- Сейчас я не возьму. Вот осенью, ближе к ноябрю, когда воздух в горах будет поплотнее – слетаю. Сделаю фотографии крупным планом, сниму видеофильм, тогда и поговорим. -Хорошо,- согласился Шервуд.- О'кей. -Да,- Сафронов упрямо склонил голову,- слетаю, выброшу туда группу парашютистов, они все сделают. Фото и пленку вышлю, а самолет вытащу весной. Может зимой, как получится.106 -Итс, гуд,- сказал Шервуд и снова добавил по-русски.- Я ему верю. На Иванчука он не смотрел. Вернулись к автобусу. Там уже сидел Кучеренко, придерживая рваную штанину. -Вот зараза,- пожаловался он Иванчуку,- все-таки цапнула за ляжку, а вроде старые знакомые. Вот и пойми, что у собак на уме… -Не лезь, куда не надо,- отрезал Иванчук,- тебя же предупреждали… Уже отъехав от Уссурийска, он принялся убеждать Уолтера, что Сафронов мелкий авантюрист, что все документы говорят одно - Йорк сел в Унашах, надо ехать, а на месте он убедится. Шервуд согласно кивал головой, но молчал. И это молчание длилось почти до самой Новороссии. *** Проехали Штыково. Молчавший от Уссурийска Шервуд, озабочено сопевший, вдруг с улыбкой повернулся к Иванчуку: -Здесь? -Нет дальше, в Новороссии. -Итс гуд. И опять замолк. Но Иванчук уже не мог сдержаться: -Ольга переводи. Уолтер,- тронул он Шервуда за рукав,- вот этой долиной только с моря, Йорк заходил на посадку. В бортжурнале записан курс – сто тридцать семь градусов… -Папа, медленнее. -Понял. -Так он сел в Новороссии?- Шервуд поправил очки. -Нет. Здесь его разобрали. -Где сворачивать? - зло спросил водитель.- Занимаетесь трепотней… -Чуть дальше, я скажу. С левой стороны от дороги тянулись невысокие сопки, а справой стороны раскинулась долина. -О, вот аэродром! Сворачивай! -Сюда?- недоверчиво покосился водитель на широкий овраг с глубокой колеёй. -Сюда, сюда. Ничего, это только с краю,- успокоил Иванчук,- Выскочим на бетонку – хоть взлетай. -Взлетим,- хмыкнул водитель, со всей силы хватаясь за руль, потому как машину очень резко тряхнуло. Вирджиния, видимо, не привыкшая в своих Америках к таким дорогам, вцепилась худенькой ручкой в плечо Шервуда. -Гот тзем…- прошептала английская аристократка, черт знает, каким ветром занесенная в глубину южного Приморья. Березин, расслышав горький шепот, хмыкнул: «Да, мадам, это вам не что-нибудь как, а как-нибудь что…» И поймал себя на мысли, что подумал с легким раздражением. Экзотики госпоже захотелось. Потом за файф о клоком, где-нибудь в изысканном салоне Лос-Анджелеса, она будет рассказывать изумленным слушателям об ужасных дорогах России и странных русских, которые потащили их вглубь жуткой тайги, чтобы показать две ржавые железки. Пока Березин представлял себе, как бы всё это выглядело, автобус выскочил на взлетную полосу и, подрагивая на стыках плит, помчался навстречу редким домикам, стоявших среди буйной зелени деревьев. Красиво, очень красиво смотрелся этот пейзаж с некоторого расстояния. Но на каждой картине, есть некий темный штришок, который не портит картину издали и даже придает ей некий шарм, но вблизи шокирует грубостью и небрежностью мазка. Огромная куча мусора не тронула сердца русского населения автобуса – картина привычная – Кучеренко, игриво толкнув локтем Березина в бок, даже заметил увядшие баллончики презервативов, но от Березина не ускользнуло, как поморщился Шервуд. -Таежный гарнизон,- сказал в воздух Иванчук. Ольга нахмурилась и не перевела. Она не знала, как на английском звучит слово «гарнизон», очень похожее на еврейскую фамилию. -Всё – приехали,- остервенело, потер руки Иванчук и улыбнулся так, словно хотел укусить Шервуда. Возле домиков уже собрались любопытные. Для маленького поселения прибытие заокеанского гостя событие чрезвычайное. Не каждый день, да что день – год прибывают такие гости. Возле крайнего дома стояла небольшая группа людей. Сюда и подкатил автобус, подчиняясь командам Иванчука. -Владимир Нетудыхатка,- сказал плотный человек, чуть выше среднего роста, с явно наметившимся животиком – «предкрылком», как шутили коллеги летчики. Сказал сурово и его полное лицо с внимательными глазами временно изобразило свирепость. -О, итс гуд!- Обрадовано произнес Шервуд.- Я есть тоже Володья. О'кей? -О'кей,- мрачнея, сказал Нетудыхатка,- мужики, проходите, ё… тв… кхм, да! Проходите. Мужики, закинув свои тощие сумки на плечи и, взвалив тяжеленные баулы американской четы, пошли за начальником гарнизона. Впрочем, и «начальник», и «гарнизон», и «аэродром» - все носило условный характер и называлось по привычке. Пусто стало в некогда полном жизни гарнизоне. И только ржавая установка катапульты еще напоминала о том, что тут было нечто очень и очень серьезное. В стандартной «хрущевке»107 одуряющее пахло необыкновенно вкусным: струился тонкий щекочущий ноздри запах ветчины, жаркого, пирогов, жареной курицы. Слух улавливал шкварчащую яичницу и это так будоражило воображение, что желудки путешественников взволновано вздрогнули. Хрупкая миловидная, похожая на кубанскую казачку хозяйка дома, распорядилась: -Товарищи офицеры, мыть руки и за стол. Знакомиться будем по ходу жизни. Ванная комната вот здесь. -Так точно!- шутливо вытянулся Иванчук. -Вольно,- усмехнулась хозяйка, выполняйте приказание. -Тамара, ты ё… тв… ну! Мужики, давайте. -Володя,- сказала Тамара, нахмурив дуги бровей,- ты хоть при гостях… без своего ё можешь обойтись?.. -Так я что?.. смутился Володя.- Вот ё… тв…, конечно. Так все же мужики, а бабуля все равно ничего не понимает. -А вдруг?..- усмехнулась Тамара. -Да?.. Вот б… тв… мать её,- выдавил он из себя огорченно.- От этих немцев всё можно ожидать… -Американцев, Владимир Николаевич,- радостно потер руки Иванчук. -Ребята, вот полотенца и давайте побыстрее – стынет всё,- прекратила разговоры Тамара. -На часах четыре, а ещё и чарку не накатил,- заметил Володя.- Поторопитесь, а то я чувствую, что начал худеть. -Немешало бы десяток кило и скинуть,- ласково шлепнула Тамара мужа по животу.- Смотри, какие парни подтянутые. Прославленный на всю воздушную армию ас, летчик-снайпер, подполковник Нетудыхатка, несмотря на двадцать лет супружеской жизни любил свою жену так же нежно и пылко, как и в первый месяц совместной жизни. И одна из лучших стюардесс Аэрофлота никогда не пожалела о том, что отказалась от престижных зарубежных рейсов и сменила полеты в Париж, Гавану, Нью-Йорк, на гарнизонную жизнь. А уж помотало её по белу свету со своим старшим лейтенантом – будь здоров, пока не осели они на краю света в глухом гарнизоне Новороссия. Да и Володя из старлея стал подполковником, командиром эскадрильи рычащих чудовищ, от которых дрожала земля, когда начинались полеты. И хотя предлагали подполковнику чины и должности, но прикипел он душой к родному полку и остался в этой глуши навсегда. А куда поедешь? Где еще из водопроводного крана течет чистый нарзан, где осенью – когда по реке идет кета, по спинам рыб хоть на другой берег переходи, где такая охота?.. А грибы, а ягоды… Опять же, о чем говорить с гражданской личностью, которая ничего не смыслит в перехватах, в слепых полетах и не различает компасный курс от магнитного?.. А тут все свои и вспомнить, и поговорить, и чарку принять есть о чем, и есть с кем. И не все так трагично и плохо. Правда, нет полетов. Ушел полк. Но все когда-нибудь кончается. Закончилась служба и для подполковника. Вот такое отступление. А если кто сомневается насчет нарзана в трубах, то приезжайте – проверить нетрудно. -Уолтер, подмигнул Володя и щелкнул пальцем по литровой бутылке «Особой русской».- Как, а? -Ноу,- замахал руками Шервуд. -Понял,- сказал Володя.- Значит, наливай. -Ноу-ноу… -Ольга, что он там бормочет? Скажи ему, что за дружбу России и США надо хряпнуть, а то какая это дружба?.. Ё… тв… дружбу нехай! -Всё переводить?- усмехнулась Ольга. -Ну, ты же не маленькая. Доступно и культурно. -Понятно. - Рашен – ю эс эй, френдшип! О'кей, о'кей,- закивал головой Шервуд. -Наш человек,- заметил Володя. -Уолтер,- пыталась притормозить мужа Вирджиния. Но Уолтеру уже, что называется шлея под хвост попала, и он мужественно протянул свой стакан к литровой бутылке. -Правильно мужик службу понимает,- одобрительно сказал Володя, и стакан был тут же наполнен до краев.- За ВВС! Ольга пыталась что-то переводить, но, как справедливо заметил кто-то из классиков, - после третьей рюмки люди мира понимают друг друга без переводчика. -Итс гуд!- сказал Уолтер.- Айр фросез, о'кей… Выпили за ВВС, за полеты, за хорошую погоду, за хозяйку дома, за счастье в этом доме, за хозяина, за бабулю Уолтера. Вечер получился душевным и уже плохо соображающий Шервуд, напрочь забывший, что он не знает русский язык, подтягивал за Володей: «Рэве, та стогне Днипр широкий, Горамы хвилю пиднима…» Потом спели: «Напилася я пьяной, не дойду я до дому…» После чего Шервуд припал к Иванчуку, гладил его по голове и приговаривал: -О, майн гот, мой сынку… Ольга перевела и Вирджиния подозрительно уставилась на Шервуда: и когда же он успел в России сделать сына, странно?.. -Майкл Тапер – идиот,- вдруг сказал по-русски Шервуд.- Володя, я хочу жить у тебя, в России. -Я постелю тебе у порожка, в прихожей,- сказал Володя,- живи, не жалко. В этот вечер о цели визита, и о самолете Б-25 даже не вспоминали. Всем было хорошо. Утро выдалось прохладное – горы. День обещался быть жарким, на небе ни облачка, солнце светило на всю ивановскую и воздух постепенно накалялся. Дверь в комнату открылась, вошел офицер. -Здравия желаю!- гаркнул он с порога,- Да-а, непорядок. Так и спали на голых матрасах? Черте что! Постельное белье будет немедленно доставлено. Я распоряжусь. Честь имею! Он щелкнул каблуками и удалился (между прочим, больше его не видели). -Знает службу,- хмыкнул Кучеренко.- Ух, голова раскалывается. -Сейчас поправимся,- потер руки Иванчук.- Пока всё отлично, отлично!.. Господа, умываемся и вперед. -Какой вперед,- поморщился Кучеренко.- Надо до кустов сбегать на природу посмотреть. -Это мысль,- поддержал Березин,- пошли, Аркаша. На улице, поеживаясь от утренней прохлады, они пробежали мимо двух мужчин, затянутых в камуфляжную форму. Высокого подполковника или капитана второго ранга, потому что на голове у него красовалась пилотка подводника, и его спутника, несколько ниже ростом, без головного убора и заметно моложе – оба они скромно стояли в стороночке, сливаясь с окружающим ландшафтом – наблюдали гарнизонную жизнь. Вот вышел молодой усач в тельняшке и трико (тапочки на босу ногу), рука на перевязи, в бинтах. Глянул привычно в небо - отличная погода; взгляд на аэродром – пусто, огорченно сплюнул, закурил. Слегка пьяный прапорщик подошел к нему, попросил сигарету. -Серега, а погода, а? -Да пошел ты!..- зло сказал Серега.- Какие полеты?.. -Да-а,- протянул прапорщик. Сел рядом. Молчали, видимо, вспоминая. Женщина вынесла тазик белья, стала развешивать на проволоку постиранное имущество, оголяя плотные икры. Выбежали пацаны. -Бах-бах! Колька, ты убитый. -Фиг там,- обиженно сказал Колька.- Пуля мимо прошла, ты промазал. Пошли на качелях кататься. -Пошли. Качели скрип-скрип, туда – сюда – качаются. Гарнизон. Бывший гарнизон… Несколько пятиэтажек среди тайги и до ближайшего села десять километров. -Здравия желаю,- сказал Березин мужчинам в камуфляже.- Не желаете природу обозреть? -А мы уже,- улыбнулся капитан второго ранга.- Счастливо вам. -Привет,- сказал Кучеренко. Уже застегнувшись, и, расправив складки под ремнем, Березин, дождавшись Кучеренко, спросил: -Аркаша, а что это за орлы, откуда они свалились? -Во, елки!- удивился Кучеренко,- Я думал ты знаешь… -Нет. Первый раз вижу. -Это Плотников. -Что-о-о-о?- Удивленно произнес Березин.- Плотников?108 -Ну да. Живой Плотников, собственной персоной. Березин растеряно оглянулся. Нет, он, конечно, знал, что Плотников должен прибыть в Новороссию, привезти видеокамеру, чтобы заснять пребывание Уолтера и все дальнейшие события, но что встреча будет столь прозаической – не подозревал. Улыбаясь, он подошел к офицеру: -Ну, здравствуй, Владимир Викторович! Ты уж извини, сразу не признал. Я же только твою фотографию видел, ксерокопия к тому же, а качество не очень, ты там как в тумане. -А я вас сразу узнал, Владимир Иванович. -Что же не окликнул? -Так вы же серьезным делом занимались. -Да уж,- почесал голову Березин. Камеру привез? -Да. Потом посмотрим -Хорошо. Пошли в дом. Зябко. Утро прохладное. Когда Кучеренко и Березин брились и чистились, вошел Иванчук уже сияющий, как новенький доллар. -Пошли камеру посмотришь, а заодно и прицелишься. Плотников уже освободил камеру от чехла и Березин ахнул. Нет, камера – высший класс, но от множества тумблеров и кнопок рябило в глазах. Плотников, передав камеру Березину, озабочено спросил: -Ну и как? -Не знаю,- прямо сказал Березин.- Догадываюсь, что вот это – кнопка пуска, а эта клавиша управляет объективом, а что остальное – ни в зуб ногой. -А больше ничего и не нужно,- улыбнулся Плотников.- Включил – выключил, наехал – отъехал. Всё остальное спецэффекты, а они нам не нужны. -Как машина?- Деловито спросил Иванчук.- Разобрался? -Да. Иванчук попросил Березина поснимать на видеокамеру по одной причине. Березин увлекался фото и киносъемкой, имел практический опыт, а Иванчук замыслил снять фильм с помощью Березина о пребывании заокеанского гостя в России. И, конечно, уже ощущал себя режиссером, задумавшим большое эпическое полотно. -Так-так. Отлично…- сказал Иванчук.- Значит так, снимай все подряд, а там разберемся. Не тяжело? -Нормально. -Мужики, ветераны подъехали,- сказал, запыхавшись Кучеренко.- Ух, пока добежал… -Ну, вот и первые кадры,- сказал Березин. -Так, панорама, аэродрома, переходишь на машину, и крупно лицо каждого ветерана,- командовал Иванчук. -Может, ты и будешь снимать?- предложил Березин. -Я? Да что ты…- сказал Иванчук с обезоруживающей улыбкой.- Я её боюсь. А ты не обижайся. Мне же больше видно, чем тебе через объектив. Так прояснилась цель экспедиции, которая до самого последнего момента была Березину не совсем понятной. Иванчук пригласил ветеранов, которые служили здесь в 1942 году. И доказать упрямцу Березину, что Б-25 сел все-таки в Унашах, а аэродром Новороссия его последняя стоянка. Просто и наглядно. Ветеранов оказалось трое. Приодетые с орденами они с интересом осматривали аэродром, где прошла их военная юность. Шервуд разглядывал боевые ордена на груди ветеранов, щурился на яркое солнце и одобрительно кивал головой: -Итс гуд. Подойдя вплотную к рослому мужчине, у которого на груди, выделяясь из медалей, красовался орден Боевого Красного Знамени, он ткнул пальцем и спросил: -Ху из? -Дочка,- обратился ветеран к Ольге,- а за что это он меня так обложил? -Он не ругается, спрашивает,- заулыбалась Ольга. -Ё… тв…- начал Нетудыхатка.- Пойми этих нерусей, как сморозят что… -А-а, спрашивает,- протянул ветеран,- Так скажи, дочка, что за японцев. Когда японца колошматили на Курильских островах. Переведи как-нибудь посмачней. -О-о, джапан!- вскинулся Шервуд.- О'кей, о'кей… И по-всему было видно, что «джапан» не вызвали у него ни симпатий, ни энтузиазма. А то, что их «колошматил» этот русский солдат, это – «итс гуд». Иванчук с энергией начал объяснять Шервуду - то и дело вскрикивая «Ольга, переведи!»- как Йорк заходил на посадку, откуда и как, наконец, сел сюда в Новороссию. -И самолет есть?- озадачено спросил Шервуд. -Ноу самолет,- огорчился Иванчук,- самолет разобрали. -Маленькая деталь,- вклинился в разговор Плотников,- даже, если бы самолет и был, очень трудно, а точнее – невозможно было бы вернуть его в Штаты. -Почему?!- изумился Шервуд.- Самолет – собственность Соединенных Штатов. -Нет,- сказал Плотников. -Как это?- Шервуд снял и протер очки, так удивил его поворот сюжета. Занятная выходила картина. Самолет построен в США, прилетели на нем американские летчики, интересно спросить: так чья же машина? -Дело в следующем,- сказал Плотников.- Вот копия акта приема-передачи, его я нашел в архивах наших Вооруженных Сил, из которого следует, что самолет Б-25 передан в советские ВВС. Вот и подписи: сдал-принял. Шервуд уже плюнул на легенду, что он не знает русский язык. -Ты маешь копию?- спросил Шервуд нервно109. -Дам копию,- успокоил Плотников. -Так это же мать…-начал Шервуд и споткнулся, беспокойно оглядевшись. Подполковник Нетудыхатка охотно поддержал мысль о матери, развив её до логического конца, на что Шервуд согласно закивал головой. -О'кей, о'кей… -Я все-таки внес свой вклад в международные отношения,- хмыкнул Нетудыхатка и закурил. -И, тем не менее,- продолжил мысль Плотников,- самолет вернуть было бы очень проблематично. Вот Владимир,- хлопнул Плотников Березина по плечу,- выдвинул версию, что этот самолет – я имею в виду самолет Йорка – здесь вообще не садился. Шервуд посмотрел на Березина, как на врага народа, которому уже всандалили пятьдесят восьмую статью со всеми пунктами сразу и, запыхтев, отвернулся. -Я не исключаю подобной версии,- подлил масла в огонь Плотников.- Несколько шатко, но право на жизнь она имеет. К тому же здесь есть косвенные подтверждения. -А шо мають сказать оци стары солдаты?- Шервуд говорил на жутком украино-белорусском диалекте.- Хто з них бачив машину? -Я на ней был бортмехаником,- ответил седой ветеран. Невысокого роста, в кепочке «блинчиком», в костюме, сидевшем на нем чуть мешковато он никак не вписывался в тот стереотип отставного летавшего человека, к которому привык Шервуд. -Ты?- удивился заокеанский гость, и брови его слегка подпрыгнули вверх. -Я. Назаров моя фамилия. -И ты точно можешь сказать, что это был Б-25? -Я же на нем летал, обслуживал, чего бы это я не знал… -В каком году?- напрягся Шервуд. -В сорок четвертом. -Самолет стоял здесь до пятидесятого года,- напомнил Плотников. -Помнишь номер? -А как же!.. Двадцать пять на шайбах киля стояло и на борту… Шервуд выслушал перевод, и лицо его продернулось гримасой. -Нет, не то… -А номер 2242 помните?- спросила Ольга. -Лучше вспомни, дед,- хмыкнул Нетудыхатка,- а то этот в очках заметет - век воли не видать. -2242?- Назаров огляделся затравлено. -Вы же мне рассказывали,- ободрил ветерана Плотников. -Не помню,- выдохнул Назаров и потупился,- столько лет прошло, разве упомнишь. Двадцать пять помню, а остальное нет. -О'кей,- пришлепнул Назарова по плечу Шервуд и вздохнул. -Ё… тв… через тудыть,- проворчал Нетудыхатка,- Тут не вспомнишь с кем вчера чарку накатил, а он хочет, чтобы дед вспомнил через полсотни лет какой-то номер, который ему и на х… не нужен!.. Березин, посмеиваясь, давил на гашетку, снимая всё подряд Уяснив, что русских больше никакой информации не получишь и ясности от визита в Приморье не прибавилось Шервуд спросил у Плотникова: -А где самолет разобрали? -Это недалеко. Около тех берез.- Плотников показал рукой через взлетную полосу.- Там где видны остатки капонира. Склоня голову, Шервуд выслушал перевод Ольги и сказал: -Бачу. И дальше начал действовать странно, с точки зрения Березина. Заспешив, Шервуд спрятал одноразовый желтенький фотоаппаратик и достал мощный «Кэнон». Один раз, прицелившись в березки, он надавил спуск, а затем методично отснял панораму аэродрома и отдельно взлетно-посадочную полосу. -Кажется, наш гость увлекся,- сказал Березин Плотникову. -Тут же ничего нет,- Плотников поправил пилотку.- Еще год-два и аэродром зарастет травой, а что не зарастет – крестьяне растащат, и никто даже не подумает… -Ну, не знаю,- сказал Березин.- В принципе на эту полосу хоть сейчас можно посадить полк штурмовиков. Так что для Штатов это будет интересная картинка. -Ну, не держать же его за рукав.- Возразил Плотников,- а потом… еще не вечер,- добавил он, усмехнувшись. Ты снимай. Еще неизвестно чьи снимки окажутся полезнее. -А-а, понял. -Мало ли что случается в нашей жизни,- Плотников посмотрел на небо.- Я думаю, наш дорогой Уолтер будет слегка огорчен, когда завтра обнаружит, что крышка фотоаппарата случайно открылась. Трясет сильно, а техника нежная… -Вопросов нет,- улыбнулся Березин. -Все учтено и давай не будем мешать нашему гостю наслаждаться видами Приморья. Пленка, конечно, цветная, а вокруг такая красота… -Спецназ?- внезапно спросил Плотников. -Кто, я? Да бог с тобой, Володя, с чего ты взял?..- Березин почесал затылок.- Я старый больной человек, а что такое «спецназ»?.. -Ну-ну,- рассмеялся Плотников.- А в Камрань110 ваш фейс случайно не заносило? Случайно, скажем так. -Это когда ты на тральщиках еще в лейтенантах ходил? -Примерно… -Нет. -Неисповедимы пути Господни,- вздохнул Володя.- Пошли. Ты хоть снимаешь? -А як же?- хохотнул Березин.- И не выключал. -То есть наш разговор… -Сотрешь,- успокоил Березин. Они догнали группу. Тщетно Шервуд пытался ковырять землю в надежде отыскать хоть какую-то железку. -Вот здесь и разобрали,- сказал Назаров.- Рыть бесполезно, тут ничего нет. Если вам железки нужны, то у меня в гараже лежит кое-что. Всё хотел выбросить, да как-то жалко. -И столько лет хранилось?- перевела Ольга недоверчивый вопрос Шервуда. -А что… есть не просит. Железо оно и есть железо. Если мешало когда, то переложил, да и все. Лежит. Можем хоть сейчас посмотреть. Шервуд мгновенно потерял всякий интерес к аэродрому. *** Из гаража извлеклись бурого цвета железки и Шервуд, нацепив очки, вынул блокнот из кармана пиджака, достал «паркер» и приготовился записывать. Ветераны обступили железки, и Ольга едва успевала переводить. -Снимай, снимай!- взволновано прошелестел над ухом Иванчук.- Отлично! Он обогнул ветеранов, вклинился и стал ожесточенно тереть наждачной бумагой застарелые, покрытые ржавчиной цифры. Шервуд, морщась, записывал номера агрегатов,111 покусывая ручку и изредка роняя: -Итс гуд! Березин, опустив камеру, сказал Плотникову: -При всей убедительности этих экспонатов мне все-таки кажется, что здесь что-то не так. -Думаешь?- Плотников сбил пилотку на затылок. -Как-то не убедительны эти железки. -Как сказать…- Плотников вернул пилотку на место.- В США по одному прибору или агрегату можно установить абсолютно точно, какому самолету принадлежит железка. -Поэтому дед так старательно водит пером по бумаге? -Да. -А как скоро это можно определить?112 -Сложно, но можно,- ответил Плотников.- На что-то надеется старина, раз пишет. Видать, подымет заводские архивы, документацию, наверное, отыщет старых рабочих, если живы, конечно. Поле деятельности есть. В январе следующего года Плотников напишет Березину письмо, и там будут такие строчки: «…Я обнаружил в архивах ВВС ТОФ книгу «Движение самолетов и моторов» за 1942 год и что поразительно – самолета Б-25Б № 40-2242 в апреле 1942 года на аэродромах Тихоокеанского флота нет. А ветераны говорят, что этот самолет сел на аэродроме флота. Я полагаю, что посадка в экстремальных условиях такой неординарной машины и её перемещение по аэродромам в этом серьезном документе было бы отражено…» Это будет позже, а пока Владимир Плотников озадачено теребит в руках пилотку. Подполковник Нетудыхатка, шепотом поругиваясь, свирепо курит сигарету. Иванчук, переминаясь с ноги на ногу, взволновано трет наждачной бумагой заржавевшие номера. Ветераны вполголоса вспоминают былые времена, Березин то снимает, то опускает громоздкую видеокамеру. А Ольга и Вирджиния о чем-то говорят, и самая богатая леди Сан-Франциско нежно поглаживает руку милой россиянки, которая сносно говорит на языке её родины. Наконец Шервуд оторвался от блокнота, поправил очки и сказал по-русски: -Ясно. А что ему стало ясно, так и осталось загадкой. ТЕДЖЕК. 5 МАЯ 1943 года. До Теджека добрались благополучно. Город ни город, аул ни аул… Пойми эти восточные строения. Вдали громоздились горы, покрытые снежными вершинами, да и сам городок, скажем так, не напоминал ровный стол. Пыльный базар, пустые улицы, по которым бродили козы, запах лаваша113, что доносился из-за дувалов, узкие улочки и седобородые старцы вот, пожалуй, и все достопримечательности Теджека тех лет. Правда, над серединой этого нагромождения строений возвышалась одинокая башня минарета, больше похожая на ракету во время дозаправки, но тем летом слова этого не знали, и до ракет еще надо было дожить, поэтому экипажу Йорка такое сравнение в головы не пришло. Даже доктор фон Браун называл свои «ФАУ» снарядами, что же спрашивать с американцев?.. Молчаливый спутник Абдулы, видимо, проводник, наконец-то открыл рот, что-то сказал и Абдула исчез, оставив летчиков наслаждаться видом изумительно-голубого неба, изумрудной листвы и белоснежными вершинами в обрамлении легких, чуть голубоватых облачков. -Похоже на грудь Сары Бернар, вроде как выглядывает из лифчика,- задумчиво сказал Пол, глядя на горы. -Такого прозрачного, что просматриваются соски и сверху в кружевах,- добавил Нолан. -Тьфу!- в сердцах сплюнул Йорк.- Парни, вы как застоявшиеся в стойлах жеребцы. Может, я тоже аж не могу, так зачем дразнить себя… -Да ладно тебе, командир,- подлил масла в тлеющие угли Эмменс.- Вдохнув воздух свободы, я снова ощутил себя мужчиной и засадил бы свой корешок как можно глубже даже верблюдице. Тед хохотал. Глядя на него, парни тоже смялись до упаду. Веселье больше походило на истерику. И хотя приключения еще не закончились, но это была свобода! Свобода, черт возьми! Пока летчики обсуждали животрепещущую тему – свой побег в Штаты – внезапно вынырнул Абдула. Откуда он взялся за общим весельем никто не заметил. -Повеселимся на той стороне, парни,- сказал он.- А пока за мной, молча. Они около часа петляли по улочкам Теджека пока не вошли в уютный чистенький дворик. -Здесь остановимся, передохнем, а завтра предстоит трудный день,- сказал Абдула.- Командир, есть разговор. -Опять деньги? Так отдали всё,- Йорк пожал плечами. -Надо поговорить,- веско сказал Абдула.- Пошли. -А парни? -Все будет нормально. Йорк сбил пилотку на затылок и пошел за Абдуллой. Обогнув дом, они вошли в пристройку. Сюда, видимо, на ночь загоняли коз, потому что пол был усеян горошками помета. В углу куча травы, издававшая дурманящий запах, хозяйственные принадлежности: вилы, грабли, лопаты и еще, назначение которых Йорк не понял. Они пересекли пристройку и Абдула открыл низенькую дверь. Йорк, согнувшись чуть не пополам, вошел в дверной проем и… оторопел. Низкая чистая комнатка освещалась электричеством, в левом углу имелась ружейная пирамида, в которой стояли двенадцать автоматов ППШ.114 Судя по глянцево блестевшим прикладам ими или редко пользовались, или не трогали вообще. Рядом с пирамидой стояли прислоненные к стене три пулемета ППД115. У противоположной стены громоздились шесть внушительных ящиков, окрашенных в зеленый цвет, явно армейских. В правом углу в режиме дежурного приема стояла громоздкая радиостанция большой мощности. -Вот так и живем,- улыбнулся Абдула. -Неплохо,- согласился Йорк.- Ты привел меня сюда, чтобы напугать? -В НКВД не пугают,- сказал Абдула.- У того, кто к нам попал, есть два пути: в лагерь или на тот свет. Бываю, конечно, исключения, но это не тема для разговора. -Значит, я и моя команда намечены в экипаж святого Петра? -Это можно было сделать в Оханске,- резко сказал Абдула.- Нет, успокойтесь, майор. Ваш путь – домой, на свободу. Но возникли осложнения. Наша разведка в Иране обнаружила возню на границе. Не думаю, что Иран нарушит нейтралитет. Скорее всего, это связано с вами. По какой причине и чем вы так заинтересовали иранцев, честно говоря, не знаю. Да иранцев ли? Может к вам проявили интерес немцы… Трудно сказать. Да и подробности к вам ни к чему. А поэтому… С этими словами Абдула нажал потайные защелки, выдвинул ящик стола и выложил пять новеньких «ТТ»116 и возле каждого по три обоймы, уже заряженных. -Нам?- понял Йорк. -Да. Вооружать вас не планировалось, но обстановка такая, что оружие не помешает. И ещё… Абдула открыл верхний ящик стола и выложил две пачки долларов. -Две тысячи. Пишите расписку, майор. -Я потрясен,- сказал Йорк.- Напишу, разумеется, но к чему эта комедия с нашими наличными? -Не могу же я вам всё рассказывать,- засмеялся Абдула.- Пишите. Получил от дворника, исполняющего по совместительству обязанности повара, Абдулы две тысячи долларов. Цифрами и прописью. -Так и писать? -Но я же мёл ваш двор в Ашхабаде, варил вам плов… или не так? -Так. Но откуда у дворника две тысячи баксов?.. -Спекулировал валютой, вот и набралось. Не ломайте себе голову, майор, пишите. Да, и обязательно припишите в конце: указанную сумму обязуюсь вернуть, ну скажем, девятого мая две тысячи какого-нибудь лохматого года. -Две тысячи сорок третьего,- усмехнулся Йорк. -Валяйте,- согласился Абдула. Написали? -Да. -Социализм – это учет, как говорит дедушка Калинин. Всё, майор, забирайте всё хозяйство и идите к своим. Найдете дорогу? -Не заблужусь. -Идите. Я задержусь немного. -Абдула,- тихо позвал Йорк. -Да. -Какое у вас звание? Абдула обернулся, в глазах метались чертики. -Это так важно, майор? -Если нельзя для всех, то для меня. Мне очень важно. -Дворник я, при экипаже. Устраивает? -Устраивало до нынешней беседы, теперь – нет. -В СССР,- усмехнулся Абдула, есть пословица: «Много будешь знать, скоро состаришься». -Я не боюсь постареть. -Ты ничего не боишься, майор, как я погляжу. Смертельно рисковал, написал письмо в Генштаб, собирался удрать из России. Храбрый ты парень, Эдвард. Но запомни мои слова, и это не большевистская пропаганда, это реальность, с которой тебе предстоит столкнуться. Дома в Штатах тебя – в лучшем случае – забудут и надолго. Никто не вспомнит, что в составе группы бомбил Токио, что помощь твоя Красной Армии вообще бесценна. И вот это последнее будут помнить долго. -Мы играем в одной команде и задача одна - разгромить фашистов. -Мудро. Сейчас – да. Мы строим коммунизм,- Абдула усмехнулся странной улыбкой,- а вы – империалисты. И в этом главное. То, что сейчас хорошо и правильно вылезет тебе, майор, боком через некоторое время. Помощь коммунистическому режиму тебе не простится. Я так думаю. -Не слишком ли глубоко для дворника?- спросил Йорк. -В самый раз. Ступай, майор, ты человек военный и не задавай ненужных вопросов, на которые все равно я не смогу тебе ответить. Так что, смирно и кругом – марш! -Есть, сэр!- Йорк бросил руку к пилотке, повернулся и вышел. Абдула посмотрел ему вслед задумчиво, щелкнул тумблером. Засветилась лампочка передатчика, «дворник» настроился на волну, взял в руки микрофон и произнес: -Первый! Полковник Ибрагимов на связи… *** Комната, где устроился экипаж, располагала более чем скромной меблировкой. Пять кроватей рядышком, стол посередине, черная тарелка динамика, из которого голос Руслановой страдал о стареньких и неподшитых валенках, да пять стульев возле стола – вот и всё убранство. Йорк оглядел свою команду и вывалил пистолеты на стол. -Разбирайте. Каждому по три обоймы. -Ничего себе…- выдохнул Тед,- Откуда? -Оттуда,- сказал Йорк.- Лучше, если обойдемся без лишних вопросов. -Россия – страна загадок,- усмехнулся Эмменс, забирая свой пистолет.- Подозреваю, что фокусы ещё не кончились. -Ты абсолютно прав, Роберт, абсолютно. С этими словами Йорк бросил на стол две пачки долларов. -Откуда?- изумлению летчиков не было предела. -Грабанул местный банк,- сказал Йорк.- Перестаньте задавать идиотские вопросы! Здесь по четыреста баксов на человека. В какой-то цепочке – не берусь утверждать где – произошел непредусмотренный программой сбой. Я думаю, будет лучше, если вы сейчас же разберете деньги. Хранить их у одного в данной ситуации просто опасно. -Возможна драчка, командир? -Мне думается, наши русские друзья не исключают такой возможности. -Ну, что же, командир, можешь на нас положиться.- Тед решительно передернул затвор пистолета.– Я прав, парни? -Оно, конечно, командир, мы тебя не подведем, а если это провокация?- тихо сказал Эмменс.- Вы забываете, господа, что мы, вероятнее всего, имеем дело с НКВД. -И что?- так же тихо сказал Йорк. -В принципе – ничего. Но очень удобно всех нас прикончить где-нибудь в горах. А кто будет искать американцев? На официальный запрос будет не менее официальный ответ – погибли при переходе границы в перестрелке с иранскими пограничниками. -В этом есть некая логика,- вставил Нолан.- Бежали, похитив оружие и деньги. -Да нет здесь никакой логики,- сказал досадливо Йорк.- Зачем тогда снабжать нас деньгами, разводить эту канитель с переброской. -Деньги и оружие возьмут обратно,- жестко сказал Эмменс,- у покойников. -А оно вообще-то хоть стреляет?- спросил Тед.- Надо бы как-то проверить. -Проверяй,- махнул рукой Йорк. Тед прислонил подушку к стене, уперся в неё стволом ТТ и нажал спуск. Раздался глухой выстрел, со стены посыпалась известка, звякнула об пол выброшенная гильза. -Стреляет,- хмыкнул Тед.- А вы говорите, господа, что нам подсунули игрушки… -Ну, не знаю,- пожал плечами Нолан,- вроде бы игра идет честная, но в глубине души я разделяю сомнения Эмменса, и мне несколько не по себе от вашего оптимизма, командир, а если Эмменс прав? -Давайте сначала,- сказал Йорк.- Мы все хотим вернуться на родину, так? Вижу, против этого тезиса возражений нет. Далее, нам представился шанс реализовать такую возможность. Есть возражения? Нет. Отлично. Существует ли определенный риск в этой операции? Естественно. Но смею вас уверить – не с советской стороны. Я думаю, самое серьезное испытание для наших жизней и нервов наступит после перехода границы. Йорк ещё хотел что-то сказать, но в комнату вошел Абдула и вид у него был сердитый. -Кто стрелял?- спросил он резко. -Я.- с вызовом ответил Тед.- и что? Абдула так посмотрел на Теда, что тот поджался и виновато произнес: -Надо же было проверить оружие… -Информация для всех,- сказал Абдула, обходя Теда, как столб.- оружие проверено и пристреляно. Доллары настоящие – не фальшивка. Неужели вы думаете, что вас собрались ликвидировать в горах?.. Задача стоит как раз обратная – переправить ваш экипаж через границу без единой царапины, даже случайной. Так что ваши сомнения, Эмменс, лишены всяких оснований. Эмменс с силой провел рукой по голове и пожал плечами. -Как дети малые…- с досадой сказал Абдула.- Я был лучшего мнения о боевых летчиках Соединенных Штатов. Ладно. Сегодня вечером уходим. И, пожалуйста, безо всякой самодеятельности. Доверьтесь командиру, и всё будет в порядке, господа. Честь имею.- Абдула пошел к выходу, но у порога обернулся и погрозил Теду пальцем.- А ты, парень, будь поосторожнее с оружием – не игрушка. -Откуда он знает, о чем мы говорили,- изумился Эмменс,- под дверью стоял что ли?.. Йорк хмыкнул, улыбнулся. -В двадцатом веке живем, что удивляться… Тед рассмеялся. -А ловко он нас фэйсом об тэйбел!.. -Поставь пистолет на предохранитель,- мрачно сказал Йорк,- а то заберу и не дам больше, шалун… -Что-то Абдула мало похож на дворника…- задумчиво произнес Нолан. -Пожалуй,- усмехнулся Йорк. Из черной тарелки динамика доносился голос Руслановой. У неё, оказывается, туго было не только с валенками, не ладилось что-то и с миленьким… *** -Рожок удобнее,- сказал Рольф, примеряясь к автомату ППШ. -Зато здесь вдвое больше патронов,- хмыкнул Густав, вставляя диск в автомат и пришлепывая его ладонью. -Может быть, но я слышал, что русские в бою предпочитают наш «Шмайсер»117, а, кроме того, в диске случается перекос патрона и, как правило, в самый неподходящий момент. -Между прочим,- Густав отставил автомат в сторону и взялся за пистолет,- русские могли бы иметь это оружие еще до революции, но царь не оценил, а большевики полагали, что это изобретение империалистов служит для разгона рабочих демонстраций, а потому и не приняли на вооружение. -Поэтому их армия имеет только трехлинейки118. Дикий народ…- вздохнул Рольф, но кажется, что они победят в этой войне. -Странные слова я слышу от офицера СД,- сказал Густав. -Вы же не осел, Густав. Мы прошли всю Европу, как на пикнике. И только в России столкнулись с таким ожесточенным сопротивлением. Или наше поражение под Москвой не наводит на размышления? -Пусть размышляет Шеленберг, у него голова большая,- сказал Густав, а наше дело перехватить этих зарвавшихся янки. И потом, я не стратег и у меня более локальная задача. Не стоит философствовать за час до операции. Густав замолчал, а Рольф занялся упаковкой снаряжения. Через час они сидели в кузове грузовика одетые в пятнистую форму фронтовых разведчиков Красной Армии и уже не походили на изможденных непосильным трудом дехкан случайно забредших в приграничный город. Грузовик подошел на расстояние полутора километров от границы, притормозил. В кузов заглянул иранский офицер. -Пора,- сказал он.- Взвод поддержки на расстоянии одного рывка. Советский наряд только что прошел. У вас около двух часов времени. Далеко не углубляйтесь. Нарветесь на советский «секрет» и можно считать вас покойниками. -А если интересующая нас группа пройдет где-то в стороне? -Исключено. -Отлично. Мы пошли. -Алла Акбар,- огладил бороду офицер-пограничник. Рольф и Густав спрыгнули с машины и скрылись в редком кустарнике. Они расположились по обе стороны большого мшистого валуна, напряженно всматриваясь в окружающие скалы. -Горячий кофе сейчас бы не помешал,- шепнул Густав. -Вместе с блондинкой,- ответил Рольф.- Внимательнее в своем секторе. Прошел час. Они слились с окружающей местностью и можно было пройти рядом, не заметив диверсантов. Только сопение Густава могло выдать их местонахождение. -Дышишь, как загнанный кабан. Можешь потише сопеть!.. -Тут какой-то мох, я прямо задыхаюсь. -Давай поменяемся местами,- сказал Рольф,- на меня никакие мхи не действуют. Поменялись. И снова пошли минуты напряженного ожидания. -Есть,- выдохнул Густав.- Идут. -Теперь вижу,- отозвался Рольф.- Внимание… Опираясь на палку, впереди шел проводник. Белая борода, замызганный халат, перевязанный широким поясом. Он припадал к скалам, и чувствовалось, что старик здорово устал. За ним, чуть ли не строем, вышагивали пятеро крепких, высоких парней, одетых в авиационные комбинезоны, но в белых рубашках и при галстуках. -Не нравится мне эта компания,- шепнул Густав. -Почему? Будет меньше возни… -Нет охраны, как говорил резидент, какой-то старый пес с ними… -Может, пропустим их, а возьмем ближе к Мешхеду? -Можно бы, а куда девать тела, опять к границе тащить?.. -Значит сейчас? -Да. Дехканин даже выронил клюку, когда словно из-под земли выросли две тени. Парни тоже оторопели. Два ствола с расстояния десять метров – это серьезно. Но, сообразив, что перед ними советские пограничники, медленно двинулись вперед. -Стоять!- сказал Рольф по-русски.- Руки за голову! -Мы американские летчики,- ответил стоящий впереди. -Понятно. Всем стоять на месте. Командир экипажа ко мне! Высокий летчик подошел. -Кто вы?- спросил он.- Я доложу об этом вашему командиру. Просто безобразие, все же вопросы согласованы… -Доложите,- согласился Рольф.- Я – старший наряда сержант Голубев, а это мой напарник ефрейтор Казанцев. Ваше звание, фамилия? -Майор Йорк. -А где второй пилот? -Эмменс, подойдите сюда,- позвал Йорк.- Здесь какая-то проблема. Третий по счету отделился от группы и медленно приблизился. -Документы!- потребовал «сержант». -Так всё осталось у них,- сказал Йорк.- Мы сбежали. -Что же,- Рольф взялся за автомат,- тогда вам придется пройти на заставу. За спиной Рольфа странно охнул Густав, он быстро оглянулся и тут автомат вырвался у него из рук и последнее, что он увидел в своей жизни, яркие звезды, внезапно разлетевшиеся искрами. «Проводник» брезгливо вытер кинжал о полу халата. -И не вякнул,- мрачно сказал он.- Да вы товарищ капитан, тоже лихо сработали. -На том стоим, Гусельников. Сними ты эту дурацкую бороду. -Есть. -Тихо? -Да. -Уходим. -А что с этими? -Обнаружит наряд. Доложат по команде, а там разберутся. -Немцы, товарищ капитан? -Наверное, на иранцев не похожи. Уходим. Они отбежали к скалам, где их ожидали остальные «летчики» с короткими автоматами ППС119 -Порядок? -Да. Когда маленький отряд отбежал от границы километра на два и бойцы, остановившись, потянулись к командирскому «Беломору» один из разведчиков спросил: -Товарищ капитан, а можно вопрос? -Давай, Сидоров. Теперь можно. -А чо мы дурочку какую-то из себя строили: летчики какие-то, американцы… Я самолета сроду боюсь, а по-американски ни слова не знаю. -Потому ты и не летчик, Сидоров. А язык надо учить. -Да на фига мне в колхозе американский?! Ребята прыснули. -Сидор, нет американского языка, есть английский. Деревня, елки-зеленые… -Сам тупой. Не, ну – серьезно. Испанский – это понятно, мы их от фашистов освобождали. Немецкий – куда ни шло. Чтобы ловчее немца в плен брать: «Хенде хох!» ему, а он и лапки кверху. А американский с английским?.. -Так союзники же!.. -Империалисты,- уперся Сидоров,- пьют кровь народную. Капитан цыкнул зубом, поправил пилотку. -Встали. -Дак чё с этими?- гнул своё Сидоров. -С кем?- вроде как не понял капитан. -Ну, с американцами. Капитан посмотрел на часы, весело улыбнулся. -Ничего. Полный порядок. Так. За мной. Бегом! Марш!- И уже на бегу тихо сказал себе.- Теперь полный порядок. *** Берлин Совершенно Секретно Главное управление Начальнику VI управления СС имперской безопасности (РСХА) бригаденфюреру Шеленбергу. «Операция «Ребус» сорвалась. Рольф Бломберг и Густав Виттенгафт погибли при выполнении задания. Жду указаний. Странник.» Когда офицер связи доставил шифровку в кабинет Шеленберга, бригаденфюрер внимательно её прочел, почесал большим пальцем переносицу и снял прямой телефон Гиммлера: -Рейсхфюрер, вы свободны сейчас? -Могу уделить не больше пяти минут. -Мне достаточно,- сказал Шеленберг. -В таком случае – жду. Шеленберг вложил радиограмму в папку и пошел к шефу. В кабинете он молча протянул бланк Гиммлеру. -Леди с дилижанса – пони легче,- сказал Гиммлер, прочитав донесение. -Русские говорят иначе: кобыла с воза - бабе легче,- усмехнулся Шеленберг. -Вальтер, вы меня начинаете пугать вашим откровенным русофильством. Вы случайно не сотрудник Генштаба Сталина?.. -Мы с ним расходимся в вопросах идеологии,- хмыкнул Шеленберг. -И на этом спасибо,- Гиммлер изобразил на лице улыбку,- Хорошо. Что у вас ещё? -Может перехватить летчиков в Тегеране? Ясно, что наши парни угодили в ловушку НКВД. -Да черт с ними!- воскликнул Гиммлер.- Сорвалось? И пусть проваливают! У нас и без них дел невпроворот. -А может?.. -Шеленберг! Я запрещаю, слышите, категорически запрещаю, вам всякие контакты! Вы меня поняли?! -Да, рейсхфюрер! Относительно наших офицеров… -Что ещё? -Предлагаю наградить Рольфа и Густава… -Никаких наград!- оборвал Гиммлер.- За что? Их нет! Всё! И куда сгинули, никто не знает. В этом ключе и радируйте «страннику». Мало ли куда могли исчезнуть офицеры СС в стране, где шпионов и разведчиков больше, чем само население страны?.. Вам же рекомендую отправить вашего «странника» в Африку, к Роммелю.120 Постарайтесь сделать это немедленно или как можно скорее. Где-нибудь под Эль-Аламейном, или в дельте Нила ему самое место. Он «странник»? Вот путь и постранствует по свету. Не буду возражать, если по дороге его настигнет шальная пуля. Всё! Свободны, Шеленберг. -Я вас понял, рейсхфюрер… *** В тот же день, на стыке девятой и десятой погранзастав группа пилотов благополучно пересекла границу -Вам туда, командир,- сказал Абдула и показал на темные силуэты гор.- Идите на юго-запад. Через три километра выйдете на дорогу. Идите по ней смело. Это старый заброшенный путь. Через пятнадцать километров покажется Мешхед. Документы у вас надежные,- скоро будут,- поправился Абдула, в городе опасаться нечего. А там вокзал, поезд и Тегеран… -Понятно,- кивнул головой Йорк. -Оружие,- напомнил Абдула.- Зачем вам лишние хлопоты?.. -Да, конечно,- согласился Йорк и протянул Абдуле свой пистолет. Летчики сдали оружие. Повисло молчание. Надо бы что-то сказать, а слов не находилось. -Прощай, Абдула,- сказал Йорк.- Будешь в Вашингтоне – заходи. -Зайду на огонек,- серьезно сказал Абдула.- После войны, но вы меня тоже не забывайте, прилетайте ещё, ну… Шесть мужчин обнялись. -Ладно, ладно, мужики. Прощайте, всё, всё… вам пора. Летчики ушли не оглядываясь, а проводник посмотрел им вслед и сказал: -Удачи вам, парни. Вернувшись под утро в уже известный нам сарай, где стояла радиостанция, Абдула надолго исчез в нем и вышел ближе к полудню. Во дворе он крикнул несколько фраз на туркменском языке. В доме произошло движение, зажурчала вода, загремели тазики. Ближе к вечеру легкой походкой из дома вышел молодой подтянутый полковник НКВД. Четыре «шпалы» весело поблескивали в его петлицах. И вряд ли летчики признали бы в нем стареющего дворника Абдулу, с шаркающей походкой всегда готового услужить. По улице Теджека, помнившей ещё конницу Тамерлана, шагал полковник Рамазан Ибрагимов. Абдула исчез. И, похоже, навсегда. МАЙ. 1943 год. МЕШХЕД. -Что в нашей жизни главное?- спросил Йорк, оглядывая свою команду. -Для меня лично,- сказал Эмменс,- главное в том, что потискать какую-нибудь персияночку. -Подержаться бы хоть за хохолок,- вздохнул Пол.- Ту уже не до хорошего… -Однако, юноша, запросы у вас,- хмыкнул Ла Бан,- но если вам повезет с персияночкой, то надеюсь, уступите место старшим? -Сначала проверю,- рассмеялся Пол.- Нельзя же старшему товарищу предлагать некачественный товар… -Говорим не по теме,- обрезал смех товарищей штурман.- Главное сейчас не сбиться с курса. -Штурман прав,- подтвердил Йорк.- Как командир, я должен пресечь эту раздражающую болтовню, но, если честно, я бы и сам не прочь размагнититься. Экипаж покатился со смеху, а Нолан сделал сердитое лицо, хотя и сам с трудом сдерживался, чтобы не включиться в общее веселье. -Подозреваю,- сурово сказал он,- что товарищ Сталин напрасно выпустил на свободу это стадо жеребцов. Это замечание вызвало новый взрыв хохота. -Так остался бы, штурман,- сквозь смех проговорил Пол. -Внимание!- вдруг резко сказал Йорк. Чуткое ухо пилота уловило далекий звук моторов. Экипаж замер. -Что это?- спросил Пол. -Не знаю. Развеселились… с дороги, быстро! -Ты думаешь, это серьезно, Эдвард?- тревожно спросил Эмменс, когда летчики убрались с дороги и спрятались за скалами. Короткая очередь. За ней ещё одна. Где-то в ответ прозвучали лихорадочные выстрелы, треск пулемета, раздался глухой взрыв гранаты. Несколько пуль зацокали по скалам, не задев летчиков. Снова раздались взрывы гранат и короткие точные очереди автоматов. По характеру боя чувствовалось, что работают профессионалы. Странный бой – не понятно с кем – укатился в сторону и также внезапно затих, как и начался. -Вот тебе и ответ,- сказал Йорк,- а теперь сам думай серьезно это или нет… Три грузовика на большой скорости ушли в сторону Мешхеда, в кузовах слышались возбужденные голоса. -Могли бы и нарваться,- сказал Ла Бан.- Интересно, а, сколько до города… -Если учесть, что мы шли скорым шагом около часа…- задумчиво сказал штурман,- то, я думаю, миль шесть осталось позади. -А мне другое интересно,- сказал Пол,- с кем это так яростно сражались иранцы? -Тебе очень интересно?- спросил Йорк. -Ну… -Думаю – с русскими. Вроде бы тихо. Пошли. К рассвету желательно быть в городе. -Почему с русскими?- не унимался Пол. -Заткнись, парень!- грубо оборвал Йорк.- Не до разговоров. Подтянулись, товарищи летчики!- уже шутливо крикнул Йорк. Полная луна выкатилась из-за гор, высветив почти фантастический пейзаж. В этом пронзительном блеске луны, нагромождении теней и бликов местность казалась неземного происхождения. Игра света то слегка приглушенного легкими облаками, то заливающего всё вокруг давала простор самой необузданной фантазии. Это состояние ощущал, видимо, каждый член экипажа, потому что все притихли, заворожено вглядываясь в горы. -Какая-то тень впереди… -Да, ерунда, кажется. -Нет, ты всмотрись. -Что вы там шепчетесь,- Йорк повернулся к радисту и стрелку.- Какая ещё тень? -Впереди и левее,- сказал самый молодой Дэвид Пол. -Да, похоже. Всем в укрытие. Я пойду один. -Командир…- начал Эмменс. -Выполнять приказание!- не терпящим возражения тоном сказал Йорк.- В укрытие! Йорк вздохнул, поправил пилотку и направился к внезапно возникшей на дороге тени. Вблизи оказалось, что это допотопный грузовик, видать, начала века с открытой кабиной. А в моторе этого доисторического чуда копался парень, замотанный по самые глаза в какое-то дикое хламьё. -Майор, вы как на уик-энд собрались, можно бы и поторопиться, я уже два часа валю дурака с этим мотором. -Там стрельба возникла непредвиденная. -Стрельба…- недовольно сказал парень.- Так война, майор, а вы люди военные. Зовите своих людей и поехали и, ради бога, побыстрее. Йорк слегка оторопел от такого выговора, но сказано всё это было на отличном английском и командир, не вдаваясь в дискуссию, призывно махнул рукой. -Как вы поняли, я от Абдулы,- сказал парень.- Он просил присмотреть за вами. Располагайтесь в кузове. Там в корзине еда, фляга с водой. В левом углу кузова, возле кабины, полевая сумка. Там документы на вас всех. В двух ящиках – одежда, обувь. Старались подобрать по размерам, но если что-то малость не совпадет, то не обижайтесь. Одежда возможно чуть мятая, но носить можно. Так, все в кузов. Быстрее. Скоро рассвет. И лучше будет, если вы поспите. Ехать далеко. Парень сел в кабину, мотор затрещал и грузовик тронулся. Ох, как далеко было до родины!.. В полдень следующего дня их принял британский консул в Мешхеде Хэдоу. Консул был предупредительно вежлив, с интересом выслушал – в кратком изложении – одиссею Йорка и его экипажа и отдал необходимые распоряжения. А на следующий день экипаж отбыл в иранский порт Бендер-Шахпур. 24 мая 1943 года они ехали в загородную резиденцию президента Рузвельта. Путешествие в СССР для экипажа Йорка, которое длилось четырнадцать месяцев закончилось. АПРЕЛЬ 1942 года. ВОСТОЧНЫЙ КИТАЙ. Лейтенант Фарроу,121 застрял в ветвях маньчжурской сосны. Он посмотрел вверх. Купол парашюта прочно облепил верхушку дерева, и с одной стороны это было хорошо. Он огляделся. Четко просматривалось море. Его меньше всего занимал вопрос – какое: Желтое или Восточно-Китайское. Это не важно. А вот что видно море это плохо, очень плохо, до леденящего холодка в желудке. Значит, он приземлился на территории контролируемой японцами. Нет, полковник предупреждал о такой вероятности и рекомендовал в таком случае выбираться к партизанам. Но… где они эти партизаны?.. Появятся сами или их надо искать?.. И будешь тут кукарекать, пока не набредет японский патруль или не протянешь ноги с голоду. «Влип я по самое некуда»,- подумал лейтенант. Он раскачался на стропах и на очередном махе ему удалось зацепиться за ствол сосны. Подтянувшись, твердо стал ногой на толстый сук и, придерживаясь рукой за ствол, расцепил замки парашюта. Конечно, купол выдавал его с головой, но о том, чтобы снять его с дерева даже мечтать не приходилось. Купол безнадежно застрял где-то у самой вершины. Ещё раз, оглядев местность, он не обнаружил ни дымка, ни строения, ни тропки, указывающей на близость человеческого жилья, пусть даже относительную. Сколько не видел глаз – всюду лес, горы и море. Ему пока в голову не приходило, что на побережье может быть гарнизон, что планирующий в сторону Китая самолет,- увы, топливо закончилось в километре от побережья, но был спасительный запас высоты – виден был далеко, а купола парашютов и подавно. Его радовало одно на этот момент: он на твердой земле, не разбился, не сгорел, не сломал руки и ноги при падении на лес, не выколол себе глаза об эти колючие и хрупкие сучки, во множестве торчащие в разные стороны среди пышного зеленого лапника. Молодость. Пока тебе нет и тридцати какой-то японец с «арисаки», который может нажать курок своей винтовки с длинным плоским штыком – а просто так, чтобы не возиться с пленным – воспринимается, как нелепая абстракция. Да и в самом деле, серьезная жизнь только начинается, столько девушек мечтают откинуть одеяло своей кровати, чтобы лейтенант прилег рядом, сколько интересного в мире и окрестностях, и всё это оборвется от одного движения пальца?.. Да ладно… Бросьте! Еще не вечер. А жизнь тем и удивительна, что есть варианты. И не один. Судьба? Да, конечно. Но линия жизни на ладони заходит так далеко, что есть основания предполагать, сто двадцать лет пребывания на земле обеспечены. Такие дела. Интересно, как там другие парни?.. Штурман должен быть где-то рядом. Я видел его парашют. А вот куда унесло второго пилота сказать трудно. Тяжело управляемые парашюты не позволяли надеяться на небольшой разброс метров в сто – двести. Километра на полтора друг от друга их разбросало. Жаль… вместе оно легче как-то… И стрелять нельзя. Вдруг японцы рядом. Он не верил в это обстоятельство, ну, а вдруг?.. На звук выстрела кто-то бы, да и отозвался. Эх, знать бы лейтенанту как он влип. Не предавался бы размышлениям о своем будущем, а бежал от этого места без оглядки и как можно дальше, пока хватило сил. Все правильно видел лейтенант – побережье. Одного не учел – японский гарнизон, который уже был поднят по тревоге сразу же, как только вспыхнули в небе пять куполов и белыми облачками поплыли к земле, чтобы раствориться среди зеленой тайги. Японцы не дошли до такой пошлости, как поиск американцев немецкими овчарками, но все дороги оказались мгновенно перекрытыми, а район приземления парашютистов плотно оцеплен. Летчики оказались в мышеловке. Хотя точнее сказать, наверное, летчик, потому как судьба других пока окутана мраком. Цепляясь, за становившиеся все толще и толще сучья, он спустился на землю и вытер взмокревший лоб. И-эх-х, парашют!.. Не поддеть, не сдернуть. Да пропади он пропадом! Придя к таком выводу, лейтенант вынул свой надежный армейский «Кольт», М1911, передернул затвор и сунул за пояс. Жаль, что не взял запасной обоймы к пистолету, а с другой стороны, в кого стрелять? Если тут японцы, то смысла нет даже выхватывать оружие, уложишь одного двух… они же, как муравьи, в одиночку не ходят. Ну, а если партизаны, то о чем речь… Хотя, что китаец, что японец – он мысленно хмыкнул – все они на одно лицо. Единственное различие – форма. Рассуждая подобным образом, он спрыгнул на землю, соорентировался, как ему показалось, абсолютно точно и, придерживаясь направления, юго-запад он побрел по тайге в слабой надежде встретить кого-либо из своего экипажа. Рядовой 48-го пехотного полка Ичиро Асано почти нос к носу столкнулся с высоким парнем, который тут же бросил к ногам солдата пистолет и поднял руки. Может лейтенант и открыл бы стрельбу, но цепь японских солдат, взявших его в полукруг, убедила его, что усугублять свое положение убитым японцем или двумя не следует – в один момент превратят в сито, а так оставалась маленькая надежда. Недаром линия на руке говорит о том, что этот мелкий япошка, только временная неприятность. Асано что-то крикнул, и лейтенанта мгновенно окружили солдаты. Ему завязали глаза, долго вели, потом впихнули в автомобиль – правда, не пинали ногами и не пытались ударить – и снова вели, а когда сняли повязку, то перед ним оказались два офицера – это он понял по накладным полупогончикам со звездами – а позади два солдата с винтовками наизготовку. -Коницива,- улыбнулся один из них,- гокигэн икага дэс ка?122 -Ай эм нот андерстэд ю123,- мрачно ответил лейтенант. Второй офицер что-то быстро зашептал на ухо, первый, не снимая с лица улыбки, кивал головой, соглашаясь: -Сорэ-ва аригатай!- потер руки первый.- Субарасий дэс нэ!124 Один переводчик, понял лейтенант, а второй, наверное, командир, но странное дело - слова старшего по званию японца впечатывались в мозгу, а речь переводчика шла, как бы издали, из тумана и он с трудом улавливал смысл перевода. -Кто вы?- прозвучал вопрос.- Как оказались здесь в Китае, с какой целью? -Я – американский летчик, лейтенант Фарроу, возвращался с боевого задания, кончилось топливо, пришлось выброситься с парашютом. Где мой экипаж? -Здесь вопросы задаем мы!- отрезал переводчик и залопотал, переводя. -Нанда бакана!- воскликнул старший.- Бакабакасий!125 -Вы сказали глупость,- переводчик презрительно скривил губы.- Возможно вы и летчик, но как вы оказались здесь, в Китае? Откуда взлетали, с Мидуэя? -Да,- мотнул головой лейтенант,- бомбили Токио. -Сорэ-ва маттаку хэн дэс кэ…- задумчиво сказал старший японец.- Маттаку126… -Вас расстреляют, если это так,- пообещал переводчик,- но, скорее всего вашу почтенную голову отрубят. Извините, но вы этого заслуживаете. Он кивнул солдатам. Лейтенанта схватили, завернули руки назад и увели. Фарроу оказался в каком-то закутке. Может, это была камера гарнизонной гауптвахты, может склад, а впрочем, какая разница… выбор невелик и шансов выбраться, похоже, нет. -Что вы скажете, господин майор, есть ли доля истины в бреде этого американца? -Вы, как всегда, абсолютно правы, господин подполковник. Это – бред. Мидуэй нами плотно блокирован, а наши доблестные летчики не могли допустить, чтобы эти глупые американцы безнаказно сбросили бомбы на Токио. Любой из наших пилотов готов отдать жизнь во имя божественного Микадо. -Это так,- одобрительно кивнул головой подполковник.- Однако прикажите радистам настроиться на волну токийского радио. Если этот сумасшедший американец не врет, то ему не завидую. -Будет исполнено. -Взяли всех? -Да, всех пятерых. -Свяжитесь с другими гарнизонами на побережье и на территории, контролируемой нашими войсками. Я не верю, что он был один. Пленных допросите сами. Рекомендую сделать упор на цель полета и самое главное – откуда они взлетели. Если все будут утверждать, что бомбили Токио… -Я сделаю все, как вы сказали, господин подполковник. -И ещё, вышлите группы солдат на поиски обломков самолета. Как только они будут найдены, немедленно мне сообщить! Надо будет вызвать авиационных специалистов. Не исключаю, что американцы создали совершенно новый тип летательного аппарата, а это плохо. Это поставит империю на край гибели. Переводчик быстро чертил в блокноте иероглифы. -Что ещё? -Пока всё. Выполняйте. Потом займитесь пленными. А я созвонюсь с командованием. Нужно решать, что делать с американцами. -Полагаю, что здесь одно решение,- осторожно заметил переводчик. -Возможно. Но прежде, чем меч правосудия опустится на головы этих безумцев, мы должны знать о полете и его планировании всё. -Мудрость ваша не имеет границ, господин подполковник. Простите за дерзость, но думаю, не пройдет и года, как вы станете генералом. -Возможно,- губы подполковника едва тронула улыбка.- Но несколько позже,- добавил он много значительно.- Вы слишком опережаете события. Хорошо! Выполняйте приказание! Переводчик склонил голову в глубоком поклоне, а подполковник, подхватив саблю, вышел из комнаты. Он остановился на плацу и задумался. Нет, конечно, бомбардировка Токио – абсурд. Десант? Да. Вот она единственно объяснимая цель. Перерезать железную дорогу, разгромить его гарнизон, вместе с фанатичными полураздетыми партизанами, сбросить им оружие, боеприпасы, средства связи, медикаменты – это логично. Это вписывается в картину войны. Понятно и объяснимо. А то, что плел американец – плод больного воображения. Да. Он немедленно и сейчас же зайдет к радистам, чтобы развеять все сомнения. Он спешно повернулся и пошел к казарме, где был импровизированный радиоцентр, как он называл две мощные радиостанции, обеспечивающие связь с Главным Штабом. Подполковник не успел сделать и двух десятков шагов, когда увидел бегущего навстречу офицера связи. Лицо офицера выражало крайнюю степень растерянности, и было противно до безобразия, в руке он держал бланк радиограммы. Он хотел одернуть этого слюнтяя, который падает в обморок от любой неприятности, но тот его опередил. -Господин подполковник!- выкрикнул связист на бегу.- Срочное радио! Сегодня группа в составе шестнадцати бомбардировщиков бомбила Токио! Разрушения минимальные. По сообщениям служб наблюдения и связи самолеты направились после бомбардировки в сторону Китая! -Смирно!- рявкнул подполковник,- Возьмите себя в руки! Радиограмму! Дрожащей рукой офицер протянул листок. Одного взгляда на сообщение хватило, чтобы похолодела спина, но подполковник умел скрывать чувства. -Вольно!- крикнул он несколько мягче.- Бегом, в казарму, марш! Задержав дыхание, он мгновение постоял, и скорым шагом вернулся в штаб. -Пленного сюда, быстро,- сквозь зубы сказал подполковник. Лейтенанта Фарроу снова вернули на допрос. На этот раз кроме переводчика за пишущей машинкой сидела изящная японочка, затянутая в мундир цвета хаки, при виде которой лейтенант облизнулся. Короткая сукато127 обтягивала волнующие колени секретарши, а черного лака кавадзори128 лишь подчеркивали изящность ножек. Солдат прикладом в спину подтолкнул лейтенанта к столу. -Има сан-дзи дзюгофуон – маэ дэс129…- начал подполковник, и лицо его растянулось в улыбке, показав желтые зубы. -Если вы не расскажете все к трем часам, вам отрубят голову,- закончил мысль начальника переводчик. Девушка застучала на машинке, а подполковник склонил голову и сказал коротко: -Хай! Оссяру тори дэс!130 Из этого короткого диалога Фарроу понял, что сволочь подполковник не слабо знает английский язык и только прикидывается олухом, а переводчик, понятное дело, больше для престижа командирского, для солидности. Жаль, если через пятнадцать минут отсекут череп, такая девчушка… Ишь, как зыркает. Видать не прочь объясниться на ощупь. Для таких дел знание языка не обязательно. Черте о чем думал лейтенант за четверть часа до смерти. И хотя он верил в судьбу, а стало быть, и в то, что ему предначертана долгая жизнь, но что-то уж очень круто заворачивалось. -Итак,- подал голос переводчик,- имя, фамилия, звание, номер части. -Я уже говорил,- сказал лейтенант. -Повторите. -Уильям Фарроу, лейтенант, командир самолета Б-25Б, бортовой номер 40-2268, отдельная авиагруппа полковника Дулиттла. -Где базировалась группа? -Под Вашингтоном. В марте переброшены на остров Мидуэй. -Аната-га матигатэ ироссяру ёни омоварэмас,131- задумчиво сказал подполковник. -Проверьте,- пожал плечами лейтенант, бросив взгляд на машинистку и выслушав перевод,- с чего бы я вам врал… -То есть вы утверждаете, что ваша группа нанесла удар по Японии с острова Мидуэй? -Да. -И вы лично пролетели почти две тысячи километров без дозаправки? -В самолет были встроены дополнительные баки. -И все для того, чтобы разрушить пару домиков и нанести незначительные повреждения, где логика, лейтенант? -Я выполнял приказ,- сказал Фарроу.- Мне всё равно, что бомбить – хоть генеральный штаб, хоть общественный туалет. Война есть война, что прикажут, то и выполняем. -Хорошо, как отбирали в вашу группу?- спросил переводчик. -Просто,- снова пожал плечами Фарроу.- Брали лучших. -Почему же вы – лучший, всего лишь лейтенант?- улыбнулся переводчик.- Не слишком щедр ваш президент на звания. -Ему виднее,- хмыкнул лейтенант.- Да и плевать я хотел на звания. Я летаю и этого достаточно. -Летал,- поправил переводчик.- Прошу извинить нас за грубость, но больше вам не придется летать. За порогом этого кабинета вас ожидает смерть. Вы не летчик, вы – преступник. И вас будут судить по законам военного времени. -А Перл-Харбор разве не преступление?.. За это надо весь ваш… -Молчать!- взревел переводчик. Короткий удар по горлу едва не свалил лейтенанта с ног, перехватило дыхание. -Эй, парень,- прохрипел он.- Ты бы не увлекался, я чемпион дивизии по боксу… Переводчик что-то крикнул и на лейтенанта набросились солдаты. Два удара прикладом винтовки по затылку все-таки свалили летчика, а когда он очнулся, то понял, что связан. Переводчик быстро писал на листке тонкой рисовой бумаги, а подполковник, сделав свирепое лицо, то коротко, то длинно рыкал в телефонную трубку, налегая на букву «р». -Вы поняли, лейтенант, что ваша жизнь не стоит даже дешевого никелированного цента?- спросил переводчик. -Похоже, так оно и есть,- сплюнул на пол Фарроу. -А то, что грубость наказуема, усвоили? -Пожалуй -Ну и отлично. -Эй, парень, ты меня рубить будешь?- озабочено спросил лейтенант. -Я прощаю вам, мистер Фарроу, это обращение. Вы американцы – дикари. Не трудно понять, что я – майор. Но я отвечу на ваш вопрос. Нет. Не я. Мы устроим вам сипоку. -А это еще что? -Самоубийство. Вас каждый день будут методично избивать до тех пор, пока вы сами не повеситесь, чтобы избежать очередной порции пытки. Надежную веревку мы вам в камеру подбросим. -А мыло?- спросил Фарроу. -Мыло вам зачем?- удивился переводчик.- Кроме вашей мочи в камере не будет никакой жидкости. Мыло вам не нужно. -Чтобы петля быстрее затянулась. -Я ценю вашу выдержку и юмор, но, простите, огорчу – мыла не будет. -Ты не цивилизованный человек, майор. Ты – обезьяна в мундире… Он не договорил. По мановению руки переводчика на него обрушился град ударов. Солдаты били прикладами, кто шустрый выдернул шомпол и норовил, гад, ударить по голове… Кто же это выдержит?.. *** Лейтенанта за ноги, как мешок с картошкой, проволокли по плацу и бросили в камеру гарнизонной гауптвахты. И если бы Вильям Фарроу мог взглянуть на себя в зеркало, то огорчился бы, скорее всего, невероятно. Нет смысла описывать, как жестоко с ним обошлись. Однако на фотографии тех лет у лейтенанта синяк под глазом на всё лицо, всклоченные волосы и курточка с чужого плеча, явно ему тесная. Но взгляд озорной, веселый. Видать, и плен, и побои, и самих японцев он не воспринимал всерьез, и даже реальная опасность скорой смерти представлялась ему как досадный, но необходимый аксессуар военного человека. Что это мальчишество, показная бравада? Нет, фанатичная вера в Судьбу. Раз написано на роду жить до ста и больше лет, то можно и посмеяться над кровожадными японцами. И смех лейтенанта, его простенькие шуточки, выводили из себя переводчика, и доводили до бешенства подполковника. Но какое-то обстоятельство не давало им прикончить лейтенанта немедленно. Фарроу это понял и на очередном допросе нагло взял со стола подполковника сигару. -Субарасий дэс нэ!132- саркастически заметил подполковник и щелкнул зажигалкой.- Йи н дэс ё. Камаимасэн.133 -Прикуривайте, лейтенант. Вам разрешают Лейтенант с наслаждение затянулся и предпочел промолчать. Переводчик ходил за спиной, нервно постукивая саблей. Докурив сигару, лейтенант спросил переводчика: -А теперь по программе? Дело в том, что до вашей сипоку я еще не дозрел. Чувствую, что переживу ещё и вас, господин переводчик. А сказать мне нечего. Я уже все рассказал. -Вас повесят,- обрадовал переводчик. -И то новость,- усмехнулся Фарроу,- все не под топором мучиться. -Не здесь,- сказал переводчик.- В тюрьме Кинагава. Это в метрополии. Уверяю вас, что пребывание здесь покажется вам курортом, и вы меня будете вспоминать с благодарностью. А в отношении продолжительности жизни – не обольщайтесь. Кинагава – это ваш конец. Финиш, как вы любите говорить. Но дело не в этом. Подпишите здесь. -Дзикан-га кирэмас и та,134- подтвердил подполковник. Переводчик сунул лейтенанту листок с иероглифами… -А что я подписываю?- удивился лейтенант.- Тут не понять. Может повышение в звании?.. -Молчать!- крикнул переводчик.- Это не повышение, а повешение. В известном смысле вы будете выше всех остальных,- он рассмеялся. Подполковник тоже сделал на лице улыбку и развел руками. Фарроу хмуро огляделся. -Здесь?- он ткнул пальцем в конец столбцов. -Здесь, здесь,- заулыбался переводчик.- Здесь говорится о том, что вы ознакомлены с приговором трибунала. Подписываете. -А что уже состоялся суд? Без ответчика? Нарушение всех международных норм… Японские офицеры промолчали. Лейтенант расписался и спросил переводчика: -А вы не в Токио живете, господин майор? -Нет, а что? -Да знать бы где, я бы специально сбросил бомбы на твой дом, обезьяна желторылая! И снова лейтенанту вломили по первое число. И снова проволокли бесчувственное тело по плацу, на котором оставались лужицы крови. Ну, чтобы сдержаться, промолчать?.. Но у всех летчиков ещё свежи были воспоминания о варварской бомбардировке Перл-Харбора, сердца горели местью, и лейтенант не являлся исключением. Даже на черно-белой фотографии, что лежит у меня на столе, видны следы чудовищных пыток. *** Похоже, обещание гарнизонного переводчика становилось реальностью. С лейтенантом обращались как с диким зверем. А потому везли в железной клетке, бросив на пол вонючую циновку. Клетка доходила лейтенанту до пупка, и ему невольно пришлось сидеть, скрючившись, привыкая к тошнотворному запаху. К вечеру колеса грузовика загремели по булыжной мостовой, и он понял, что въехали в какой-то населенный пункт. Это был Шанхай. Выбитые прикладом «арисаки» мысли об экипаже, вернулись снова, и он подумал о своих парнях, которых так и не увидел Живы ли? А может их убили прямо на месте?.. А может, разбились при приземлении?.. Исключено. Опытные летчики. Солидная парашютная подготовка. Вряд ли… Чертовы азиаты!.. Понимают в психологии, недаром держат в одиночке. Думают сломить лейтенанта Фарроу?.. Как бы не так!.. Привезли на казнь. Хотят унизить повешением. Ладно –посмотрим. В любом случае мольбы сохранить жизнь они от меня не дождутся Откинулся брезентовый полог, луч карманного фонарика ослепил лейтенанта. Вскочивший в кузов солдат загремел замком, открывая дверцу клети, и за шиворот потянул лейтенанта. Это был явный перебор. Высунувшись из клетки, Фарроу резко двинул плечом, и солдатик отлетел к кабине. Тотчас перед его глазами сверкнули штыки винтовок. Лейтенант счел благоразумным не нарываться на крутой скандал с поножовщиной. Пнув ногой клеть, он спрыгнул с кузова и мгновенно оказался в кольце японцев. Появился какой-то военный чин, раскатисто скомандовал – солдаты выстроились в две шеренги, внутри которой оказался Фарроу. Его привезли в одну из самых зловещих тюрем Шанхая и северо-восточного Китая. Редкий узник выходил отсюда на свободу. Но лейтенант не воспринимал всерьез ни японскую армию, ни свой плен, ни эту камеру-одиночку, куда его довольно вежливо втолкнули. А потому он завалился на лежак и безмятежно похрапывал в камере № 209 тюрьмы Кайнгван Тюрьма располагалась на территории дворца древних китайских императоров империи Цин. Еще сохранились кое-где величественные постройки с летящими драконами на фронтоне, с выгнутыми крышами, покрытыми черепицей, с колонами из белого мрамора. А собственно тюрьма располагалась внутри этих пышных строений и состояла из пяти приземистых железобетонных блоков без окон, подпертых тяжелыми консолями из такого же монолита. Внутренние помещения освещались подслеповатыми лампочками, установленных так далеко друг от друга, что свет их в коридорах переходил в призрачный полумрак, не обещая узнику ничего хорошего. В этой тюрьме совершалось все тихо и без лишних свидетелей. Приговоренному, как правило, отрубали голову самурайским мечом. Реже – вешали. Ещё реже – расстреливали. И поскольку лейтенант не являлся высшим военным чином, то расстрел для него оказался бы акцией не по рангу. Лишение жизни через повешение тоже являлось слишком почетным делом для офицера такого уровня. Оставалось одно… Но… вмешалось некое обстоятельство. Хотя Фарроу и являлся командиром корабля, но его воинское звание «лейтенант», не шло ни в какое сравнение со званием «капитан» его второго пилота Роберта Хайта. Роберт на допросе утверждал, что наглый мальчишка врет, Фарроу никогда не был командиром экипажа, а только вторым пилотом, его самолет никогда не бомбил Токио, а сбился с курса в тумане, и случайно оказался на территории Китая. Топлива, естественно, не хватило со всеми вытекающими последствиями. Этот наглый мальчишка слишком много себе позволяет… Как ни странно, но доводы капитана были признаны логичными и убедительными. Этому способствовала и характеристика лейтенанта из гарнизонной гауптвахты, где он описывался, как наглый, агрессивный и плохо воспитанный янки. Однако японские газеты подробно сообщали о нападении на Токио, и снова в японской Фемиде произошел сбой. Газеты писали о группе в шестнадцать самолетов, а по данным, поступавшим от разведки, на территории Китая упали пятнадцать. Все пилоты, попавшие в плен, твердили одно и тоже: «Сбились с курса, заблудились». Один Фарроу стоял на своем: «Да я бомбил Токио. И что дальше?» Ему показали самурайский меч. -Под ударом этого меча, лейтенант, ваша голова скатится на землю, как перезрелое яблоко. -Хороший ножик,- ответил лейтенант.- Им удобно свиней резать. У меня в Техасе – дома такой же есть. Озверевший от оскорблений переводчик взмахнул мечом, но лейтенант точным хуком в челюсть справа отправил японца в угол… Конечно, он получил свою порцию и в бессознательном состоянии был брошен в карцер. После этого случая на допросе ему связывали руки. Дни в карцере оказались самыми мучительными. Кромешная тьма, на полу по щиколотку воды, ужасающая вонь – и откуда она только взялась – всё это могло довести до сумасшествия, но лейтенант старался держаться бодро и даже что-то насвистывал. Он потерял счет дням. И когда под потолком внезапно вспыхнула тусклая лампочка, он вскрикнул от резкой боли в глазах. Дверь со скрежетом распахнулась, в камеру вбежали несколько солдат, его подхватили под руки и выволокли в коридор. -Финиш, что ли?- спросил лейтенант. Но вопрос повис в воздухе. Его долго вели по коридору с завязанными глазами, поддерживая под руки. В какой-то комнате его побрили. Понимая, что конец, лейтенант воспринял бритье равнодушно, что удивительно – накормили довольно приличной едой, а не вонючей баландой. Потом снова вели, снова заскрежетала дверь, и его сильным толчком впихнули в камеру. -Фарроу, скотина, жив!- услышал он знакомые голоса. С глаз сорвали повязку, и лейтенант ощутил на щеках слезы. Он был среди своих. -Командир, выглядишь, как новенький доллар,- второй пилот обнял его за плечи,- а мы думали тебе крышка. -Нет, парни всё нормально. -Привет, командир,- пожал ему руку Георг Барр -Где тебя так отделали?- спросил Фарроу своего радиста.- Приставал к жене коменданта тюрьмы? -Почти,- буркнул Гарольд Спатс.- Сволочи, ботинком прямо в глаз… ублюдки, косоглазые! – крикнул он в сторону двери. -Привет, Чайзер!- обнял Фарроу своего стрелка.- Все пишешь стихи, что на этот раз? -В духе времени и места, командир. Примерно так: «Луна взошла над синими отрогами гор, я сижу на вершине, в нефритовой беседке и плачу». Летчики сдержано посмеялись. -А что?- лейтенант вздохнул.- Честное слово очень поэтично. Я сижу на вершине, в нефритовой беседке и плачу. Вопрос – почему? Может у поэта триппер? Если выживем, не бросай это дело Якоб. Не зарывай талант в землю. -Черт возьми, парни, как бы нас всех не зарыли в землю вместе с талантами!- Раздался глухой голос из угла камеры. -Бог мой, а кто это?!- удивился лейтенант.- Неужели в японских тюрьмах водятся привидения? Боже! Капитан Холмарк, какими судьбами? -А то не знаете, лейтенант!- Припарковал машину в запрещенном месте. За что ещё можно угодить в тюрягу?.. -Да-а-а, в самом деле,- пробормотал Фарроу. Его веселье как-то улетучилось. Почти выбитый глаз радиста, забинтованные ноги Холмарка, да и собственные приключения навели его на грустные размышления и впервые за все дни плена, сердце его кольнула тревога. Прав ли он был, изображая из себя ковбоя, которому море – по колено? -Много здесь наших, капитан?- спросил Фарроу. -Четыре экипажа,- отозвался Холмарк.- Остальные либо долетели до аэродрома135, либо упали на подлете. Но раз их здесь нет, значит, или погибли, или у партизан. В любом случае им повезло больше. -Это точно,- согласился лейтенант.- Однако я думаю, что эти азиаты не посмеют устроить нам сипоку. -Как-как?- удивился Холмарк.- Неужели изучали японский?.. -Я его в гробу видел. А сипоку - казнь, вроде. -Не знаю, но у меня такое ощущение, что японцы предоставят нам такую возможность – посмотреть на них из гроба. -Вы мрачно смотрите на жизнь, капитан,- хмыкнул Фарроу. -Не весельчак – это точно,- отозвался Холмарк.- Я реально смотрю на вещи. -Самая реальная вещь,- улыбнулся Фарроу,- моя свадьба после войны. -Не стану вас разочаровывать и скажу одно: Бог в помощь. -Одно грустно,- подал голос Гарольд Спатс,- господь Бог отвернулся от нас и, пожалуй, вычеркнул из картотеки живущих, иначе мы бы не попали в лапы к этим… -Может быть,- буркнул Холмарк и замолчал, погруженный в свои мысли. *** Свою команду полковник Дулиттл набирал не из военных. Кадровым офицером авиации флота был он один. Летчиков, штурманов, инженеров, радистов, стрелков он набирал из опытных специалистов гражданской авиации. Прошедших переподготовку на бомбардировщиках Б-25Б, их аттестовали согласно налёту, квалификации, возрасту. И, конечно, это были добровольцы. Командирами экипажей стали майоры, капитаны, лейтенанты. Это были просто летчики. Звания, ордена, карьера военного – для них этих понятий не существовало. Был экипаж, была работа, полеты и это являлось самым главным. Да и какая разница вести ли транспортный ДС-3 или боевой Б-25? В принципе – никакой. А водить тяжелые машины, выдерживать график и выходить точно к конечному пункту маршрута командиры и штурманы умели мастерски. Знали ли они, что полет на Токио – это полет в один конец? Да. Командир группы не скрывал этого. Уверены ли они были, что все до единого вернутся назад? Нет. Война. Все могло случиться. Взлетели с «Хорнета» без потерь. Отлично. Могло быть хуже? Ещё как. Даже на тренировках случались приключения. Могли сбить на подходе? Не исключалось. Не сбили, считай, пронесло. Удачно отбомбились. И вот тюрьма. Они были готовы к такому повороту событий. Истребители тоже в бою погибали, сгорали бомбардировщики. Всё так. Но это в бою, а когда тебе, как свинье отрубят голову, завязав глаза и скрутив руки за спиной. Тут вздрогнешь, от таких мыслей. И Фарроу вздрогнул от страшного предчувствия. До тошноты и слабости в коленях он внезапно ощутил свою слабость перед этой кровожадной машиной японского правосудия. 1998 год, КОНЕЦ СЕНТЯБРЯ. БЕРЛОГА ЮРЫ. -О, так вы еще живы?- зевнул Юра. А где Березин, где Андрей? -Мы вдвоем,- сказал Казак. -Меньше народу – больше кислороду,- добавил Коробков. -Да мне до фени,- сказал Юра. Ночевать будете? Ваще не советую. Могут прирезать, как поросят. Это, как говорится, что два пальца…- А прохладно… -Мы на минутку,- Коробков оглядел комнатку. Юра хмыкнул и почесал голову. -На минутку ты к теще можешь забежать, а из меня креста не надо делать Умник. -Юр, а кто нас может прирезать,- прищурился Казак, и главное за что? -Может прирезать эта парочка – Макс с Ольгой, а за что… это ты у своего длинного корешка спроси. Если бы он глаз на Ольгу не положил, за золото не спрашивал да не лез бы куда не следует всё было бы тики-тики, а так… Заехать, то вы заехали, а вот как уедете – вопрос, конечно, интересный. -Да мне эта Ольга, как зайцу стоп-сигнал. Тоже мне принцесса Сихотэ-Алиня!.. Мне она что есть, что нет… -Не знаю,- отрезал Юра,- а только в тайге, паря, свои законы. Свои городские замашки надо было за поворотом оставить. Однако, что же делать?.. На ночь ехать… и оставаться нельзя – опасно, я бы сказал. -Ладно,- Казак потер голову, с ночлегом разберемся. Мы чего заехали: ты нашел самолет, помнишь – обещал? -Нашел?..- Юра задумался.- Может и нашел. Тут их знаешь, сколько по тайге валяется… -Юра не крути,- сказал Казак,- мы не напрашивались, ты сам вызвался. Короче, если нашел, номера переписал? -Я запомнил. -Так рожай скорее!- почти прикрикнул Казак.- Тянешь резину… -Две девятки шестьсот семь. Вот. -Не то,- выдохнул Казак. -То,- сказал,- Коробков.- Это заводской номер борта 40-2242. -Серьезно?- Казак пришел в легкое волнение. -Да, я у Березина документацию видел. -Ладно. Юра, и координаты места. Выкладывай. -Да чё выкладывать?.. Проведите линию от Молодежного до бухты Светлая. Пролетите там, на вертолете и враз обнаружите, а точнее я не помню. Мышковал в тех краях в прошлом году, в аккурат по этой линии шел и наткнулся. -Ну, спасибо, Юра. Помог. Живи и главное с Максом не ругайся. -А разве вы его не пришили?- удивился Юра. -Зачем? -Та не знаю… Просто думаю, раз вы живы, то его нету. -Мы чтим уголовный кодекс,- сказал Коробков,- нам лишняя мокруха ни к чему. -Жираф большой, ему видней,- заметил Юра.- Любая информация чего стоит,- произнес он в потолок. -Сколько тебе?- усмехнулся Казак. -К примеру, пару пузырей… -Саня, достань три. Коробков сходил к автобусу, принес три бутылки водки. -Куда вы сейчас? -Домой,- сказал Казак.- На следующий год, летом прилетим. -Покедова,- сказал Юра. Он проводил глазами автобус, вздохнул и открыл бутылку, а за ближними кустами журчал по камешкам полноводный по осени колюч Секунджа. Юра вздохнул, пригубил из горлышка и сказал, обращаясь к кедрам: -В Веселый поехали, куда ещё. Вот там им и крышка… *** А чего мы так быстро?- спросил Коробков.- Переночевали бы… -Переночуем. В Веселом. Коробков беспокойно барабанил пальцами по стеклу. Плотные сумерки не пробивал даже свет фар автомобиля, дробясь в лапнике сосен и кедров. Проезжали хилый мостик, выглядевший просто устрашающе. Полусгнившие бревна тоскливо поскрипывали под колесами, но автобус благополучно переехал на другой берег и вкатился на пустынную улицу. Ни огонька, ни звука, ни пробежавшей кошки – пусто. -Да уж,- сказал Коробков.- В последнюю экспедицию здесь хоть один бедолага жил, а, похоже, что и он сбежал. -Мрачновато,- сказал Казак.- Где спим в машине или в доме? Смотри, какая роскошь - каждому по дому, а? -Оно, конечно,- согласился Саша,- но если честно, у меня очко в ноль сжимается от одной мысли, что в этом доме я могу остаться один в пустом селе. -Мне тоже как-то неуютно,- согласился Володя. Спим в машине, а вот где её спрятать? -Есть место,- сказал Коробков.- Дома за три отсюда есть полуразрушенная электростанция. Большая, как ангар. Там вертолет спрячется не то, что микроавтобус. -Поехали. -Слушай, а зачем нам прятаться? -Ты слышал, что Юра говорил. -Доказательством того, что мы вторглись во владения Макса, служат три «пузыря», оставленные Юре. Каким бы алкоголиком Юра не был три бутылки водки ему не прикончить за один вечер. Следовательно, Макс поймет – мы здесь появились, а, учитывая ночь, далеко уехать не рискнули и где-то рядом… -Похоже,- уныло сказал Коробков. -А потому утром его надо ждать здесь. Ладно, утро покажет. Где здесь ангар? Через полчаса, въехав в здание электростанции, они перебрались в салон и улеглись на раскрытый купол парашюта. Оба уснули зыбким тревожным сном. На другом конце села, молодая тигрица, потревоженная непонятным шумом, встала на лапы. Тревожащий ноздри чужой непонятный запах, белый силуэт, бесшумно проплывший по деревне и растворившийся среди домов, кажется, не нес в себе опасности. Она взошла на крыльцо крайнего дома, нервно постучала хвостом по дереву и, успокоившись, фыркнула, выгнула спину и улеглась, уложив тяжелую голову на передние лапы. *** Казак всё предсказал точно. И ночью Макс разбудил Юру. -Вставай, алкаш! -Ты чё, озверел?..- обиделся Юра. -Я тебе мало даю денег и водки?.. Где эти, сколько их? -Двое,- Юра сжался под жестким взглядом Макса. -Всего-то,- усмехнулся Макс.- Прилетели, приехали? -Приехали, на микроавтобусе. -Отлично. Колеблющийся свет тонкой стеариновой свечи отбрасывал на стены зимовья странные тени, и бывшему инженеру показалось, что сам черт нагрянул к нему среди ночи. -Ты сказал, как я велел? -Да. Они собираются на следующий год облететь район от рудника до Светлой. -До следующего года надо ещё дожить,- усмехнулся Макс.- Верно, конструктор? -Ну да,- согласился Юра.- Ты чё, убивать их задумал? -Посмотрим,- сказал Макс,- как масть ляжет. Мне бы знать, что они в этот самолет вцепились?.. Я же им золото предлагал. Даром почти. Отказались. Значит, в этом самолете у них какой-то свой интерес. И большой. А вот какой… знать бы?.. -А может, ты из-за бабы своей зуб на них наточил? -Ольги?- Макс рассмеялся.- Даже, если бы они все вчетвером в очередь к ней встали – мне по барабану. Я таких Ольг целый табун могу заиметь. -Гигант,- усмехнулся Юра. -Да, есть здоровье,- хмыкнул Макс,- на этой штуке ведро запросто удержу.- И быстро спросил.- Они на чердаке? -Уехали. -Куда не знаешь? -Сам подумай. Ночь. Наши дороги лесовозные. Днем проехать и то проблема… -Понятно. Далеко не ушли. Значит, в Веселом ночуют. Больше негде. Вот и ладненько. Тут и устроим сюрприз. Двое говоришь, а кто? -Парашютист и с ним длинный. -А-а, эти… -Ага. -Ладненько. Я поехал. И смотри, если обманул, если они у тебя на чердаке сидят – шкуру спущу. -А ты возьми и посмотри…- Юра обижено налил стакан водки и залпом выпил. -И как эта гадость в тебя лезет…- брезгливо поморщился Макс,- смотреть противно. -А очко не железное,- вдруг сказал совершенно трезвым голосом Юра,- что, на чердаке боишься взглянуть? Только со мной такой храбрый. Залезь, а этот Вовка-парашютист тебя и шлепнет из нагана. -Ты лучше еще стакан накати, инженерный дурачок, чем меня злить,- сказал Макс.- Нет их там. В Веселом ночуют. Поехал я. -Скатертью – дорога,- пробормотал Юра и ткнулся носом в грязную подушку. -Тьфу!- сплюнул Макс на пол.- И не подумаешь, что раньше был интеллигент… ••• Казак проснулся и толкнул пяткой Сашу. -Коробок!- закричал он.- Вставай, соня! Утро-то какое… -Да отвали…- пробурчал Коробков,- натягивая полотнище парашюта на голову.- Дай поспать. Куда торопимся, что ли?.. Казак с грохотом открыл дверь автобуса и осторожно вышел. День обещал быть солнечным. Сквозь проломы в стене электростанции виднелся лес, окрашенный осенними красками и звенящая тишина. Ни звука, ни шороха. -Однако,- сказал Казак вслух,- шибко хорошо – уже не хорошо. Рискнуть? Чует мое сердце, малость что-то не то в этом мире. А-а, где наша не пропадала… Вполголоса напевая: Ах, если б жить, Вечно можно было жить, Повторяя: «Я люблю» Днем и ночью… Он пошел к ручью, что плескался метрах в пятидесяти от автобуса. Казак обожал чистоту. Он мог неделями не бриться, если не позволяли обстоятельства, но чистые зубы и корма считал он не без основания – залог здоровья. И в какую бы глушь не заносило Казака, он всегда благоухал запахом чистого и крепкого мужского тела, и туалетной водой «Демон», что изготавливается на Малой Арнаутской в Одессе, но на этикетке написано «Париж». Бережок ручья не обрывался круто к воде, а полого спускался, поэтому, разложив на целлофановом мешочке зубную пасту, щетку и мыло он с удовольствием умылся в чистой и прозрачной воде. Протянув руку назад, не оглядываясь, он внезапно сжался в пружину – пальцы нащупали мягкую шерстку и внушительные коготки. Служба в ВДВ136 и весь парашютный опыт приучили его не делать резких движений в непонятной ситуации. «Везет мне на приключения,- тоскливо подумал он,- что на этот раз?.. Только тихо, медленно и плавно» Казак очень медленно повернулся. Рядом с ним стояла тигрица и удивленно поглядывала на мускулистого лягушонка, посмевшего вторгнуться в её владения. Они стояли друг против друга человек и хозяйка тайги. -Тебе чего, киса?- спросил Володя.- Пора бы знать ты и я мы с тобой одной крови. «Киса» прильнула головой к лапам и выгнула спину. -Поиграться?.. Нашла с кем… ты же меня одной лапой укокошишь. Казак стоял ни жив, ни мертв. Тигрица лениво взглянула на Казака, и взгляды их встретились. Володе показалось, что она величественно улыбнулась. Мотнув хвостом, она забрела в ручей и обдала Казака фонтаном брызг. Володе показалось, что сейчас сердце выскочит из груди, в глазах потемнело от напряжения, но он понимал – любое резкое движение, вскрик, вопль, это конец. Поплескавшись, страшный зверь вышел на берег и неторопливо пошел в конец деревни. Володя рухнул на землю почти в обмороке, его колотила нервная дрожь. -Ну, вы даете Владимир Андреевич,- сказал он то ли смеясь, то ли плача.- Да что же это творится. Чего же это они ко мне лезут?.. Надо сматывать удочки. Но… назло всем немцам умоюсь и почищу зубы. Коробков спал. Он быстро оделся - утро хотя и выдалось солнечное, но прохлада уже ощущалась - завел двигатель и выехал из электростанции. -Э-э, куда?- спросил Коробков. -Домой. -Мне все равно,- сказал Коробков.- Домой, так домой… Поворот не прозевай137. -Ты штурман, ты и показывай дорогу. Саша перелез на переднее сидение. -Как ты думаешь, Макс уже навестил инженера-отшельника? Казак пожал плечами. Промолчал. Так молча, они и доехали до поворота на главную дорогу. Перед поворотом Володя приоткрыл дверь кабины и высунулся наружу. -Сань, глянь со своей стороны – колеса проходят по мосту или нет? Коробков открыл дверь. Сильный взрыв, метнувшееся из-под колес рыжее пламя, крик Саши и сам он, летящий как-то боком в кусты – это последнее, что видел Казак. Он пришел в себя через полчаса, осмотрел автобус: выбитое переднее стекло, проваленный мостик и рваные колеса – вот что мгновенно отметило сознание. За машиной виднелось распластанное тело Коробкова. Он подошел, пощупал пульс. -Сань,- тряхнул за плечо Казак,- Саня, жив? -Да что мне сделается?- Коробков поднялся.- Только голова раскалывается. Внезапно глаза Саши широко раскрылись, и он почти выкрикнул: -Володя, что это? Казак медленно повернулся. Еще час назад довольно приличная, но грунтовая дорога на Молодежный тускло отсвечивала. Нет, не асфальтом, а непонятным серым покрытием, наверное, очень прочным, потому что ни вмятин, ни колдобин, ни гребенки. -Ты что-нибудь понимаешь?- тихо спросил Казак. -Не-а. -Занятно… подожди, а где автобус? -Какой? -Так спокойно,- сказал Казак.- Десять минут назад здесь был автобус, мы на нем приехали из Веселого. Так? -Так. -Где он? -Я почем знаю… -Видать меня шиза посетила,- сказал Казак.- Опа-на-а, смотри. -Вижу,- тихо прошептал Саша. На поблескивавшую гладь дороги бесшумно опустился странный аппарат и из него вышли три человека. О чем-то, переговариваясь, люди вдруг тоже замерли. Туго облегающие комбинезоны, подчеркивали стройность фигур и было видно, что эта встреча удивила их невероятно. Наконец от группы отделился один человек и подошел к парням. -Вы кто?- с улыбкой спросил он. -А тебе чего нужно?- спросил Казак.- Если закурить, то к нему. Саш, у тебя есть сигарета? -Да были где-то,- почему-то заволновался Коробков.- Сейчас посмотрю. -Спасибо,- сказал незнакомец.- А что такое сигарета и почему её обязательно нужно курить? -Во дает!- восхитился Казак.- А что такое пиво – знаешь? -Пиво… пиво, что-то припоминаю. Кажется конец двадцатого, начало двадцать первого века этакая повальная эпидемия… -Все ясно,- сплюнул Казак.- Мужик, если у тебя проблемы, то разбирайся без нас. Не пьешь, так и скажи, а то пива он не знает… Совсем народ оборзел! -Проблемы вижу у вас,- вдруг сказал незнакомец. Ведете вы себя странно, лексика, одежда…- незнакомец взмахнул рукой и, прилетевшие с ним мужчины, подошли. -Ты чего к одежде прицепился, в тайгу костюм вечерний одевать, что ли?- подал голос Коробков. -В тайгу?- парни захохотали. -М-да,- сказал один из них,- Рома, что-то странное. Судя по лексике, это где-то конец двадцатого века. -Серьезно?- спросил Роман. -Да, конечно. Можешь поверить, я же все-таки лингвист. Потом одежда… -Э-э-э, мужики, вы что плетете?- всполошился Казак. Но «мужики» уже не обращали на них внимания. Они заспорили и, хотя разговор шел на русском, ни Казак, ни Коробков ровным счетом ничего не поняли. Кроме отдельных фраз. -Как они здесь оказались? -Я думаю нуль-переход. -Чепуха. Кто сказал, что время в этом, конкретном месте дискретно? -Нет, подожди, если разложить функцию времени на… И пошло, поехало. Володя и Саша успевали только глазами водить. -Володя, этот базар до скончания веков не кончится. Давай на дорогу, а там, на попутных доберемся. Ходят же машины с Молодежного… -И то верно,- согласился Казак.- Пошли. -Подождите!- резко сказал Роман.- Не надо спешить. -Три жлоба на двоих, ничего себе,- сказал Коробков. -Подождите,- уже мягче сказал Роман.- Сначала я представлю вам своих спутников. -Оно нам…- начал Коробков. -Помолчи,- тихо сказал Казак.- Ну? -Миша,- сказал Роман,- зоопсихолог. Андрей – пилот первого класса. Водит корабли на линии Земля-Марс. Я – математик. Аппарат, на котором мы прилетели, называется флаер. А вы кто? -Казак Владимир – парашютист и летчик-инструктор. -Ого,- подал голос Андрей,- коллеги. -А это Саша, радиотехник. Но пока что безработный. -Как это?- удивился Роман. -Да вот так это!- разозлился Коробков.- Нет работы и хрен по деревне! Стою на учете в центре занятости. -Точно!- сказал Миша.- Я читал историю. Это конец двадцатого века. Там до две тысячи двадцатого года безработица была. Точно… -Я тоже читал фантастику,- сказал Коробков.- И не надо нам сказки рассказывать про флаеры и флипперы. Немного в курсе. -Грамотный радиотехник,- усмехнулся Андрей. -Хорошо,- Роман потер лоб.- Володя, какой сегодня день, год, помнишь? -Он нас за дураков держит,- буркнул Саша, но, увидев, как побледнел Казак, замолчал. -Восьмое сентября, тысяча девятьсот девяносто восьмой год,- четко отбарабанил Казак. -А я что говорил!- воскликнул Миша.- Что я говорил! Вы только не волнуйтесь, ладно. Мы вам поможем. Вам все помогут. -А чего волноваться,- сказал Володя.- Вот, если бы вы на своей машине как-то подбросили нас к городу, было бы здорово. -Вы уверены?- спросил Андрей. -Подожди, Андрей,- нахмурился Роман.- Они же не знают главного. -А в чем главное?- спросил Коробков и нервно закурил. -Главное в том,- сказал Роман,- что ты, Владимир, немного не прав. Сейчас не тот год и день, что ты назвал. -А какой?- напрягся Казак. -Две тысячи триста восемьдесят пятый. И не восьмое сентября, а двадцать четвертое. -Видал, Шура, как долго мы живем… -Да.- Роман нахмурился еще больше.- Вы только никуда отсюда не уходите. Хорошо? Мы вернемся минут через пятнадцать – двадцать. И не волнуйтесь, всё будет хорошо. Мы скоро. Парни ушли. Диковинный аппарат бесшумно взмыл в небо и стремительно исчез. -Вот это скорость…- сказал Казак.- Прямо НЛО138 какое-то… Только тут до него дошел смысл происходящего, ноги его подкосились и он опустился в траву. *** Их подобрала «Скорая помощь», неспешно следовавшая из Дальнегорска в поселок горняков Молодежный с грузом медикаментов. Мужчина в камуфлированном костюме лежал в траве. Другой, в песочного цвета «афганке», лежал с противоположной стороны искореженного автобуса. На первый взгляд, оба не подвали признаков жизни. -Круто обошлись с мужиками,- задумчиво сказал водитель «Скорой».- Вот времена пошли… за буханку хлеба убить могут. -Палыч, хватит трепаться!- прикрикнула молоденькая девушка то ли врач, то ли фельдшер.- Давайте их быстро в машину и гони, что есть мочи. -А куда?- Палыч поскреб затылок. -Не в Молодежный же! Быстрее!.. *** Почти через три месяца Коробков и Казак вернулись из самой последней экспедиции в горы. Еще через месяц – уже плотно лег снег, и народ одевался по-зимнему – Казак наведался к Коробкову. -Как жизнь, Саня? -Нормально. Получил пособие по безработице. Дали за три месяца. Не хотели давать, а я им справку из больницы принес. Промурыжили, правда, но дали. -Счастливец,- хмуро сказал Казак.- У меня тоже всё нормально. Я что зашел…- Казак явно хотел что-то сказать, но не знал с чего начать или стеснялся затрагивать тему, которая его терзала. Он заметно нервничал. -Ну, зашел и правильно сделал. Сейчас чайку организуем. -Да подожди ты с чаем! Я вот о чем. Ты мужиков, тех у дороги, помнишь? -Каких?- удивился Коробков. -Мишку, Андрея, Романа… Они еще на такой штуке прилетали, похожей на унитаз. Овальная такая штука и двигается бесшумно. Но летает быстро, очень быстро и что самое интересное, совершенно против всех законов аэродинамики. Ты её еще назвал как-то… Коробков озадачено посмотрел на Казака. Потерся спиной о косяк двери и сказал тихо, заботливо: -Нет, Володя, не помню. Взрыв помню, а больше ничего. -Но ты же говорил с ними! -Даже говорил?.. Может быть, но не помню. -Понятно. Ладно. Извиняй. Пошел я. -Подожди. -Чего ждать?- Казак встревожено оглянулся.- Не помнишь и ладно. Пока. -Пока,- растеряно сказал Коробков. Какие люди, на чем летали и кто они эти Миша, Андрей, Роман?.. Он, в самом деле, ничего не мог вспомнить… ВОСТОЧНЫЙ КИТАЙ. ШАНХАЙ, 13-15 октября 1942 года. После карцера лейтенант Фарроу впал в задумчивость. Он больше не задирался с охраной, замкнулся в себе и все больше помалкивал. О чем он думал, что вспоминал?.. Тюремщики от него отстали. На допросы не вызывали, не били. Казалось, лейтенант Фарроу перестал для них существовать. Зато доставалось радисту его самолета Гарольду Спатсу. Чего добивались от него японцы – непонятно, но избивали его часто, методично, швыряя на руки летчиков полуживое тело. Так текли дни, недели, месяцы. Летчики потеряли всякие ориентиры, но 13 октября – этого никто из пилотов не знал: какой день, какой месяц – в общую камеру вошли вооруженные солдаты и выхватили из группы троих: Дэна Холмарка, Вильяма Фарроу, Гарольда Сптаса. Им завязали глаза и Фарроу ощутил острие штыка между лопаток. Он сделал осторожный шаг, его взяли под локоть и он зашагал увереннее, то по прямой, то, поворачивая, то снова шагая прямо. В уме он считал шаги. Через пятьсот шагов его остановили, сняли повязку с глаз и втолкнули в камеру. Лейтенант снова оказался в одиночке. Он не успел оглянуться, как дверь за ним с треском захлопнулась, и снаружи лязгнули засовы. «Это конец,- обреченно думал он.- Ясно, что судьба отвернулась от меня. Вот и верь после этого линиям на руке…» Он огляделся. С правой стороны – нары, посередине маленький столик, возле него табуретка, привинченная к полу. Железобетонный пенал пять метров в длину, два с половиной в ширину и чудовищно высоким потолком. Где-то в еле различимой вышине мерцала тусклая лампочка и едва пробивался блеклый день сквозь узкое, похожее на бойницу, окошко. Так удивительное дело – на столе он обнаружил пачку сигарет и спички. Это открытие его не обрадовало, а вызвало горькую усмешку. А может это камера смертников? Эта мысль раскалила мозг, пронзила сердце и, ослабев ногами, он присел на нары. «Нет-нет!.. Ну, какого черта! А с другой стороны…» А что с другой стороны, он так и не сумел связать, но как-то дико все… Это – нервы. Сидел же я в одиночке и обошлось. Да, но тогда мне никто не подкладывал пачку сигарет. На психику давят. Только пусть попробуют, наши разнесут эту Японию по клочкам. Нервы, конечно. Всё будет нормально. «Без тебя,- сказал внутренний голос,- ну и что? Разбомбят Японию, тебе-то, что… тебя уже не будет». Он прилег на жесткое ложе. Мысли не удавалось сбить хоть в какую-то кучку и они скакали то от взлета с палубы, то к спуску на парашюте – он даже ощутил смолистый запах сосны - то вокруг этого идиотского плена, исход которого уже предрешен. -Тьфу!- Сплюнул он зло А о чем ещё думает человек, так глупо попавший в дикий переплет? -Да,- сказал он громко,- надо было уложить человек пять джапов, отстреливаться до последнего патрона, а уж последний… Нет, но кто же думал?.. Он с удовольствие вспомнил, как под его кулаками отлетали низкорослые японцы. Здорово! Хрясь и япошка башкой в землю – тресь! Отлично! Правда и ему досталось, но это издержки производства. Откуда этот с прикладом вывернулся, если бы не прикладом по голове, они бы меня не одолели. Я бы их всех размел по кочкам, а там, в горы и к партизанам. Все равно куда. Ушел бы. А «Питц» классный самолет! О чем я? Да – ерунда! Он еще сядет в кабину самолета, еще махнет технику «Убрать колодки». А в ответ увидит приложенную к чепчику руку, а потом выброшенную вперед «Рулить разрешаю». Беглый взгляд на приборы, пару фраз в микрофон, пальцы отпускают рычаг тормоза, сектор газа толкается вперед и самолет, слегка подрагивая на неровностях почвы, начинает движение. Потом он выруливает на взлетную полосу. Зажимает тормоз, газ вперед до упора, максимальные обороты, самолет уже дрожит, тормоз резко опускается, и машина срывается с места. Уже не бежит – мчится навстречу земля. Легкое движение ручки вперед, чуть выдержать и плавно потянуть на себя. Земля уходит в низ. Летим! Лейтенант вздохнул. Да, славная машина «Питц»… Он все так живо представил себе все режимы взлета, что даже задвигал руками. Лязгнула дверь. Солдат, уже пожилой человек, что-то бормоча, и, беспрерывно кланяясь, поставил на столик поднос с едой и, также кланяясь, удалился. -Сервиз,- хмыкнул Фарроу.- Посмотрим, чем кормят в этом гранд-оттеле? Наверняка суп из тараканов и жаркое из лягушки. Однако он ошибся. Это была не вонючая похлебка черт знает из чего, а нормальный рис даже политый чем-то вроде подливки. Ломтик хлеба. Стакан настоящего чаю. -Неплохо…- сказал лейтенант.- Похоже наши дела не так уж и мрачны. В приличном то ли обеде, то ли ужине Фарроу усмотрел добрый признак. -Значит, наши надавили по дипломатическим каналам при помощи пары авианосцев,- буркнул он себе под нос. Рис, в самом деле, был отличным, слегка островатым и, что совсем поразило лейтенанта, чай оказался сладким. -При таком питании здесь можно задержаться ещё на недельку,- сказал он солдату, пришедшему за посудой.- А, старина? Одиночество настраивает на философский лад, а мне надо кое о чем поразмыслить. -Нантэ фукона кото дэсё. Го-д одзё мосиагэмас139,- пробормотал солдат тихо, убирая поднос и кланяясь. -Ты что там тарахтишь? А-а, все равно не понимаешь, резвился лейтенант. -Сумимасэн га140,- сказал солдат и вышел. Снова лязгнула дверь. И тишина, одуряющая тишина. Так закончился день тринадцатого октября, полный надежд и оптимизма. Четырнадцатого утром его вывели на прогулку, и здесь он встретился со своим радистом и капитаном Холмарком. На радиста тяжело было смотреть. Всклоченные волосы, большой синяк под глазом, разорванная в пятнах крови рубашка. -За что тебя, Гарольд?- спросил лейтенант. -Не знаю, командир. Я скоро с ума сойду от ежедневных побоев. -Скоро все это кончится,- уверенно произнес Фарроу. -Вы думаете? -Я тебе говорю. Скоро домой. Не пройдет и месяца, как ты со смехом будешь вспоминать эти дурацкие приключения. -Не знаю, как насчет дома, но что скоро все закончится… здесь вы, лейтенант, правы,- мрачно сказал Холмарк. -Да ну вас к черту, капитан!- резко сказал Фарроу.- Во всем вы видите только гадости… -Ну-ну,- сказал Холмарк и отвернулся. -Командир,- взволновано сказал Спатс,- он хочет сказать, что нас всех повесят?.. -Кто тебе сказал такую чушь, Гарольд? -Капитан говорит, что всё закончится… -Ну, правильно говорит. Скоро домой. А, значит все наши мучения и твои тоже, закончатся. У тебя девушка есть? -Была подружка,- замялся Гарольд. -Вернешься домой, ты её обязательно… Понимаешь о чем я? Спатс покраснел. Ему исполнилось двадцать лет, он увлекался радио – что и привело его на борт 40-2268 - а девушки занимали в его жизни где-то последнюю строчку. -Что, так сразу? -А что тянуть,- усмехнулся лейтенант.- В этом и заключен смысл жизни. -Я как-то не думал,- пожал плечами Гарольд. -А ты подумай. -Подумаю,- согласился Гарольд. -Два идиота,- пробормотал Холмарк.- Топор над головой висит, а им секс подавай. Гортанный окрик прервал прогулку и разговоры. -Прощайте, лейтенант!- крикнул Холмарк. Фарроу в ответ рассеяно кивнул головой. -Командир!- отчаянно закричал Спатс. -Все нормально! Держись, мальчик!- крикнул в ответ Фарроу Нет, все же Фарроу был легкомысленным лейтенантом – может это и помогало ему в критических ситуациях,- трудно сказать, но разговор с радистом всколыхнул в душе собственные воспоминания. Впервые Фарроу узнал, что женщина – это захватывающе интересно в шестнадцать лет. Где же это было?.. Ну, да. В каком-то бунгало на краю леса. Шли соревнования или просто заезд на скорость… Он тогда шлепнулся на вираже. Велосипед вдребезги, досталось и ему. Его перенесли в этот дом, уложили в приличную кровать. Откуда-то взялась медсестра. Девушка была старше его года на три-четыре. Он заботливо бинтовала голову Вильяму, предоставив парню обозревать восхитительное зрелище, вплоть до розовых сосков. Округлая и упругая грудь настолько заворожила парня, что он едва снова не потерял сознание, и, приподнявшись на локтях, впился губами в очаровательные выпуклости. -Я тебе нравлюсь?- спросила девушка и недождавшись ответа расстегнула халат. Дальше Вильям ничего не помнил. Сознание лишь улавливало жаркий шепот: -Не торопись, дурашка… Но какой там шепот?.. Тело работало со скорость и мощью только что сошедшего с конвейера насоса. -Да-а, больной…- усмехнулась медсестра, поднимаясь с кровати и застегивая халат на все пуговицы.- Я думаю, что ты очень скоро поправишься. Как тебя зовут, больной? -Вилли. Вильям Фарроу. -Чудо, а не ребенок,- сказал медсестра.- Ну, поправляйся, Вилли… Она ушла, а Вилли, уставший от эмоциональной перегрузки, крепко заснул. Приятные воспоминания прервал неожиданный визит. Вошел солдат с винтовкой и сделал движение штыком: «На выход». Фарроу не удержался: -Что, без винтовки страшно ко мне заходить? Солдат не ответил и повторил движение. Лейтенант пожал плечами и пошел вперед. В комнате, куда его привели, сидело несколько офицеров. -Фамилия, звание, должность?- с ходу заговорил переводчик. -Пора бы запомнить,- снова завелся лейтенант.- Какого черта, десять раз одно и тоже спрашивать?! -Ватакуси – но сицу мон-ни котаэнсай!- резко сказал пожилой офицер с аляповатым орденом на груди. На поперченных нашивках его мундира Фарроу разглядел три больших звезды. -Господин полковник говорит, что бы отвечали на его вопросы,- перевел переводчик.- И советует без шуток,- добавил он.- У вас и так не блестящие рекомендации. -Да плевать я хотел на рекомендации, аттестации, характеристики. У вас тут одна дорога и вы еще заплатите за все. -Молчать!..- прошипел переводчик, и что-то быстро залопотал по-своему. -Фамилия, звание, должность – отвечать!- прикрикнул переводчик. -Вильям Фарроу, лейтенант, командир самолета Б-25, бортовой номер 40-2268. -Бомбардировщика? -Что вы, я развозил мороженное. -Теперь это не имеет значения,- усмехнулся переводчик и оскалил желтые зубы.- Важно другое – ваши бомбы упали в школу и были убиты дети. Вы – варвар, Фарроу. -Я выполнял приказ, и у меня не было конкретной цели. -Разговор имел бы продолжение, если бы вы бомбили военные объекты – это понятно, война, но ваши бомбы упали на детей и вы, как командир, понесете наказание. -Так это суд?- удивился Фарроу. -Да. Вас привели на заседание военного трибунала. И приговор будет оглашен немедленно. Переводчик обернулся к своим, долго трещал, наконец, встал пожилой офицер с орденами и что-то стал читать, налегая на букву «Р». Лейтенант рассеяно слушал длинный перевод, и только последние слова приговора резанули слух, а сердце сдавило, и по спине прошел леденящий холод: -…приговаривается к смертной казни через отсечение головы. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Дальше переводчик назвал фамилии членов трибунала, которые Фарроу не интересовали. Тут же подошли два солдата и лейтенанта увели. Он не помнил, как очутился в своей камере. Жизнь сразу обрела новые ощущения и остроту. «Смертная казнь,- билось в мозгу,- смертная казнь». Жаль. Ах, как жаль! Он метался по камере от стенки к стенке, кружил, как загнанный волк, пока не остановился, осененный внезапным прозрением. Стоп! Что это я паникую? Или не обещали мне снести череп раньше? И ничего. Живу. Живу, черт возьми! И буду жить назло этим узкоглазым! Пусть только попробуют… Америка это вам не Китай. С Америкой надо считаться. И этот клоун в орденах всё понимает. Они хотят одного, чтобы я наложил в штаны со страху, всё им рассказал, как бы не так. Гарольда жуть как пытают, а парень молчит. Да, молчит. Иначе бы японцы знали всё. И не столько тюремщикам, сколько японскому генштабу крайне важно знать, откуда совершался налет. Они убеждены, что с острова Мидуэй. Ну, и отлично. И я прав. Ни один из наших парней не сказал лишнего даже под пытками. Следовательно, пока они не узнают, откуда прилетели самолеты все разговоры о казни – сущий бред. Сколько их уже было этих разговоров, и пока Бог миловал. «А трибунал?- кольнула мысль. А наплевать, успокоил он себя, почему же тогда привели меня одного. Я, понятно, не юрист, но сколько видел в кино и читал… Если зачитывают приговор, то всем вместе, а не таскают по одиночке. Эта мысль привела лейтенанта в полное спокойствие, и остаток он прожил почти в благодушном настроении. Однако вечер снова погрузил его в беспокойство. Вечером в камеру вошел переводчик в сопровождении пожилого солдата и спросил любезно: -Что, господин лейтенант, пожелал бы на ужин? -У вас богатый выбор,- усмехнулся лейтенант.- Что мне нужно, в вашей тюряге все равно нет. -А все-таки,- настаивал переводчик. -Ром, яичница и ветчина, вот все, что мне нужно,- язвительно сказал Фарроу.- Бутылка рома и кусок доброй ветчины – в самый раз. -И яичница,- уточнил переводчик. -Да смотрите, чтобы не пережарили, я люблю, когда желток слегка сыроват. -Я учту ваше пожелание,- усмехнулся переводчик. -Тогда проваливайте!- озлился Фарроу.- Не трепайте мне нервы, дайте поспать. -Похоже, ваши нервы из стальных канатов,- серьезно сказал переводчик.- Я восхищен вашим мужеством и мне нравится, как вы держитесь. Переводчик с солдатом ушли, а лейтенантом вновь овладело беспокойство, и он прилег на топчан. А что если эта ночь последняя в его жизни? Тогда надо ловить каждое мгновение, каждый глоток воздуха. Ведь… А-а-а, черт! Нет, лучше все-таки поспать. Жаль Гарольда – двадцать лет парню. Он как-то забыл, что ему самому всего двадцать восемь и вся жизнь впереди. И снова мысли заскакали, как растревоженные блохи. Он ходил по камере, остервенело, пинал вделанный в бетон табурет, словом, ярость, закипавшая в нем, искала выход. Внезапно он остановился. Почудилось или как?.. Во-перовых заскрипел засов на двери, а, во-вторых, черт возьми – это не было фантастикой!- воздух наполнился запахом, который он уже успел забыть. Вошел солдат. Кланяясь, поставил поднос, сдернул белоснежную салфетку. -Проклятие,- сказал Фарроу.- Я сплю и грежу… На столе стояли: квадратная бутылка настоящего ямайского рома с губастым негром на этикетке, тарелка с ветчиной, уже нарезанной ломтиками, тарелка дымящейся яичницы, горка хлеба, чистый стакан. Возле всего этого лакомства лежали деревянная вилка и палочки. -Сумимасэн га,141- пробормотал солдат и удалился. -А вот это конец,- сказал Фарроу,- это последнее желание осужденного на смерть. И раз мой заказ выполнен в точности, значит, завтра, самое большее послезавтра – финиш. Ну, что же… Мне не за что себя упрекать и поэтому поводу надо выпить. Эх, забыл… Надо было бы ещё девку заказать, на пару оно как-то веселее. Умирать, так с музыкой. Когда солдат пришел убирать посуду, то бутылка оказалась полупустой, тарелки чистыми, а лейтенант спал мертвецким сном. Не удивительно, ямайский ром имел крепость восемьдесят шесть градусов. *** Утро пятнадцатого октября выдалось редкостным. Бодряще-прохладное и до жути солнечное. День обещался быть жарким. На изгибе крыши старинного дворца лежал легкий иней, таявший под лучами солнца, и черепица лаково поблескивала. Чисто азиатское коварство устраивать экзекуцию в такой день, когда хочется жить и каждая клеточка тела тянется к уходящему навсегда теплу. Лейтенанта еле растолкали. Голова гудела медным колоколом, а в глазах слегка плыло. Бутылка ямайского рома и троих мужиков укладет, а тут в одиночку… -А?- спросил лейтенант, вставая и слегка покачиваясь,- уже? Он всё понял, пришли за ним и поведут на смерть, но эта мысль была тут же задавлена другим обстоятельством. Кружка воды, вот что его занимало. -Что-нибудь нужно?- участливо спросил переводчик. -Воды,- прохрипел Фарроу. Переводчик что-то прокаркал, в камере произошло легкое движение, и минуты через две в руках лейтенанта оказалась большая банка с водой. Он её тут же осушил. -Всё! -Да, господин лейтенант, всё,- сказал переводчик,- все когда-нибудь кончается. Пошли. -Пошли,- согласился Фарроу и вдруг заторопился.- Нет-нет, подождите, куртка. Я забыл куртку. Ему дали одеться, и он покинул камеру, его тут же взяли в кольцо вооруженные солдаты. Лейтенанта вывели во двор и привели под высокий навес. Здесь уже ожидал процессию маленький, но крепко сбитый японец, с узким длинным двуручным мечом. Только сейчас до Фарроу дошел весь ужас того, что произойдет в ближайшие десять – пятнадцать минут. Они остановились под навесом, где уже стояли два закрытых гроба и один открытый. «Холмарк и Спатс,- понял Фарроу,- а третий для меня». -Руки!- резко сказал переводчик. -Что? -Руки!- повторил переводчик и крикнул солдатам. Четверо японцев бросились к лейтенанту, заламывая руки за спину. -Ах, ублюдки!- крикнул Фарроу.- Я вам покажу, что такое летчики морской авиации. Ему удалось стряхнуть солдат. -Нан тою хадзисараси!142- крикнул, забывшись, переводчик и уже по-английски.- Лейтенант, ваши товарищи умерли как герои! Молча! Не закатывайте исте… Отличный хук справа бросил переводчика на землю. Палач стал в стойку, размахивая мечом, но, опасаясь зацепить своих, замер. А лейтенант разошелся. Под его кулаками и неудержимой яростью, умноженной на обреченность, японцы отлетали мячиками. Его пытались достать штыком, но Фарроу, прошедший подготовку в форте «оф Пэрис» - учебный центр специального назначения – лихо уклонялся от штыковых уколов, нанося сокрушительные удары направо и налево. Плотный японец попер на него со штыком наперевес, солдаты на мгновение отпрянули: мастер штыкового боя сейчас прикончит проклятого янки. Но Фарроу ловко пропустив штык за спину, развернулся, перехватив винтовку, и ударил носком ботинка точно между ног японца. Дикий вопль подтвердил, что удар летчика был, как всегда, точен. И самое главное, в руках у него оказалась винтовка. Фарроу навскидку выстрелил в плача. Пуля угодила лоб. Того подбросило и сабля, звякнув, покатилась по бетону. С ловкостью фокусника лейтенант перезарядил «арисаки» и выстрелил наугад. Еще один японец кулем свалился наземь. Лейтенант увидел, как от тюрьмы на выстрелы бежали солдаты с оружием. Он сделал зверское лицо, выставил штык вперед и бросился на солдат. Японцы подались назад от бешеного летчика. Что-то тяжелое ударило его в голову, свет померк, он оперся на винтовку и прохрипел, поворачиваясь: -Ублюд… Не договорив, и ловя уже невидящими глазами темное солнце, уходящее навсегда, рухнул замертво. -Какая скотина…- проговорил офицер, руководивший казнью, и спрятал пистолет в кобуру. -Вы поступили мудро, господин капитан, но приговор должен быть приведен в исполнение. -Он мертв, господин майор. Что же ещё? -В приговоре написано «… через отсечение головы». -Но… -Выполняйте! И лейтенанту отсекли голову. Мертвому. Но умер Фарроу так, как хотел, в бою. А то, что это был настоящий бой, сомнений не вызывало. Лейтенант его выиграл. *** Их похоронили рядом. Капитан Дэн Холмарк, сержант Гарольд Спатс, лейтенант Вильям Фарроу. Возле старого императорского дворца, черепица которого на изогнутой крыше, цветом напоминала засохшую на бетоне кровь. 29 АПРЕЛЯ 1942 года. КИТАЙ. РЕЗИДЕНЦИЯ ЧАН-КАЙШИ. Джимми Дулиттл с удовольствие оглядел себя в зеркале и подмигнул: «Всё отлично, парень, всего одиннадцать жней нервотрепки и ты – генерал» Щекотало самолюбие и то обстоятельство, что он и его парни, отныне национальные герои Америки. Их рейд наделал достаточно шума в мире. И хотя он осознавал, что Японии они не нанесли большого урона, но сам факт, конечно, японцев потряс. Хотя не очень больно, но Америка щелкнула Японию по носу. Он поправил галстук, удовлетворенно сбил с погона невидимую пылинку и отвернулся от зеркала. Прием у главы государства дело серьезное, даже генералы не каждый день попадают на такие аудиенции, а тут приглашение, личное… И он – Джеймс Дулиттл представляет не только свой героический отряд, сколько всю Америку. Миссия почти дипломатическая. -Командир,- сказал Джон Хилгер, входя,- пора ехать во дворец. -А тебе к лицу погоны полковника, Джон,- улыбнулся Дулиттл. -Как и вам генеральские,- в тон командиру ответил Хилгер.- Но, господин генерал, неприлично опаздывать… -Да! Едем, дружище! «Дворцом» резиденцию Чан-Кайши можно было назвать очень условно. Если слово «дворец» вообще применимо к двухэтажному дому типично китайской постройки. Не блистал он и восточной роскошью. Китай воевал. Но мало того, что его терзали японцы, назревала междоусобица, грозящая перейти в гражданскую войну. Набирала силу народно-освободительная армия Китая во главе с Мао-Цзедуном, и, хотя будущий кормчий ещё не претендовал на роль мирового лидера, и его отряды вели партизанскую войну, но противостояние нарастало и зрело в 1942 году ещё не очень заметное, но уже ощутимое. Китай вздрогнет и зальется кровью от этого противостояния через три года, а пока наблюдалась некая стабильность и даже взаимодействие между коммунистическими отрядами Мао-Цзедуна и гоминдановской партией Чан-Кайши.143 (В этом месте можно отметить причину противостояния. Она заключалась в следующем. Если отряды Мао-Цзедуна снабжались и оснащались Советским Союзом, то Чан-Кайши получал такую же помощь, а то и большую, от Америки. Соответственно была разница и в идеологии). Разумеется, никто и никогда не говорил открыто о поддержке того или другого режима. США хотели иметь в Китае военные базы, с тем, чтобы укрепить свое влияние на Дальнем Востоке, а СССР видел Китай коммунистической страной, что, конечно, не снимало вопрос о военных базах. Чан-Кайши, хотя и тяготел к американскому образу жизни, но относительно будущего Китая имел свою точку зрения, которая отчасти устраивала США, но никак не устраивала СССР, а стало быть, историческая миссия Чан-Кайши легко просматривалась. Не в 1942 году. Несколько позже. -У меня ломается стереотипный взгляд на китайца,- сказал Дулиттл Хилгеру, обернувшись назад – он сидел на переднем сидении джипа. -Наверное, им добавляют в рис мясо,- серьезно сказал Хилгер. -Да,- согласно кивнул Дулиттл,- если на северо-востоке они – метр с кепкой, даже я выгляжу среди них гигантом, то здесь я могу оказаться карликом. -Я слышал,- заметил Хилгер,- у русских есть пословица: «Большой рост для дураков, а маленький цент всегда в цене»144 Или что-то в этом роде. -Джон, вы изучали русский язык?- изумленно спросил Дулиттл. -Нет. Но общался с переселенцами из России. Они бежали от революции. -А-а,- протянул Дулиттл.- Понятно. Пока офицеры переговаривались охрана дворца, состоявшая из рослых крепких солдат, осмотрела автомобиль американцев и, наконец, шлагбаум поднялся, пропуская машины на территорию резиденции. Встречали подчеркнуто скромно. Ни оркестра, ни почетного караула – никого. А все-таки по приглашению… Странно. Открылась парадная дверь. Вышел китаец очень высокого роста. («Его щеки выглядывали из-за ушей»- писал Хилгер в своих воспоминания) Китаец действительно был ростом выше двух метров, затянутый в полувоенный костюм цвета хаки и его щеки блестели под жарким солнцем так же, как и ботинки. -Блестит, как надраенная медяшка,- сказал Хилгер, абсолютно уверенный в том, что китаец ничего не понимает. -Господа офицеры,- сказал китаец на чистейшем английском языке без малейшего акцента,- вас ждут. Хилгер покраснел, китаец наверняка, слышал его реплику. -Не будешь трепаться, остряк,- шепнул Дулиттл. -А кто знал…- шепнул в ответ Хилгер и смущенно поправил пилотку. -Прошу господа,- китаец с улыбкой сделал приглашающий жест.- Господин генерал, господин полковник… Дулиттл улыбнулся. Сознание отметило приятное слово «генерал» и, хотя он только бригадный генерал, но все равно это слово ласкало самолюбие, и он впервые ощутил разницу между недавним прошлым и открывшимся будущим. По широкой лестнице, на которой лежала дорожка из рисовой соломки, они поднялись на второй этаж. Офицеры ожидали, что это будет большой зал, где томятся в ожидании приема дипломаты и высшие офицерские чины или нечто в этом духе. А их ввели в скромную комнатку с явным отсутствием мебели. -Господа,- сказал сопровождавший их китаец,- я покину вас ненадолго. Пока отдохните. Сопровождавший вышел, а Дулиттл заходил по комнате, нервно поглядывая в окно. Из окна виднелся внутренний дворик. Там стояло несколько грузовиков, четверо солдат чистили ствол пушки, замершему навытяжку рядовому офицер, не суетясь, стучал кулаком по челюсти, и голова солдата периодически дергалась. Закончив это занятие, офицер что-то гаркнул и солдат резво отскочил в сторону, а офицер зевнул и медленно пошел к проходной. Дулиттл нервно хохотнул и хрустнул пальцами. -Что с вами, командир? -Не знаю, трясет как в лихорадке… -Всё позади, командир. Не в атаку заходим, за орденами приехали. Йорку сейчас, наверное, хуже, чем нам. К слову, где он? Дулиттл быстро глянул Хилгеру в глаза и сказал приглушенно: -Знать бы… Они помолчали. Хилгер рассматривал гобелен на стене, изображавший какую-то коническую гору, похожую на вулкан с вязью иероглифов сбоку, а боевой генерал Джимми Дулиттл сосредоточено уставился на свои ботинки, изредка потирая уже заметно лысеющую голову. -Господа! Быстрой походкой вошел сопровождавший их китаец, за ним как бы вплыла в комнату мадам Чанкайши. Офицеры замерли по стойке «смирно». Госпожа Чанкайши оказалась ещё довольно молодой женщиной, невысокого роста, одетая в платье, где по темному фону шли ярко-красные и желтые цветы, без рукавов, со стоячим воротничком, застегнутым на шее на два крючочка. Джон Хилгер, склонив голову набок, с интересом разглядывал первую леди Китая, и легкая полуулыбка не покидала его лицо. Женщина вскинула глаза на Хилгера и заговорила певучим языком, который отличает уроженцев южного Китая от северян. -Чему вы улыбаетесь, полковник?- Перевел китаец, просивший называть его Ю-Чен. -Не знаю,- сказал Хилгер,- наверное, от хорошего настроения, оттого, что остался жив, не угодил в плен к японцам, а попал в расположение ваших войск. -Да, наши войска совместно с партизанами ведут упорные бои за освобождение Китая от интервентов,- переводил Ю-Чен,- и мой муж сейчас на полях сражений. Однако мне кажется, что это сотрудничество с партизанскими соединениями скоро закончится145. Впрочем, вам не до политики, господа. Мы по достоинству оценили ваш подвиг, и пусть эта скромная награда послужит дальнейшему взаимопониманию и сотрудничеству между нашими странами. Мадам Чанкайши приняла коробочки с орденами от Ю-чена и собственноручно одела Дулиттлу на шею муаровую ленту с орденом, а затем грудь Хилгера украсил такой же орден. *** Хотелось описать орден. Все-таки не каждый день китайские власти награждали американских граждан, но, сколько я не вглядывался в старую фотографию, так ничего и не разобрал, кроме восьмиконечной звезды. Поразили властные черты лица подруги китайского полководца. Листая наши советские издания я нигде не нашел упоминания об этой женщине. А, судя по всему, она умела командовать не только на кухне. *** Потом будет еще одна награда: медаль Конгресса. Ф.Д. Рузвельт лично приколет эту медаль к форменной рубашке бригадного генерала Джимми Дулиттла. Этой же медалью будут награждены все оставшиеся в живых, стартовавшие с авианосца «Хорнет». Со смертью Рузвельта о рейде на Токио станут говорить глухо, а потом надолго замолчат. А загадочный самолет по-прежнему в тайге. Нужен ли он Америке?.. Вопрос так и остается открытым. Потому что инициатором поиска, первый толчок к ним дал бывший летчик компании «Америкэн эрлайнз» Стефан Ля Велл и некая общественная организация цели и задачи, которой для меня, как автора и участника всех экспедиций по поиску Б-25Б № 40-2242, так и остались загадкой. А официальная Америка не сказала на этот счет ни слова. Пожалуй, на этом и остановимся. Вместо эпилога. Конец октября 1998 года. Атлантика. На борту яхты «Virgnia». Майкл Тапер, одетый в легкую безрукавку и шорты, задумчиво смотрел на зеленоватые волны Атлантики. Даже не волны. Если смотреть в даль, то наблюдался полный штиль. Ни ветерка, ни облачка на горизонте. Но отсюда – с расстояния не более полутора метров до воды – дыхание океана ощущалось. Яхта то слегка приподнималась, то также медленно опускалась. -А в России, наверное, уже выпал первый снег,- сказал Шервуд, подходя. -Ностальгия по русским корням?- Спросил Майкл, не оборачиваясь. -Как вам сказать, Майкл… и да, и нет. Все-таки я больше американец по стилю жизни и по образу мыслей, и в России, видимо, никогда бы не прижился, но, знаете, нет-нет, да и охватывает некая тоска и непонятное томление души. -Поэтому вы и не отказываетесь от поездок в Россию? -Наверное,- согласился Шервуд,- хотя вам, еще очень молодому человек и стопроцентному американцу, понять меня трудно. -Нет, от чего же,- возразил Майкл,- я очень хорошо вас понимаю, Шервуд. Поверьте. Я довольно серьезно изучал русскую историю и язык… -Да,- усмехнулся Шервуд,- если вас одеть в телогрейку и шапку-ушанку, то, пожалуй, вас не отличить от русского. Язык – без акцента. Водку пить умеете. Еще бы выучиться играть в домино и вас можно смело отправлять на жительство в Россию. Единственное, что вам не хватает, так это знание русского мата… -Вы уверены, Шервуд?- рассмеялся Майкл и загнул так, что Уолтер залился румянцем. -Браво!- сказал Шервуд.- Я – пас. Вы действительно подготовлены на высшем уровне. -Фирма веников не вяжет,- ответил Майкл по-русски,- а если вяжет, то фирменные. Куда мы идем? Вышли в океан, легли в дрейф… кого-то ждем? -Нет. А вы разве не устали от городской суеты, офиса, секретности и прочих атрибутов вашей службы? Отдыхайте. Только в море, вдали от берега можно очиститься от береговой скверны с контрабандистами, террористами, шлюхами, барами, банковскими счетами и… можно продолжать до бесконечности. -Может вы и правы. Но ваша поисковая ассоциация в известном смысле общественная организация, а я все-таки на государственной службе. Я не так богат, как вы и не могу… -Оставьте, Майкл! Вы достаточно влиятельный человек в своем департаменте и неделю отсутствия всегда сможете списать на неотложные дела, требующие вашего личного контроля. -Может, прикажете дать ход, Уолтер? Мне всегда претила статика. Если нет движения я ощущаю себя не в своей тарелке. -Хорошо,- согласился Шервуд.- Фил,- сказал он в радиотелефон.- Курс - 160?. Полный вперед! -Сто шестьдесят градусов это куда?- спросил Майкл. -К вашему любимому урбанизированному миру,- усмехнулся Шервуд.- К загазованным улицам, автомобильным пробкам, коктейлям и прочему. -А я полагал, что вы затащили меня на свою яхту с тем, чтобы рассказать о своей миссии в Россию. Вы заметили, Шервуд, я специально не касался этой темы?.. -Заметил, но ждал, когда вы сами затронете этот вопрос. Что же, в таком случае прошу в каюту. Майкл согласно кивнул головой и по узкому трапу они спустились в низ. Яхтой «Виржинию» можно было назвать условно. Наверное, следуя традиции, назвали так этот тип быстроходных небольших судов. Не свистали старшины в дудки, и не надрывался в хриплом крике капитан: -Подтянуть бом-кливер! Крепить брасы всех реев грота! Все наверх, бездельники! Ничего этого не было, как не было и ни одного паруса. Зато был мощный дизель, дававший яхте 28 узлов хода, три комфортабельные каюты, оснащение спутниковой навигацией и другие премудрости. Полностью автоматизированная, с внушительным запасом продуктов, воды и небольшим, но производительным опреснителем, эту яхту с полным правом можно было назвать чудом техники. -А если откажет дизель?- спросил Майкл, когда Шервуд не без гордости поведал о достоинствах яхты. -Можно и на асфальте поскользнувшись, сломать ногу,- хмыкнул Уолтер,- но вы задали хороший вопрос.- Обратили внимание, что верхняя часть ходового мостика укрыта чехлами? -Да. Все хотел спросить – для чего? -Там солнечные батареи. Их мощности хватит для поддержания энергообеспечения яхты. -Ну, а если ночь, туман и прочие сюрпризы природы?- настаивал Майкл. -Экий вы,- усмехнулся Шервуд.- На этот случай есть аккумуляторные батареи. Они рассчитаны на семьдесят два часа беспрерывной работы. Этого хватит, чтобы связаться со спасательными службами всего мира. Всё учтено, не волнуйтесь. -И даже ураган не страшен?- не унимался Майкл. -Корпус сделан из стеклопластика. Яхта и теоретически и практически непотопляема. -Да-а-а,- протянул Майкл.- Мне на такое чудо никогда не заработать… -Я вам дам совет,- Шервуд приглушил голос до шепота.- Женитесь на миллионерше. -Да где же их взять в наше время?- рассмеялся Майкл.- Вам чертовски повезло Шервуд! -Наверное,- согласился Уолтер. -Но давайте ближе к теме,- напомнил Майкл.- Итак… -Не так, а за деньги,- заметил шутливо Уолтер. -Разумеется,- не принял шутки Майкл. -Ну, что…- Шервуд задумчиво плеснул в стакан виски,- вам? -Не хочу,- сказал Майкл. -Русские пришли к интересному выводу в ходе поисков. А поиск самолета и документов с ним связанных приобрел, я бы сказал, глобальные масштабы. И вывод этот заключается в следующем. Капитан, а впоследствии – майор Эдвард Йорк, сообщил советскому военному командованию, что в 1942 году Япония не нападет на советский Дальний Восток. -Интересная мысль,- заметил Майкл, и глаза его приобрели жесткое выражение. -Да, что позволило советскому военному командованию снять с Дальнего Востока полки, дивизии, авиационные части, корабли и подводные лодки, и перебросить всё это на Западный фронт. -Это официальная точка зрения?- спросил Майкл. -Увы – нет. К этому выводу пришла группа старших армейских и флотских офицеров, работавших в этом направлении. -Понятно,- сказал Майкл Тапер.- Ну, что… через пятьдесят с лишним лет можно и сказать об этом. Теперь можно. Для наших спецслужб это никогда не являлось тайной. Я могу понять русских: «железный занавес», империя зла», а тут такая помощь от империалистов. Что же тут не ясного… И хотя их новый президент получил желанную демократию, но у меня ощущение, что он не знает, куда её девать в таком количестве. Да,- Майкл нервно повел плечами.- Были союзниками в тяжелейшей войне, какую только знала мировая история, а стали врагами номер один. Как мы для них, так и они для нас. -Но политический климат меняется в лучшую сторону, как я понимаю. -Не обольщайтесь, Шервуд,- Россия для нас всегда враг. -Допустим,- Уолтер взволновано плеснул себе в стакан ещё виски,- но если раньше Америка боролась против коммунизма, за сохранение ценностей демократии, то против кого она будет бороться сейчас?.. -Бросьте, Уолтер, неужели не понимаете?.. А разве влияние на мировую политику и экономику не стоит определенных усилий? Называете это как хотите: борьбой за рынки сбыта, за мировое господство, наконец. -Отдает нацизмом,- поморщился Шервуд. -Нет, отрезал Майкл,- это лишь борьба за выживание. Нынешний президент России слаб и как политик, и как государственный деятель, Но придет другой, я так думаю, молодой и энергичный, волевой и вот тогда… Тогда многим придется пересмотреть свои взгляды на Россию, как на страну убогую, И вот в этом случае Америка может оказаться в аутсайдерах. Я изучал историю России, эта страна поднимется из пепла после любых потрясений. Вот почему Россия для нас всегда опасна. Или я не прав? -Не уверен. В России своих проблем полно, не думаю, чтобы там мечтали о мировом господстве. -Это в вас говорят русские корни,- усмехнулся Майкл.- Смотрите на вещи не как представитель общественной поисковой организации, но как политик и…- Майкл сделал паузу,- и разведчик. -Куда от вас денешься… но может быть все не так мрачно? -Ну, а самолет?- ушел Майкл от ответа. -Нашли,- сказал Шервуд.- Но там сейчас не до поисков нашего самолета. Некому им заниматься вплотную. -М-да,- вздохнул Майкл.- Тяжелый случай… *** А за много тысяч километров от них Березин захлопнул увесистую папку с надписью «Поиск 1993 – 98», бросил её в нижний ящик стола, где хранил всякий хлам и потянулся. Волна интереса к бомбардировщику прокатилась и схлынула. Самолет, как призрак, то появлялся, то исчезал, и в этом была какая-то мистика. -И черт с ним!- вслух сказал Березин, ногой задвигая ящик стола.- Я сделал всё, что мог. Может, найдутся ещё энтузиасты, пусть попробуют. 1997-1999 гг. 1 «Энола Гей» - самолет Б-29, с которого в 1945 году на Хиросиму была сброшена атомная бомба. 2 ЦРУ – центральное разведывательное управление США 3 «Голубая лента Атлантики» - приз, присуждаемый судну, которое быстрее всех преодолеет расстояние между Европой и Америкой. В 1840 году небольшой пароход «Британия» открыл эру регулярного трансатлантического судоходства. Мерной базой устанавливалась линия Ливерпуль (Англия) – Нью-Йорк (Америка). 4 Радиометрист – вахтенный оператор радиолокационной станции. 5 В ВМФ России соответствует, примерно, капитану второго ранга. Во всяком случае, по количеству нашивок на рукаве тужурки. 6 Нагумо – адмирал японских ВМС 7 Тодзио – премьер-министр Японии. 8 СПУ – самолетное переговорное устройство. 9 НКВД – Народный комиссариат внутренних дел СССР. 10 Я вас не понимаю (англ.) 11 Ну ладно, я – летчик. ВВС Соединенных Штатов. Вы меня понимаете? (англ.) 12 «Особист» - сленг в войсках. Начальник особого отдела воинской части. 13 Имеется в виду И.В. Сталин 14 ИКАО – международная комиссия по безопасности полетов. 15 Стивен Ли Велл ошибся. Налет на Японию был осуществлен 18 апреля 1942 года. 16 Снова Стивен Ли Велл допускает неточность: соединение американских кораблей случайно встретилось с тремя рыболовецкими шхунами. 17 Видимо для американца разницы нет, что Приморье, что Сибирь – это одно и то же. 18 Фолоу футстепс ми – я бы перевел, как «следуйте за мной» 19 КГБ – комитет государственной безопасности. Нынче ФСБ. 20 Балу – медведь-летчик, мультипликационный персонаж. 21 Подлинный текст письма Э.Йорка начальнику Генерального Штаба. Стилистика и орфография сохранены. 22 Медянка – небольшая змея (30 - 35 см. в длину) зеленого цвета. Местные жители называют её «час двадцать». Ровно столько времени требуется, чтобы переодеться и лечь в гроб. 23 Когда готовилась электронная версия этого романа Александр Викторович Коробков пришел к автору и сказал: -Ты что в своем уме? Зачем ты изменил мою фамилию? Исторические личности должны оставаться под своими именами! -Пожалуй,- согласился я. А потому оставляю. 24 Краузе имел ввиду Российско-американскую совместную комиссию по делам военнопленных и перемещенных лиц. 25 АлСиб – Аляска – Сибирь перегоночная трасса для самолетов, поступавших из США по ленд-лизу. 26Лэнгли – Штаб - квартира Центрального разведывательного управления (ЦРУ) США. 27 ФСБ – Федеральная служба безопасности России 28 Токийское радио, 10 августа 1942 года. 29 Имеется в виду переброска 2-й дивизии морской пехоты США с о. Гуадалканал на Новую Гвинею 30 «Курские» - машиностроительный завод, «татары» - арматурный завод. Так на сленге аборигенов назывались местные футбольные команды 31 «Монах», «Монашка» - названия гор. Приморский край, Тернейский район. 32 Автор не имеет в виду оборонные заводы, где производится техника для ВМФ, Сухопутных Сил, войск РВСН, ВВС, но манию на большом заводе иметь военное представительство. 33 Стагфляция – увеличение безработицы одновременно со спадом производства и ростом инфляции. 34 Ценовая дискриминация – продажа товаров по разным ценам различным потребителям при одинаковых издержках производства. 35 Фритредерство – внешнеэкономическая политика невмешательства государства во внешнеэкономические отношения. 36 «Караван» - микроавтобус японского производства. 37 Михеич – был в городе такой изобретатель, который из резиновых калош, двух простыней и одной оглобли сделал дельтаплан. 38 В.М. Мясищев – выдающийся авиаконструктор. 39 МАИ – Московский авиационный институт 40 Игорь Иванович Шелест – заслуженный летчик-испытатель, автор книг «С крыла на крыло», «Лечу за мечтой». 41 Дзори – женские сандалии на деревянной подошве. 42 Оби – широкий пояс на кимоно. 43 НСАДП – национал-социалистическая партия Германии. Партия Гитлера. 44 Има ва тоте – что должно, пусть свершится. 45 ГРУ – главное разведывательное управление. 46 Ходзуми, Вукелич, Мияга – помощники Рихарда Зорге в агентурной работе. 47 Коноэ – премьер-министр. 48 Осима – посол Японии в Германии. 49 Гинза – район Токио 50 Тодзио – министр обороны Японии. 51 Макс Клаузен – радист группы Зорге. 52 ГДР – Германская демократическая республика. 53 Вальтер Шеленберг – группенфюрер СС, начальник VI управления (внешнеполитическая разведка) Главного управления имперской безопасности (РСХА). Военный преступник. В 1949 году американским военным трибуналом осужден к шести годам тюремного заключения. По просьбе властей ФРГ освобожден досрочно. Умер в эмиграции в 1952 году. 54 Уже в перестроечные времена, когда секреты сталинского правления слегка открылись, этот документ получил название «Пакт Риббентропа – Молотова». 55 В. Чернявский. «Рихард Зорге: агент, которого не стали обменивать» «Новое Время», № 6, с.33. 56 ГУЛАГ – главное управление лагерей. 57 Екатерина Максимова -4 сентября 1942 года была арестована и брошена в камеру-одиночку. 58 С.М. Штеменко. Генеральный штаб в годы войны. М., Воениздат. 1989 г. 59 Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. т. 2. 60 В.В. Карпов. Маршал Жуков. Его соратники и противники в дни войны и мира. М., 1992 г. 61 Крутить орехи – специальной машинкой (простой, как веник, надо сказать) очень удобной и производительной. Проще говоря – дробить кедровые шишки. 62 Цены по курсу 1995 года. 63 СПУ – самолетное переговорное устройство. 64 Луи де Фюнес – французский комедийный актер. 65 «Пчела» - самолет Ан-14. 66 ЦРЩ – центральный распределительный щиток 67 Альвейер – ручной насос для закачки топлива в двигатель перед запуском 68 «Привод» - приводная радиостанция. 69 Вертушка – вертолет, на сленге летчиков и десантников. 70 Авторы письма ошиблись. «Летающей крепостью» назывался самолет Б-17. 71 Б-25 был обнаружен уже глубоко на территории Приморского края, что стало причиной разбирательства в штабах ВВС и флота. 72 Как мы уже знаем, Йорк «дожигал» последние литры топлива. До маневров ли тут?.. 73 По машине Йорка, а, равно как и машине капитана Уэлька предупредительный огонь не открывался. 74 Спрашивается, зачем?.. Б-25 поставлялся в СССР по Ленд-лизу, и летчики не могли этого не знать. 75 Экипажу Йорка (Б-25) обед был устроен в тот же день, т.е. 18 апреля 1942 года в присутствии старших офицеров полка и политработников Штаба ВВС ТОФ. 76 Экипаж Б-25 – пять человек. 77 Ни на одной карте Приморья такого поселка нет. 78 Б-25 довольно скромных размеров. Будем помнить, что на полетной палубе «Хорнета» размещалось 16 единиц этих самолетов. 79 Приморский – поселок городского типа. Расположен на противоположном от Владивостока берегу Амурского залива ( видимо, лень было уважаемым ветеранам посмотреть любую карту Приморского края). 80 Генрих Гиммлер (1900 – 1945) – один из главных военных преступников. По образованию – агроном, владелец птицефермы. Член НСДАП с 1925 года. Рейхсфюрер СС и шеф германской полиции, имперский министр внутренних дел, командующий армией резерва и группой армий «Висла». С середины войны начал искать контакты с третьими странами в поисках посредника для заключения сепаратного мира. В 1945 арестован союзническими войсками с фальшивыми документами на имя ефрейтора Генриха Хитцингера. Покончил жизнь самоубийством (отравился при аресте). 81 Йозеф Геббельс – имерский министр народного просвещения и пропаганды. 82 Фридрих Паулюс – генерал-лейтенант танковых войск. До 1942 года занимал должность начальника оперативного управления генерального штаба. В 1942 году был назначен командующим 6-й армией, нацеленной на Сталинград. Последовательно получил звание генерал-полковника и в последние дни Сталинградской битвы звание генерал-фельдмаршала. Взят в плен советскими войсками в январе 1943 года. На Нюренбергском процессе по делу фашистских военных преступников в 1946 году выступал в качестве свидетеля обвинения. 83 Штандартенфюрер – старший офицер войск СС, соответствовало армейскому званию «полковник» 84 План «Оцу» - план нападения на советский Дальний Восток, разработанный в японском генштабе еще в 1939 году. 85 НКВД – народный комиссариат внутренних дел. 86 Генрих Мюллер – шеф гестапо, группенфюрер СС. После войны его следы прослеживались в Бразилии, но где он жил, и когда умер достоверно неизвестно. 87 Иоахим фон Риббентроп – имперский министр иностранных дел. Один из главных военных преступников. Казнен по приговору Международного военного трибунала в Нюрнберге, в 1946 году. 88 Скорее всего, Йорк имел в виду линию «Аляска- Сибирь», по которой из Америки в Россию шла авиационная техника. На Американской стороне через аэродромы Ном, Анкоридж. В СССР – через Анадырь, Марково. Говорю «скорее всего», потому что Йорк мог только догадываться, но о существовании такой линии он, естественно, не знал, до 1953 о существовании такой линии знали только летчики-перегонщики. 89 «Абдула» - повар и комнатный уборщик при экипаже Йорка – Рамазан Ибрагимов. МГУ, спецшкола НКВД, подполковник. 90 Селим – «случайно» встреченный местный житель, который взялся провести экипаж через границу - Нарсултан Уразбаев, 1916 года рождения, закончил Ташкентское училище погранвойск НКВД, спецшколу НКВД. До 1941 начальник заставы. С 1941 года на оперативной работе. Капитан НКВД. 91 Дувал – глинобитный забор 92 Хана – дом, изба. 93 Кишлак – деревня. 94 Дехканин – крестьянин. 95 Изоры - шаровары 96 Алла акбар – Бог всемогущ. 97 Сюзанэ – расшитое покрывало 98 Достархан – шелковая или хлопчатобумажная скатерть с угощениями 99 Кушбег – чин канцлера при эмирском дворе. 100 Чайрикер – безземельный крестьянин 101 Хурджум – полотняная сумка 102 Кафиры – неверные. 103 Кетмень – мотыга с широким лезвием. 104 Иванчук имел в виду роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита», который любил цитировать Березин. 105 Этот самолет был частично восстановлен на авиакомпании «Прогресс» и передан в музей ВВС. 106 Этим планам не суждено было сбыться. Осенью 1998 года, т.е. через два месяца после отъезда Шервуда, он сгорел в вертолете Ми-2, вместе со всеми материалами по поиску самолета Б-25Б «Митчелл». Его фирма была частью пущена с молотка, частью разграблена, а самолет Ил-4 украден, чтобы через полгода обнаружиться на авиакомпании «Прогресс». 107 «Хрущевка» - квартиры, построенные по единому проекту. Цель таких квартир была одна – дать гражданам СССР свои комнаты, вытащив их из бараков, и постепенно ликвидировать коммунальное жилье. 108 Плотников Владимир Викторович – капитан второго ранга ТОФ, через год – капитан первого ранга. Выйдет в отставку. В истории с бомбардировщиком освещал ход поисков и излагал собственные версии в прессе. Его же заслуга – поиск архивных материалов в архивах ВМФ и Сухопутных Сил. 109 Конечно, по условиям визита в Россию он (Шервуд) не владеет русским языком. Но здесь была одна тонкость. Родители Шервуда эмигрировали в Америку, когда ему было десять лет. Эмигрировали из Белоруссии. И понятно, что язык он знал. В 1943 году молодой лейтенант Уолтер (настоящая фамилия читателю не нужна) уезжает в Англию, где знакомится с настоящей английской аристократкой графиней Шервуд. Ля мур, тужур, бонжур и по временам военным со свадьбой не тянули. Так лейтенант Уолтер получил фамилию Шервуд, справедливо расценив, что белорусская фамилия помешает его карьере, и фантастическое состояние, которое позволило ему уйти со службы и зажить спокойно. 110 Камрань – бывшая база военно-морских сил СССР во Вьетнаме. Передана Вьетнаму во времена правления Б.Н. Ельцина. 111 Уже в США, полистав заводские архивы и документы, Шервуд убедился, что списанные номера агрегатов ни коим образом не принадлежали машине № 40-2242 Б-25Б «Митчелл». В американской технологии после номера изделия, указывался и номер машины, на которую это изделие устанавливалось. Так что всегда можно было установить, какому именно самолету принадлежит тот или иной агрегат. Таким образом, можно уверенно считать, что вопрос с самолетом Йорка остается открытым. 112 Уже в июне следующего года (1999) Шервуд прислал факсом Иванчуку отрицательный результат. 113 Лаваш – хлебная лепешка. 114 ППШ – пистолет-пулемет Шпагина. 115 ППД – пистолет-пулемет Дегтярева 116 ТТ – пистолет, Тульский, Токарева 117 «Шмайсер» - настоящее название МП-40. Этот пистолет-пулемет был создан конструктором Х.Фольмером на фирме Эрма. Первоначально предназначался для парашютистов, но во время второй мировой войны применялся во всех родах войск фашистского вермахта. Х.Шмайсер к разработке и созданию МП-40 не имеет никакого отношения. 118 Имелась в виду трехлинейная винтовка С.И. Мосина образца 1891 года. Стояла на вооружении Красной Армии. 119 ППС – пистолет-пулемет Судаева. 120 Эрнст Роммель – командующий объединенной группировкой германо-итальянских войск в Африке, генерал-полковник, с весны 1942 года генерал-фельдмаршал. 121 Вильям Джордж Фарроу – командир борта 42-2268, взлетал последним, вместе с основной группой ушел в сторону Китая. В его экипаже были: Роберт Л. Хайт – второй пилот, Георг Барр – штурман, Гарольд Спатс – радист, Якоб Чазер – стрелок. 122 Здравствуйте, как поживаете? 123 Я не понимаю вас. 124 Прекрасно. Замечательно. 125 Что за чепуха! Какая глупость! 126 Это очень странно… очень. 127 Сукато – юбка. 128 Кавадзори - босоножки 129 Сейчас без четверти три 130 Да. Совершенно верно. 131 Мне кажется, что вы допускаете ошибку. 132 Замечательно! 133 Пожалуйста. Я не возражаю. 134 Ваше время истекло. 135 Ни один из 16-ти экипажей до аэродрома не долетел. 136 ВДВ – воздушно-десантные войска 137 Выезд из проселочной дороги на Малую Кему, на федеральную трассу. В те времена ещё грунтовую. 138 НЛО – неопознанный летающий объект 139 Какое несчастье. Я вам сочувствую. 140 Извините. 141 Извините. 142 Как вам не стыдно! 143 Это противостояние отражено в ранних китайских кинолентах: «Стальной солдат», «Лестница в тысячу ступеней» и других. «Взаимодействие» было обусловлено тем обстоятельством, что войска гоминдана и партизанская армия Мао-Цзедуна имели одну цель – освобождение Китая от японских захватчиков. 144 Хилгер старался воспроизвести русскую пословицу «Велика фигура да дура, а мал золотник да дорог» 145 К концу 1931 года армия Мао-Цзе-Дуна насчитывала 4 армейские группировки общей численностью 60 тыс. человек. Интересующихся революционным движением в Китае, отсылаю к книгам В.Владимирова «Особый район Китая» и А. Григорьева «Революционное движение в Китае 1927-1931 гг.» ?? ?? ?? ?? 1 .